Теперь крики внутри корпуса затихли, и их сменил низкий гул огня. Слезы лились по щекам Минтаки и капали с подбородка, но она была все так же беспомощна в руках Трока.
Внезапно главный люк на горящей палубе откинулся, и команда фелюги вздохнула от ужаса, когда из него появилась фигура. Руки господина Трока стиснули Минтаку, и ей показалось, что он сломает ей ребра.
– Этого не может быть! – проговорил он с досадой.
Сквозь дым и пламя фигура эта походила на призрак из тени подземного мира. Голый, волосатый, пузатый, Апепи шел к борту барки. Он нес на руках тело своего самого младшего сына и широко открытым ртом хватал воздух в бушующем пламени.
– Чудовище трудно убить. – К гневу Трока примешивался страх. Даже в своем горе Минтака поняла смысл его слов.
– Вы, Трок! – прошептала она. – Это сделали с ними вы. – Трок никак не откликнулся на ее обвинение.
Волосы на теле Апепи опалило, и в дуновении пламени они сгорели, на мгновение оставив его голым и черным. Затем его кожа начала покрываться пузырями и отпадать лохмотьями. Густая борода и волосы на голове ярко вспыхнули, будто пропитанный смолой факел. Он больше не двигался вперед, а стоял, широко расставив ноги и держа Хиана высоко над головой.
Мальчик был обожжен так же, как отец, и там, где его кожа сгорела, открытая плоть была красной и влажной.
Возможно, Апепи хотел швырнуть его за борт, в реку, чтобы спасти от огня, но силы наконец оставили его, и он стоял, подобно колоссу, с головой в огне, неспособный собрать последние силы, чтобы бросить сына в спасительные прохладные воды Нила.
Минтака оцепенела и онемела от ужаса. Ей казалось, что все это длилось целую вечность, но вдруг палуба под ногами Апепи провалилась. Он и его сын упали вниз и исчезли внутри в высоком фонтане пламени, искр и дыма.
– Кончено. – Голос Трока звучал безучастно и равнодушно. Он отпустил Минтаку так внезапно, что она упала на дно фелюги, и оглядел свою напуганную команду.
– Гребите к моей галере, – приказал он.
– Это вы сделали это с моей семьей, – повторила Минтака, лежа у его ног. – Вы заплатите за это. Я вам в этом клянусь. Я заставлю вас заплатить.
Но она чувствовала себя оцепенелой и избитой, будто ее исхлестали узловатыми кожаными ремнями бича.
Ее отец, фигура, занимавшая в ее жизни огромное место, тот, кого она слегка ненавидела и сильно любила, погиб. Ее семейство погибло, все ее братья, даже маленький Хиан, который был для нее больше сыном, чем братом. Она видела, как он горел, и знала, что ужас этого зрелища останется с ней на всю жизнь.
Фелюга подошла к галере господина Трока, и Минтака не протестовала, когда он поднял ее, как куклу, и понес на борт, а затем вниз, в главную каюту. Он положил ее на тюфяк с неожиданной осторожностью.
– Ваши девушки-рабыни в безопасности. Я пришлю их к вам, – сказал Трок и вышел. Она услышала, как за дверью опустили засов, затем звуки его шагов – вверх по трапу и по палубе над ее головой.
– Что же, я в тюрьме? – прошептала она, но это показалось ей несущественным после только что пережитого. Она уткнулась лицом в подушки, пропахшие несвежим потом Трока, и заплакала, и продолжала плакать, пока не иссякли слезы. Тогда она уснула.
Горящий корпус царской барки Апепи прибило течением к берегу рядом с храмом Хапи. В рассветных сумерках дым высоко поднимался в неподвижный воздух. Он отвратительно пах сгоревшей плотью. Когда Минтака проснулась, омерзительная вонь проникла в каюту. Дым, казалось, послужил маяком, поскольку солнце еще едва показалось над восточными холмами, а флот господина Нага уже прибыл, выплывал из-за изгиба реки.
Девушки-рабыни принесли новости Минтаке.
