— Тогда все в порядке, — сказала Элспет.
— Лично я предпочел бы разговор вживую и в реальном времени. Либо встречу лицом к лицу. Такой уж я недоверчивый человек.
— И о чем же вы хотели с нами поговорить?
Я посмотрел на Сэнсома:
— Скажите, где вы были в 1983 году?
— В 1983-м я был капитаном, — ответил тот после секундной паузы.
— Это не то, о чем я спросил. Я спросил, где вы были. Вы были в Берлине?
— Я не могу ответить на ваш вопрос.
— Вы когда-нибудь слышали имя Светлана Хоц?
— Никогда.
— Вы получали какую-нибудь медаль в 1983-м?
Сэнсом промолчал. В ту же секунду в моем кармане зазвонил телефон Леонида. Я кое-как выудил его и взглянул на маленькое окошко на передней панели. Номер на 212. Отель «Времена года». По-видимому, Лиля Хоц.
Я жал на кнопки, пока трезвон не прекратился.
— Прошу прощения, — извинился я, глядя на Сэнсома.
Конгрессмен молча пожал плечами.
— Вы знаете, что такое 600-8-22?
— Вероятно, какой-нибудь армейский устав?
Про себя я поразился его догадливости. И продолжил:
— Мы с самого начала поняли, что только полный глупец мог надеяться получить информацию об операциях отряда «Дельта» через УЧР. Однако человек с мозгами мог выяснить все, что нужно, даже таким способом.
— Как это?
— Предположим, кто-то точно знает, что в тот или иной момент времени имела место операция «Дельты». Предположим, что этому кому-то так же наверняка известно, что операция имела успех.
— В таком случае информация ему ни к чему, — парировал Сэнсом. — Ведь она у него уже есть.
— А что, если этому кому-то непременно нужно установить личность офицера, командовавшего операцией?
— Через кадровиков такие данные не получишь.
— Да, но что происходит с офицерами, командовавшими успешно проведенными операциями?
— Что?
— Они получают медали. Чем серьезнее операция, тем значительнее медаль. А что нам говорит армейский устав 600-8-22, раздел один, параграф девять, подраздел D? Цитирую: «Управлению человеческими ресурсами Сухопутных войск США надлежит вести обязательный учет всех приказов о награждении».
— Но если это операция «Дельты», — попытался возразить Сэнсом, — все ее подробности в приказе будут опущены.
— Согласен, — кивнул я. — В учетной карточке будут всего три факта: имя, дата, награда. А что еще нужно человеку с мозгами? Награда подтверждает успешность операции, отсутствие подробностей — ее секретность. Возьмем любой месяц. Скажем, начало 1983 года. Что тогда происходило? Почти ничего. Сколько медалей «За выдающиеся заслуги» выдано за данный период? Сколько крестов? Готов поспорить, не больше, чем зубов у курицы.
— Я не понимаю, — сказала Элспет.
Сэнсом ответил за меня:
— Если кто-то наверняка знает, что в тот или иной временной период была проведена операция «Дельты» и что операция закончилась успешно, значит, офицер, получивший самую высокую необъяснимую награду за данный месяц, вероятнее всего, и командовал этой операцией.
— Ну и кто же этот загадочный «кто-то»? — спросила Элспет.
— Одна пожилая особа по имени Светлана Хоц, — сказал я. — Она утверждает, что была политическим комиссаром в Советской армии и, находясь в 1983 году в Берлине, познакомилась с одним американским военным по имени Джон. По ее словам, этот Джон ей в чем-то очень сильно помог. И выяснять о нем через Сьюзан Марк имело смысл лишь в одном случае: если в тот же период времени в Берлине проводилась какая-то секретная операция и офицер по имени Джон руководил ею и получил за нее медаль. Фэбээровцы нашли в машине Сьюзан записку. Кто-то снабдил ее ссылкой на нужный устав, чтобы та наверняка знала, где искать.
Сэнсом молчал. Пришлось спросить его прямо:
— Вы участвовали в какой-либо операции в Берлине в 1983-м?
Конгрессмен явно терял терпение.
— Послушайте, — сказал он. — Вы кажетесь мне далеко не глупым человеком. Подумайте сами. О какой операции «Дельты» в Берлине в 1983 году может вообще идти речь?
— Не знаю, — ответил я. — И честно говоря, мне плевать. Я пытаюсь оказать вам услугу. Как офицер — офицеру. Потому что считаю, что кое-что из вашего боевого прошлого вот-вот всплывет на поверхность и крепко укусит вас за вашу конгрессменскую задницу. Мне казалось, вы оцените предостережение.
По выражению лица Сэнсома было видно, что моя пламенная речь имела успех. Он стал заметно спокойнее.
— Я ценю ваше предостережение. И уверен, что вы поймете: я не вправе ничего отрицать. Поскольку отрицать что-либо — это все равно что признать что-либо другое. Но я готов рискнуть. Нет, я не был в Берлине в 1983 году. Я не встречался ни с какими русскими женщинами. И уж тем более никому из них не помогал: ни в начале года, ни в середине, ни в конце.
Маленький монолог Сэнсома еще секунду висел в воздухе. Элспет посмотрела на часы.
— Мы вынуждены извиниться, — сказал ее муж. — Нам действительно пора идти. Спрингфилд вас проводит.
Я догадался, что конгрессмен хочет, чтобы мы со Спрингфилдом остались наедине. Поэтому я встал и направился к двери.
Спрингфилд последовал за мной в вестибюль. Я остановился, дожидаясь, пока он поравняется со мной.
— Хотите совет? — сказал Спрингфилд. — Забудьте об этом деле. Просто выкиньте его из головы. Не стоит ворошить прошлое.
— Это почему?
— Потому что вас мгновенно сотрут в порошок. Как будто вас и не было. В наше время это не так сложно сделать.
— Но ведь его там даже не было!
— Чтобы доказать это, вам захочется выяснить, где он тогда был. А вот этого вам лучше не знать.
Я кивнул:
— Это касается и вас лично, да? Поскольку вы были там вместе с ним. Следовали за ним повсюду, где бы ни оказался ваш босс.
Он молча кивнул в ответ. А затем повернулся и направился к гостиничным лифтам.
Я едва успел шагнуть на Седьмую авеню, как в кармане вновь завибрировал телефон Леонида. Я нажал кнопку ответа. Голос Лили Хоц мягко щекотнул ухо:
— Ричер?
— Да.
— Мне нужно встретиться с вами. Это довольно срочно. Кажется, моей маме грозит опасность. Возможно, и мне тоже.
— Опасность? От кого?
— Трое мужчин задавали вопросы портье. Пока нас не было в номере. Я думаю, наши комнаты
