Они вышли за ограду кладбища и разложились на траве неподалеку. Молча выпили. Филатов собрался уходить, но по дороге запылил «Урал», на котором до этого везли гроб. Водитель вынес из кабины пакет и передал его Козлову. Поминки продолжались, и Филатова уговорили остаться. Юрий хоть и выпил достаточно водки, был трезв, опустошен, сам себе неприятен. Нет, это не поминки, говорил он себе; он справит поминки, когда убийца получит свое, когда того зароют. Так надо, чтобы равно стало на весах. Он найдет убийцу; Филатов уже знал, где и как будет искать.
После третьей бутылки завязался разговор. Филатов в разговор не вступал, но внимательно прислушивался.
– Главное, как все быстро произошло. Мы из части вместе шли, на этаж вместе поднималась. Я ему еще зайти предложил, Пашкины именины отметить. Часу не прошло, тут прибегают, говорят – застрелился.
– А вы выстрела не слышали? – спросил Филатов, не глядя на рассказчика.
– Я ж говорю. И ментам сказал. Именины у Пашки были. Выпили мы, музыку на всю катушку врубил этот меломан, прости господи. Кто же знал? Грех-то какой!
Филатов посмотрел на щербатого контрактника, которого называли Пашкой. Смотрел прямо, не отрываясь, в глаза. Тот жевал не переставая. Брал с расстеленной на траве газеты, заменявший стол, что- нибудь, клал в рот и жевал, жевал. Еще пил. Одним глотком опорожняя стакан. Он быстро пьянел. После третьей бутылки молчавший все время Паша стал орать блатные песни. Филатов больше в разговоры не вмешивался, но не выпускал из виду щербатого контрактника и прапорщика. Вдруг Дудкин вскочил на ноги, закрыл голову руками и закричал:
– Что ты на меня смотришь? Не смотри! Убей его Кадило! Чего он на меня смотрит. Мне страшно! Мочить его!
Сивец схватил щербатого за хэбэ и стал волочить в сторону:
– Паша, господь не простит. Нельзя тебе пить.
Щербатый вырвался и вернулся к столу. Было видно, что он здорово накачался. Он подошел к Филатову едва стоя на ногах и попытался принять боевую стойку.
– Ид-ди к-мне. Я теб-бе...
Ноги не слушались его, он терял равновесие, то и дело падая на землю. Подошел Сивец и снова схватил Щербатого за хэбэ. Паша рванулся в сторону, полетели оторванные пуговицы. Из-за пазухи что-то вывалилось и упало на траву. Сивец обхватил Щербатого за плечи и поволок в сторону. Филатов подошел к выпавшему предмету и поднял его. Это был мобильный телефон. Его, Филатова, телефон!
– Паша, ты потерял? – Филатов протянул руку. Сивец и Щербатый прекратили борьбу, опустили руки. Филатов усмехнулся. Эти двое напоминали ему нашкодивших котов.
– Нет. Это не наша вещь, – Сивец отвел руку Филатова и потащил Щербатого в сторону дороги.
«Щербатый – убийца? Не факт. Щербатый мог стащить телефон, когда был в квартире Кучумова на опознании в качестве понятого в день убийства. Телефон лежал на видном месте на тумбочке у дивана. Мог. А мог и... Неужели его рук дело?» – Филатов быстро шел в направлении военного городка. Был ли у Филатова план? Действовал ли он по этому самому плану? Он не задумывался. Он делал то, что считал на данный момент нужным. Филатов подошел к дому родителей Ани и Маши Пышко и постучал в дверь. Открыла Маша. Вся в черном, с такими же черными кругами под глазами от выплаканных слез. Филатов чувствовал, что чтобы он сейчас ни говорил, все будет лишним, не нужным. За спиной Маши в открытую дверь был виден стоящий в глубине комнаты у окна гроб в окружении зажженных свечей. Из квартиры пахнуло смертью. Для него этот запах был невыносим.
– Маша, у тебя ключ от квартиры... Я хотел бы забрать свои вещи.
Девушка, не глядя на Юрия, провела руку в сторону по стене, сняла ключ с крючка и протянула ему. Филатову хотелось коснуться этой бледной, дрожащей руки, прижать к себе, но он просто подставил ладонь. Маша уронила ключ и закрыла дверь.
