— Да, — ответил Сэнсом.
Коротко и ясно.
— Где флешка? — спросил он.
Я взглянул на Джейкоба Марка:
— Ты как?
— Не очень, — ответил тот.
— Тебе придется кое-что выслушать.
— О'кей.
Я подтянулся в сидячее положение. Ничего нигде не болело. Обезболивающее, догадался я.
— Вы говорили, что можете указать место плюс-минус пятнадцать футов, — сказал Сэнсом.
Я покачал головой.
— Уже нет. Время прошло. Придется заняться расчетами.
— Великолепно. Я знал, что вы блефуете, Ричер. С самого начала. Вы не можете сказать, где флешка.
— Мы знаем схему в общих чертах. Большую часть трех месяцев они готовились и на последней неделе привели свой план в действие. Они принудили Сьюзан, используя Питера в качестве рычага. Она выехала из Аннандейла, застряла в дорожной пробке на четыре часа — скажем, с девяти вечера до часу ночи — и добралась до Манхэттена лишь около двух. Полагаю, мы точно знаем, когда она выбралась из туннеля Холланд. Следовательно, все, что нам нужно сделать, — это отмотать назад и точно вычислить, в каком месте в пробке стояла ее машина в полночь.
— Чем это нам поможет? И почему именно в полночь?
— Потому что в полночь она выбросила флешку из окошка своей машины.
— Откуда вы это можете знать?
— Оттуда, что, когда она добралась до города, у нее не было сотового телефона.
Сэнсом перевел взгляд на Ли. Ли кивнула:
— Ключи и бумажник. Вот все, что при ней было. В машине тоже ничего не было. ФБР составило опись.
— Вообще сотовый у нее был, — добавил Джейкоб Марк.
— И?.. — сказал Сэнсом.
— Хоцы установили крайний срок. Скорее всего, ровно в полночь. Сьюзан не появилась, и Хоцы взялись за дело. Они озвучили угрозу, и они ее выполнили. И доказали это. Они отправили фото на сотовый Сьюзан. Питер на каменном столе. С двенадцатым ударом часов жизнь Сьюзан изменилась. Она ничего не могла поделать, стоя в автомобильной пробке. Телефон в руке вдруг стал отвратительным. Она не могла этого выносить. И вышвырнула его через окошко. А за ним флешку — символ всех своих бед. Они до сих пор где-то там, на обочине трассы I-95. Других объяснений нет.
Все молчали.
— Скорее всего, на разделителе, — добавил я. — Сьюзан наверняка находилась в крайнем левом ряду, поскольку очень спешила. Мы могли бы засечь сотовый по сигналу, но теперь уже поздно. Батарея села.
Тишина в палате. Не меньше минуты.
Первым заговорил Сэнсом:
— Но это же безумие. Хоцы должны были понимать, что, послав фотографию, они лишаются контроля над Сьюзан. Теряют средство давления на нее. Ведь она могла поехать прямо в полицию.
— Два ответа, — сказал я. — Хоцы были безумны, в известном смысле. Они были фанатиками. Фундаменталистами. Они могли играть роль на публике, но под маской для них все было черно-белым. Угроза есть угроза. Полночь есть полночь. В любом случае риск был минимален. Их человек следил за Сьюзан от самого дома. Он мог перехватить ее в любой момент.
— Кто?
— Двадцатый. Это не было опозданием на пересадку в Стамбуле. Это было изменением в планах в самый последний момент. Хоцы вдруг сообразили, что им нужен кто-то рядом с ней, в округе Колумбия. Потому он и полетел не в Нью-Йорк, а в Вашингтон. Он следовал за Сьюзан всю дорогу от Аннандейла. В пяти-десяти машинах сзади. Он не видел, что произошло. Это он был там, в вагоне, — мужчина в футболке NBA. Мне показалось, что он выглядит каким-то знакомым, когда я снова увидел его в особняке. Но, к сожалению, проверить не смог, ибо выстрелил ему в лицо уже через секунду.
— И как нам узнать, где конкретно была Сьюзан в полночь?
— Соображайте. Время, расстояние, средняя скорость. Возьмите карту, линейку, бумагу и карандаш.
Джейкоб Марк был из Джерси. Он тут же принялся рассказывать о своих знакомых патрульных. Они патрулируют I-95 днем и ночью. И знают трассу как свои пять пальцев. Там везде камеры. С помощью видеозаписи можно откалибровать вычисления на бумаге. Все вокруг вдруг разом заговорили. Никто не обращал на меня внимание. Я откинулся на подушку, и мои гости по очереди стали выходить из палаты. Последним собрался Спрингфилд. Уже в дверях он повернулся ко мне:
— Как вы себя чувствуете? По поводу ситуации с Лилей Хоц?
— Прекрасно.
— Серьезно? На вашем месте я чувствовал бы другое. Вас чуть не отправили на тот свет две бабы. Это небрежность. В таких вещах ты либо делаешь их как следует, либо не делаешь вовсе.
— У меня был слабый боезапас.
— Я дал вам тридцать патронов. Надо было стрелять одиночными. Все эти тройные очереди — все это от злости. Вы позволили эмоциям взять верх. А я вас предупреждал.
Он еще секунду смотрел на меня. Без всякого выражения на лице. А затем вышел в коридор, и больше я его никогда не видел.
Два часа спустя вернулась Тереза Ли. В руках у нее была сумка из магазина. Ли объяснила, что больнице нужно койко-место и Управление полиции Нью-Йорка решило переместить меня в отель. Она купила одежду. Ботинки, носки, джинсы, рубашку, трусы — все точь-в-точь того же размера, что и мои предыдущие вещи, которые сгорели в печке отделения скорой помощи.
— Спасибо, — поблагодарил я.
Ли рассказала, что остальные заняты математикой. В основном спорят о том, каким маршрутом могла ехать Сьюзан от автострады до туннеля Холланд.
— Знаешь, — сказала она. — Они все равно не найдут эту фотографию.
— Ты так считаешь?
— Нет, флешку-то они найдут, в этом я не сомневаюсь. Но они сто процентов скажут, что она нечитаемая, что по ней проехал какой-нибудь грузовик, что она поломана или что на ней просто нет ничего такого.
Я не ответил.
— Что ты думаешь обо всей этой истории? — спросила она.
— В общем-то я жалею, что подошел к ней тогда, в поезде. Что не дал ей еще пару остановок.
— Я была не права. Она все равно не смогла бы этого вынести.
— Отнюдь, — возразил я. — Попробуй представить Сьюзан перед тем, как она выехала в Нью-Йорк. Жизнь превратилась в сплошной кошмар. Но она не хочет верить, что все настолько плохо. А вдруг это пустая угроза? Что, если Хоцы блефуют? Она одета в то же, в чем была на работе. Черные брюки, белая блузка. Она едет, не зная, что ее ждет. Она самодостаточная женщина, она живет в Виргинии, и она много лет работает бок о бок с военными. Поэтому она берет с собой револьвер. Возможно, он так и завернут в чистый носок, как она хранила его в комоде. Она кладет револьвер в сумку. Едет из дома. И попадает в пробку. Она звонит. Или Хоцы звонят ей первыми. Они не хотят ничего слышать. Они фанатики, и они не американцы. Они не понимают. Они думают, что пробки — это отговорка из серии «мою тетрадку сжевал наш пес».
— И ровно в полночь приходит сообщение.
