Наконец прекратился снегопад.
Елена медленно открыла глаза.
Все было тихо и спокойно.
Она радовалась, что шум прекратился, а то было очень больно. А теперь не болело ничего. Она опять чувствовала, что тело наполняет свет, но боли не было. Ей казалось, что она легко плывет на волнах воздуха. Ей казалось, что у нее совсем не было тела.
Она улыбнулась.
Поворот головы не причинил боли, а только усилил ощущение легкости. Она увидела продолговатый освещенный кусок на полу, остатки серебристого платья. Ложь пятисотлетней давности стала правдой.
Так тому и быть. Елена отвернулась. Она не хотела никому причинять вреда, и она не хотела терять время на сожаления о Катрине. Было много других дел.
— Стефан, — позвала она, вздохнула и улыбнулась. Она чувствовала себя птицей. Она чувствовала себя прекрасно.
— Я не хотела, чтобы все закончилось так, — грустно сказала она. В его зеленых глазах стояли слезы, но он улыбнулся ей в ответ.
— Я знаю. Я знаю, милая.
Он понял. Это было хорошо, это было важно. Теперь она понимала, какие вещи действительно имеют значение. Понимание Стефана было самом дорогим на свете.
Казалось, прошла вечность с тех пор, когда она на него смотрела, любовалась им, его темными волосами и глазами, зелеными, как листья дуба. Теперь она смотрела на него и видела, как в зеленых глазах светится душа. Она не хотела умирать. Сейчас, по крайней мере, хотя, если потребовалось бы, она бы прошла через все это еще раз.
— Я люблю тебя.
— Я люблю тебя, — ответил он, сжав ее руку. Странный, томный свет качал ее, и она с трудом чувствовала прикосновение Стефана.
Она бы испугалась, если бы его не было рядом.
— Люди на балу — с ними теперь все будет хорошо, правда?
— Конечно, — прошептал Стефан, — ты их спасла.
— Я не попрощалась с Бонни и Мередит. И с тетей Джудит. Скажи им, что я их люблю.
— Я скажу.
— Ты им сама скажешь, — вмешался другой голос, хриплый и непривычный. Дамон подполз и лег за спиной Стефана. Лицо у него было изуродовано, кровоточило, но черные глаза сверкали.
— Напряги волю, Елена. У тебя хватит силы.
Она нерешительно улыбнулась ему. Она знала правду. То, что происходило сейчас, было закономерным исходом того, что началось две недели назад. У нее было тринадцать дней, чтобы привести в порядок дела, попросить прощения у Мэтта, попрощаться с Маргарет и сказать Стефану, как она его любит. А теперь время ее вышло.
Делать Дамону больно не было смысла. Она тоже его любила.
— Я попытаюсь, — пообещала она.
— Мы отвезем тебя домой.
— Не сейчас, — деликатно возразила она, — давайте немного подождем.
Что-то сверкнуло в глубине бездонных черных глаз. Она поняла, что он тоже знает.
— Я не боюсь. Ну — немножко.
Навалилась дремота, она почувствовала, что засыпает. Мир отдалялся от нее.
Заболело в груди. Она больше не боялась, просто было жаль. Она еще так много могла сделать.
— Ой, — тихо сказала она, — как забавно.
Стены крипты искривились, стали чем-то серым и туманным, а посередине открылось что-то вроде прохода. Это был проход к другому свету.
— Как красиво, — прошептала она, — Стефан, я так устала.
— Теперь ты отдохнешь.
— Ты не бросишь меня?
— Да.
— Тогда я не буду бояться.
Что-то сверкнуло на лице Дамона. Она погладила его по щеке и удивленно посмотрела на свои пальцы.
— Не грусти, — попросила она, ощущая влагу на руках. Вдруг ее схватило беспокойство. Кто теперь поймет его, позаботится? Кто докопается до его живой души под слоем брони?
— Вы должны заботиться друг о друге, — промолвила она. К ней вернулась капелька Силы, она вспыхнула, как свечка. — Стефан, ты обещаешь? Вы обещаете заботиться друг о друге?
— Я обещаю. Елена, милая…
На нее наваливалась сонливость.
— Это хорошо. Это очень хорошо, Стефан.
Проход приблизился, она могла его коснуться. Она подумала, что за ним, должно быть, ее ждут папа и мама.
— Время возвращаться домой, — прошептала она.
А потом темнота рассеялась, и остался только свет.
Стефан держал ее, пока у нее не закрылись глаза. Потом дал волю слезам. Это была другая боль — не такая, как тогда, когда он вытащил ее из реки. Не было злости, не было ненависти, а только вечная любовь.
От этого было еще больнее.
Он посмотрел в прямоугольник света. Елена ушла в Свет. И бросила его одного.
Он подумал, что это ненадолго.
Его кольцо лежало на полу. Он поднялся, даже не взглянув на него, глядя только на солнечный свет.
Его схватили за руку и оттащили назад.
Глаза Дамона были черны как полночь, и он держал кольцо Стефана. Стефан смотрел на него и не смел двинуться. Брат надел кольцо ему на палец. И отпустил.
— Теперь проваливай, куда хочешь, — сказал он, тяжело отваливаясь назад. Подобрав с земли кольцо, которое Стефан подарил Елене, он протянул и его.
— Это тоже твое. Возьми.
И отвернулся.
Стефан долго смотрел на золотой ободок у себя на ладони.
Потом зажал его в руке и оглянулся на Дамона. Тот лежал, закрыв глаза, тяжело дыша, измученный болью.
Стефан дал Елене обещание.
Положив кольцо в карман, он сказал:
— Пошли. Давай найдем место, где ты сможешь отдохнуть.
Он обнял брата, чтобы помочь ему подняться, а потом на несколько секунд просто крепко прижал его к себе.
16
