Когда солнце село, Нефер толстым слоем расстелил на полу конюшни солому. Крус понюхал ее, набрал полный рот, пожевал, а затем устало опустился и растянулся на боку. Нефер лег на солому рядом и положил голову на шею Крусу. Они заснули вместе, и Минтака той ночью лежала одна.
На следующий день Нефер познакомил Круса с Дов. Лошади осторожно закружились друг перед другом, понюхали друг друга рты и закружились вновь. Когда Крус сунулся носом под хвост Дов, та притворилась оскорбленной и лягнула его задними ногами, а затем кокетливо убежала, и Крус поскакал вслед за ней. Нефер позволил им пастись вместе остаток дня, а на следующее утро показал им колесницу, не великолепную царскую, а более старую, обшарпанную. Он позволил им обнюхать дышло, гладко отполированное боками многих других лошадей. Когда обе лошади потеряли интерес к такому обычному предмету, Мерен увел Круса, а Нефер провел Дов через следующий этап.
Поглаживая и лаская лошадь, он осторожно поместил упряжь на ее плечи и закрепил ремни. Она сильно волновалась, но позволила ему надеть на себя эти непривычные узы. Он взобрался ей на спину и проехал два круга по полю. Когда он вернулся, Мерен уже приготовил дышло. Оно не было присоединено к колеснице, хотя имело кольцевое крепление на конце. Нефер нацепил на нее упряжь, и Дов нервно завращала глазами, почувствовав груз, повисший сбоку. Она повернула голову, чтобы осмотреть дышло, и как только удовлетворила свое любопытство, Нефер взял ее под уздцы и повел вперед.
Дов фыркала и раздражалась, поскольку дышло следовало за ней, но Нефер успокоил ее. После того как они сделали несколько кругов по полю, она больше не кидалась в стороны. Теперь предстоял решающий шаг. Нефер позаимствовал у Хилто спокойную старую кобылу и поставил ее в упряжке справа. Она стояла спокойно. Он запряг Дов слева. Спокойствие старой кобылы передалось Дов, и она стояла смирно. Нефер надел на них торбы и покормил раздробленной дуррой. Когда кобыла насытилась и успокоилась, он обмотал задние ноги Дов льняными полосами, чтобы она не навредила себе, если бы, почувствовав позади полный вес колесницы, начала лягаться.
Ему не стоило волноваться. Он взял Дов под уздцы и повел вперед, и она легко пошла рядом со старой кобылой. Нефер коснулся ее плеча, и она, точно опытная тягловая лошадь, наклонилась в упряжи и приняла свою долю тяжести. Нефер бросился бежать, и Дов побежала рысью рядом с ним. Он вскочил в колесницу, взял поводья и провел упряжку через ряд поворотов. Каждый следующий был круче предыдущего, и хотя Дов прежде никогда не чувствовала поводьев, она преданно подражала своей партнерше справа. К концу первого дня она узнавала команды и немедленно выполняла их, не дожидаясь, пока старая кобыла покажет ей, что делать. В течение следующих пяти дней он управлял этими двумя кобылами, и Дов быстро училась.
Пришло время провести Круса через то же самое. Прошло три дня, прежде чем он прекратил убегать, едва почувствует тяжесть дышла. Нефер почти разочаровался в нем, но Таита настоял на продолжении занятий.
– Дай ему сейчас свое терпение, и после он вознаградит тебя тысячу раз, – советовал он. – У него есть ум и сердце. Ты никогда не найдешь ему замену.
В конце концов Крус покорился жерди, скользившей вслед за ним и, к его тревоге, повторявшей каждое его движение. Нефер наконец смог поставить его в упряжку с Дов. Она повернула голову и коснулась носом его шеи, будто мать беспокойного ребенка. Крус успокоился и съел свою порцию дурры. Когда Нефер повел их вперед, жеребец попробовал поворачивать в стороны и лягаться, но Нефер крепко шлепнул его по ляжке. Он выправился и пошел рядом с Дов, но не хотел тянуть. Еще шлепок, и Крус натянул постромки и принял положенную ему по справедливости долю тяги. Это ощущение, должно быть, понравилось ему, потому что вскоре он тянул с охотой. Единственная трудность состояла в том, чтобы заставить его остановиться.