Филатов, не оглядываясь, пошел к дому Кучумова. Вот место, где они курили с Кучумовым в день их встречи. Окна его квартиры, балкон. Балкон кухни Кучумова был совмещен точно с таким же балконом соседней квартиры! Квартиры Сивца! Как он сразу не догадался? В этот момент Щербатый и Сивец подошли к подъезду. Филатов был почти уверен, что убийство дело их рук. Не подходя близко к дому, Филатов выждал несколько минут и вошел в подъезд. На втором этаже хлопнула, закрываясь, входная дверь. Юрий поднялся на площадку, открыл квартиру Кучумова и увидел начертанный мелом на полу контур тела друга. Стараясь не наступить на него, прошел на кухню, взял стоявшее на холодильнике зеркало, шагнул на балкон. Осторожно протянул руку к соседнему окну и заглянул в отражение. Дверь соседнего балкона была открыта. Оттуда раздавалась глухая ругань и шум борьбы. Через мгновение на кухню, падая спиной назад, влетел Щербатый. За ним, держа перед собой окровавленные кулаки появился Сивец. Он шагнул к лежащему на полу Щербатому и нанес удар ногой в пах. Щербатый взвыл и скрючился от боли. Сивец нагнулся над Дудкиным, взял его за грудки и несколько раз стукнул головой об покрытый кафелем пол.
– Гаденыш! Подставил? Навязали мне тебя, урода! Какого ты... эту мобилу брал? Говорил тебе придурку – никаких следов! Завалил дело! Теперь сваливать надо.
Филатов не видел, как в руке Щербатого оказался нож. Наверное, тот прятал его в кармане. Получив удар в спину, Сивец выгнулся, отпустил Дудкина и вскочил на ноги. Нож вошел неглубоко. Сивец стал наносить удары ногами без разбора по свернувшемуся в комок напарнику, а когда Щербатый затих, подобрал нож, приподнял обмякшее тело и ударил ножом в сердце, вогнав лезвие по самую рукоятку.
Это был удар профессионала. Филатов опустил руку. Он аккуратно, бесшумно перелез на свой балкон, зашел на кухню, закрыл за собой дверь. Собрал вещи, спустился вниз и стал ждать. Через минуту послышались шаги на лестнице. Юрий укрылся за входной дверью, пропустил Сивца вперед и вышел за ним на улицу. Сивец, тяжело пошатываясь, шел в направлении небольшой лесопосадки на окраине городка. На его спине темным пятном расплывалось кровавое пятно. Когда он вошел в лес, Филатов догнал его и негромко спросил:
– Торопитесь? Может вам помочь? Я умею оказывать первую медицинскую помощь.
Сивец замер, не оборачиваясь, держась одной рукой за дерево. Во второй был туго набитый вещевой мешок. Правая рука стала медленно опускаться.
– Советую не делать резких движений. Ответишь на мои вопросы честно – оставлю жить. Ты же любишь жить?
Сивец издал стон, похожий на рычание:
– Спрашивай, но ты не понимаешь, куда лезешь. Если что, ты меня переживешь ненадолго. Ты тоже жизнь любишь. Предлагаю разобраться по-хорошему – ты меня не видел, а я тебя.
– Как в кино! Заткнись и отвечай только на мои вопросы. Кто из вас убил Кучумова?
– Щербатый...
«Соврал, убью суку», – мелькнуло в голове Юрия.
– Почему?
– Он давно Аньку обхаживал, а тут Кучумов появился. Бабу они не поделили.
Филатов и не надеялся, что Сивец все расскажет сам, он подумал и сказал:
– Брось мешок. Так. Теперь три шага вперед. Нам свидетели не нужны. Сами разберемся.
– Вот это правильно, командир. Я же говорил, что мы договоримся, – в голосе Сивца послышались торжествующие нотки.
– Рано радуешься, мразь. Я с тобой, сволота, договариваться не собираюсь! Теперь смотри мне в глаза. Прямо смотри. У меня не осталось ничего, кроме меня самого и моих друзей. Все, что у меня есть – это мои друзья. А ты и тебе подобные их убивают. Мало того, вы еще и втаптываете их имена в грязь. Я хочу знать всю правду и только правду. Говори, а потом мы с тобой разберемся, кто отсюда уйдет на своих двоих, а кого вынесут.
Сивец вспомнил, как все началось...
На первый взгляд майор показался Сивцу бесшабашным рубахой парнем. Он его так и называл за глаза – Хохмач. Но за вечной улыбкой скрывался железный характер и цепкий ум. Как он смог вычислить недостачу? Ведь все было «на мази». К накладным и книгам учета не докопаться. Приход, расход рассчитали как по нотам. И вдруг этот майор пообещал вывести на чистую воду. Кого? Его, Сивца?! Лучше бы он этого