– Господин Наг прибыл во всей красе, – сказали они ей взволнованно. – Вчера он оставил нас, чтобы вернуться в Фивы. Не странно ли, что он смог приплыть сюда так быстро, когда ему следовало быть в двадцати лигах вверх по реке?
– Чрезвычайно странно, – мрачно согласилась Минтака. – Мне нужно одеться и быть готовой к любому новому злодеянию, ожидающему меня теперь.
Все ее вещи сгорели в огне пожара на царской барке, но служанки позаимствовали одежду у других благородных дам, находившихся на кораблях. Они вымыли и завили ей волосы, одели в простую льняную одежду, золотой пояс и сандалии.
К полудню вооруженный эскорт прибыл на борт галеры, и Минтака поднялась с ним на палубу. Ее взгляд обратился вначале к лежавшим на далеком берегу почерневшим останкам царской барки, сгоревшей до ватерлинии. Никто не потрудился извлечь тела из обломков. Это был погребальный костер ее семьи. Гиксосская традиция требовала кремации, а не бальзамирования и сложных процедур и церемоний погребения.
Минтака знала, что ее отец одобрил бы такой способ ухода, и немного утешилась. Затем она подумала о Хиане и отвела глаза.
Ей потребовалось усилие, чтобы сдержать слезы, когда она спустилась в ожидавшую фелюгу и была затем переправлена на берег ниже храма Хапи.
Господин Наг со всей своей свитой ждал, чтобы встретить ее. Когда он обнял Минтаку, она осталась отчужденной и бледной.
– Это тяжелое время для всех нас, принцесса, – сказал он. – Ваш отец, царь Апепи, был могучим воином и могущественным правителем. Ввиду недавнего договора между двумя царствами и объединения Египта в одно священное целое он оставил опасную пустоту. Для всеобщей пользы ее следует немедленно заполнить.
Он взял принцессу за руку и повел к павильону, что прошлым вечером был местом пира и веселья, а теперь в нем собрались для серьезного совещания большая часть знати и чиновников обоих царств.
Впереди этой толпы она увидела Трока, поразительную фигуру в полном боевом облачении. На покрытом золотыми заклепками поясе висел меч, а на плече – боевой лук. Позади него плотными рядами стояли все его военачальники, мрачные, с холодными угрожающими глазами, несмотря на яркие пестрые ленты, вплетенные в их бороды. Они глядели на Минтаку без улыбки, и она с горечью осознала, что она – последняя из потомков Апепи, покинутая и беззащитная.
Она задавалась вопросом, к кому могла бы обратиться и чьей преданностью все еще могла бы воспользоваться. Она поискала в толпе дружественные знакомые лица. Все были там, члены совета ее отца и его советники, его военачальники и боевые товарищи. Затем она увидела, что они прячут глаза. Ни один не улыбнулся ей, не ответил на ее взгляд. Никогда в жизни принцесса не чувствовала себя такой одинокой.
Наг подвел ее к стоявшему у стены павильона табурету с подушкой. Когда Минтака села, Наг и его штаб образовали вокруг нее заслон, скрыв от глаз окружающих. Она была уверена, что это устроено преднамеренно.
Господин Наг открыл совещание сожалением о трагической смерти царя Апепи и его сыновей. Затем он начал хвалебную речь в честь мертвого фараона. Он перечислял его многочисленные военные триумфы и государственные деяния, самым славным из которых стало его участие в заключении договора Хатор, принесшего мир двум царствам, раздираемым десятилетиями междоусобной войны.
Без царя Апепи или сильного фараона, который бы вел дела Нижнего Царства и правил совместно с фараоном Нефером Сети и его регентом в Фивах, договору Хатор угрожала опасность. Невозможно было думать о возвращении к ужасам войны прошедших до заключения договора шестидесяти лет.
Господин Трок ударил мечом в ножнах о бронзовый щит и закричал:
– Бак-хер! Бак-хер!
Немедленно все военачальники позади него последовали его примеру, и стук медленно распространялся по рядам, пока не превратился в оглушительный грохот.
