действительно беспокоило уже долгое время. — Начнем с церкви. Вы знаете, что я видела Роберта за церковью, когда я скрывалась в хоровой. Это было как раз перед атакой собак, и он решил убраться заранее, словно знал, что случится.
— О, но Елена…
— Нет, послушай, Мередит. Я видела его до этого, в субботу ночью, с тетей Джудит. Когда та сказала, что не выйдет за него замуж, на его лице промелькнуло что-то такое…, я не знаю. Но я думаю, что лучше занести его в список, Бонни.
Поразмыслив, поколебавшись на мгновение, Бонни сделала запись.
— Кого еще? — спросила она.
— Я сожалею, но Алариха тоже надо записать, — сказала Елена. — Извини, Бонни, но он подозреваемый номер один. — Она рассказала то, что подслушала тем утром между Аларихом и директором. — Он не обычный преподаватель истории; они вызвали его сюда по каким-то причинам. Он знает, что я — вампир, и он ищет меня. И сегодня, в то время как собаки нападали, он стоял там, не участвуя во всем этом, и делал какие-то странные жесты. Он определенно не тот, за кого себя выдает, и единственный вопрос: кто он такой? Ты слушаешь, Мередит?
— Да. Ты знаешь, я думаю, что мы должны записать и миссис Флауэрс в этот список. Помнишь, как она стояла возле окна в пансионате, когда мы привели Стефана, вытащив из колодца? Но она даже не спустилась вниз, чтобы открыть нам дверь? Это странное поведение.
Елена кивнула.
— Да, и как она следила за мной, когда я приходила к нему. И она не выходит из своего старого дома. Она может быть просто рехнувшейся старухой, но в любом случае ее нужно записать.
Девушка провела рукой по волосам, отбрасывая их назад. Ей было жарко. Жарко — это не совсем точно, но она чувствовала дискомфорт, который причиняет перегрев. Она чувствовала себя, словно курица — гриль в духовке.
— Хорошо, мы сходим в пансионат завтра перед школой, — сказала Мередит. — Но что мы будем делать до этого времени? Давайте заглянем в список, Бонни.
Бонни развернула список, таким образом, чтобы все могли видеть что там, Елена и Мередит наклонились вперед и начали читать:
— Хорошо, — согласилась Елена. — Я предполагаю, что сегодня мы сможем узнать, чьи собаки были возле церкви. А вы понаблюдайте за Аларихом завтра в школе.
— Я буду наблюдать за Аларихом, — твердо сказала Бонни. — И я сниму с него все подозрения; вы поймете, что я была права.
— Прекрасно, это будешь делать ты. Можешь взять его на себя. Мередит будет следить за миссис Флауэрс, а я возьмусь за Роберта. Что касается Стефана и Дамона, они могут наблюдать за любым из списка, потому что будут использовать свою Силу, чтобы проникнуть в их головы. Кроме того, этот список еще не закончен. Я хочу попросить их поискать вокруг города любые признаки иной Силы, или что-нибудь похожее. Надо признать, у них это лучше получится.
Отклонившись назад, Елена рассеяно облизала губы. Ее слегка мучила жажда. Девушка заметила то, на что раньше никогда не обращала внимания: прекрасный рисунок из вен на внутренней стороне запястье Бонни. Бонни все еще держала блокнот, вытянув руку, и кожа ее запястья была настолько прозрачна, что синева вен ясно прогладывала сквозь нее. Елене было жаль, что она не слушала, когда на уроках в школе изучали человеческую анатомию; как называлась эта вена, большая, которое ветвилась подобно ветви дерева…?
— Елена. Елена!
Девушка пораженно подняла взгляд и увидела осторожные темные глаза Мередит и встревоженное выражение лица Бонни. И только тогда поняла, насколько близко подобралась к запястью Бонни, скользя пальцем по самой большой вене.
— Извините, — пробормотала она, возвращаясь назад.
Елена почувствовала, что клыки удлинились и стали очень острыми. Это было похоже на брэкеты; но отличалось по форме. Девушка поняла, что успокаивающая улыбка не возымела должного эффекта у Бонни — та выглядела испуганной, что было глупо. Бонни должна знать, что Елена никогда не сделает ей больно. И сегодня вечером Елена не была уж так голодна; она всегда ела мало и могла получить все, что ей нужно из этой крошечной вены, здесь, на запястье…
Елена вскочила на ноги и прильнула к окну, прислонившись к раме, чувствуя прохладный ночной воздух, обдувающий ее кожу. Она была ошеломлена, и, казалось, не могла дышать.
— Что она будет делать? — Елена обернулась, и увидела Бонни, которая сидела, прижавшись к Мередит, и они обе поглядывали в ее сторону с большой опаской. Девушка не хотела, чтобы ее видели в таком состоянии.
— Извините меня, — сказала она. — Я ничего такого не думала делать, Бонни. Видишь, я больше не пытаюсь приблизиться к тебе. Я должна была поесть прежде, чем пришла сюда. Дамон сказал, что я проголодаюсь попозже.
Бонни сглотнула, выглядя еще более напуганной.
— Поесть?
— Да, конечно, — съязвила Елена. Ее вены горели; именно это она и чувствовала. Стефан описывал такое ранее, но она никогда не понимала по-настоящему, никогда не понимала Стефана, когда он уходил, если ему нужна была кровь. Это было ужасно, непреодолимо. — А что вы думаете, я ела эти дни, воздух? — добавила она с вызовом. — Я — теперь охотник, и лучше мне сейчас пойти поохотиться.
Бонни и Мередит пробовали справиться с этим; она могла сказать, что у них почти получилось, но видела отвращение в их глазах.
Елена сконцентрировалась на использовании своих новых возможностей, чтобы открыться ночи и определить, где Стефан или Дамон. Это было трудно, потому что ни один из них не использовал свой мозг так, как это было той ночью, когда они боролись в лесу, но она думала, что могла бы ощутить всплеск Силы там, в городе.
Девушка никак не могла связаться с братьями, и расстройство только усиливало жжение в венах. Она уже решила, что пойдет без них, когда занавески коснулись ее лица, колышась от порывов ветра. Бонни пошатнулась, хватая ртом воздух, опрокинула настольную лампу с тумбочки возле кровати, и комната погрузилась в темноту. Проклиная, Мередит пыталась поднять ее назад. Занавески сильно колыхались в появившемся мерцающем свете, и Бонни попыталась закричать.
Когда лампу, наконец, вернули назад, она осветила Дамона, небрежно сидящего на подоконнике открытого окна, опершись на одно колено. Он улыбался одной из его самых диких улыбок.
— Вы не возражаете? — сказал он. — Здесь неудобно.
Елена взглянула на Бонни с Мередит, те пытались пробраться поближе к туалету, выглядя одновременно испуганными и загипнотизированными. Девушка сердито покачала головой, глядя на Дамона.
— Я думала, что сама люблю эффектно входить, — произнесла она. — Очень смешно, Дамон. Теперь пойдем.
— Уйти от двух таких красивых подружек, что здесь находятся? — Дамон улыбнулся снова Бонни и Мередит. — Кроме того, я только что пришел. Никто не хочет быть вежливым и пригласить меня войти?