Мерен распахнул ворота загона и вскочил на колесницу, когда она проезжала мимо. Они выехали на торговую дорогу и в облаке красной пыли помчались в холмы.
Той же дорогой они в течение следующих месяцев каждый день отправлялись на рассвете. Каждый вечер, когда они возвращались в Галлалу, лошади бежали быстрее и правильнее, плечом к плечу, будто единое животное о двух головах и восьми ногах. Два молодых воина на площадке колесницы становились все более крепкими и более выносливыми и загорели до черноты под солнцем пустыни.
Минтака узнала, как надлежит себя чувствовать вдове.
В городе-крепости Галлале было всего пять воинов Красной Дороги: Хилто, Шабако, Сокко, Тимус и Торан. Многие другие пробовали проехать по ней, но при попытке потеряли свои косы.
Хилто и Шабако были адептами третьей и самой высокой ступени ордена, поклонниками безымянного бога, Быка Небес, шумерского бога войны. Только его адепты знали его истинное имя; от всех остальных оно было скрыто именем «Красный Бог». У него не было ни храмов, ни святилищ, посвященных ему. Он появлялся, когда двое или более его адептов называли его имя на любом поле, где в сражении погибли люди. Таким местом была и Галлала, поскольку здесь господин Тан победил врагов Египта и сложил их отрубленные головы на городской площади.
Тайные катакомбы пронизывали известняк под центральной площадью, что делало их самым подходящим храмом для поклонения безымянному богу.
После полуночи, когда весь город спал, Хилто повел вниз по узкому туннелю, что был входом в катакомбы, превосходного белого вола и принес его в жертву на каменном алтаре, построенном в темной глубине главной цистерны. В дрожащем свете факела кровь хлынула струей и растеклась лужей по мощеному полу. Затем пять воинов ордена погрузили мечи в кровь и стали молить тайного бога благословить их обсуждение, упрашивая помочь им выбрать мудрое решение. Затем они стали обсуждать испытание, которое будет определено для фараона Нефера Сети и его спутника.
– Для фараона не дулжно делать никаких уступок. Пусть его испытание будет столь же безжалостным, сколь для любого другого новичка, – сказал Хилто.
– Поступить иначе значило бы нанести обиду могущественному и воинственному. – Даже в этом избранном обществе он не решался называть истинное имя бога.
– Это бы уязвило тех воинов, что проехали по Красной Дороге до Нефера Сети, – согласился Шабако.
Их тайное совещание продолжалось почти до утра. Завернувшись в шерстяные накидки, у входа в туннель, ведущий в катакомбы, ждали два новичка. Они говорили мало, поскольку отлично сознавали, что в темной пещере под тем местом, где они сидели, решались самые их судьбы этими пятью воинами. Лучи рассвета еще не смыли с восточного горизонта булавочный укол утренней звезды, когда прибыл Шабако, чтобы вызвать их на тайный совет.
Они последовали за ним по выстланному камнем туннелю. Факел, который нес их провожатый, освещал ниши, в которых лежали раскрашенные ящики с мумиями мужчин и женщин, умерших пятьсот или более лет тому назад. Воздух был сухой и прохладный. Пахло землей и грибами, гниением и древностью. Их шаги зловеще отзывались эхом, и в воздухе слышался тихий шепот, возможно голоса мертвых, или шелест крыльев летучих мышей.
Затем они услышали запах свежей крови, хлюпающей под ногами, когда прошли мимо тела жертвенного вола. В скобы на стенах гулкой пещеры, где их ждали воины, были вставлены факелы.
– Кто приближается к тайнам? – воскликнул голос Хилто, но его лицо было скрыто в складках накидки.
– Я – Нефер Сети.
– И я – Мерен Камбизес.
– Вы желаете проехать по Красной Дороге?
– Да.
– Вы оба настоящие мужчины, телом и духом?
– Да.
– Вы убили первого человека в справедливом бою?
– Да.
– Есть ли воин, что поручится за тебя, Нефер Сети?
– Я поручитель, – ответил за него Шабако.
– Есть ли воин, что поручится за тебя, Мерен Камбизес?
– Я поручитель, – ответил Сокко.
