давно ты так не наряжалась.
Атайя криво улыбнулась.
— И почему это в последнее время все так и норовят сказать мне об этом?
— И вам добро пожаловать, — добавил Ранальф Дарэку с нескрываемым бдительным блеском в глазах.
— Спасибо, — отвечал Дарэк так же настороженно.
— Скажи всем, что его величество и я отдохнем несколько минут перед тем, как выступить перед ними, — сказала Атайя Ранальфу. — И попроси кого-нибудь принести нам по кружке чего-нибудь холодного. Мы проделали долгий путь, и у меня пересохло в горле.
Ранальф бойко отсалютовал принцессе, а Атайя повела Дарэка вокруг поляны по направлению к часовне, где король мог бы подготовиться к своей речи. Он абсолютно четко знал, что следует говорить жителям Кайбурна, но Атайя подозревала, что Дарэк имел очень слабое представление о том, какие слова предложить последователям Атайи.
— Так вот оно — место, где ты живешь? — пробормотал король, пока они шли к часовне, украдкой бросая взгляды внутрь огороженного пространства и ужасаясь тому, что одна из Трелэйнов может жить в таких стесненных условиях.
Прежде чем ответить, принцесса предложила ему пригнуться, чтобы не запутаться в протянутой между деревьями веревке со свежевыстиранным бельем.
— Раньше здесь был монастырь, пока войска короля Фалтила не уничтожили всех колдунов, что жили здесь. — Принцесса надеялась, что ее ответ не прозвучал обвиняюще — она просто изложила некий исторический факт. Атайя ввела Дарэка в пустую часовню, оправдываясь за мусор, что усеивал пол. Не имело значения, как часто здесь подметали, — листья и ветки ежедневно появлялись на полу, и башмаки Дарэка захрустели по ним, как по гравию, когда он прошел по узкому проходу к алтарю. Пальцы короля трогали различные предметы, разложенные на нем: чашу разбитого потира, серебряный завиток броши, древний, изъеденный червями экземпляр «Книги мудрости» — реликвии братства, когда-то мирно жившего и молившегося в этом месте.
Подняв кусок цветного стекла, Дарэк тяжело вздохнул — от его движения на полу образовалась яркая красная линия, словно кровавый ручеек, вытекающий прямо из алтаря. Королю было неспокойно здесь — это убежище не предлагало Дарэку успокоения. Возможно, размышляла Атайя, Дарэк боялся, что унаследовал больше от своего предка Фалтила, чем от Кельвина, и чувствовал себя соучастником резни, которую начал давно умерший Фалтил, а он вместе с Трибуналом продолжил. Кажется, впервые эти смерти встревожили короля, словно он ощутил присутствие множества духов, обитающих в этом месте. Духи упрекали его за бездушие и повторяли, что он недостоин быть королем.
— Люкин сказал мне, что здесь находится корона короля Фалтила, — заметил Дарэк, не оборачиваясь.
Он поднял другой обломок стекла, на этот раз окрасивший пол синим.
Атайя почувствовала, как напряглись мышцы, а глаза стрельнули в направлении каменной плиты, под которой была скрыта корона, на расстоянии не более десяти ярдов от Дарэка. Высохшая грязь, покрывавшая это место, была немного темнее — для того, кто знал, куда смотреть, не составило бы особого труда найти нужный камень.
— Один из заключенных рассказал ему, — продолжил Дарэк с безразличным видом. — Или скорее всего признался под пыткой. Друг того мальчика, который украл ее.
— Я не верну ее, Дарэк, — сказала Атайя. — Я не могу. Не сейчас.
Дарэк позволил себе слегка усмехнуться.
— Я и не предполагал, что вернешь.
Больше он не упоминал про корону.
В последовавшем затем молчании в затихшую часовню с двумя кружками пенящегося пива проскользнула Джильда. Поставив их, она удалилась, сделав вежливый, хотя и напряженный реверанс королю. Атайя подала Дарэку его кружку и вместе со своей уселась на первую скамью. Хотя с наступлением вечера дневная жара уменьшилась, камень все еще хранил прохладу и приятно освежал ее спину. Дарэк не присоединился к принцессе, задержавшись в алтаре, словно по какой-то непонятной причине не желал покидать его.
— Что я скажу им? — спросил он, рассеянно пригубив пиво.
В это мгновение Атайя не могла бы с уверенностью сказать, имеет ли Дарэк в виду людей, собравшихся на поляне, или мириады призраков давно умерших колдунов, ждущих того момента, когда он предстанет перед ними, чтобы ответить за свои деяния.
Атайя не была уверена, что король собирался произносить свой вопрос вслух, но осмелилась ответить.
— Просто скажи им правду, Дарэк. Скажи то, что лежит у тебя на сердце. Они и не ждут от тебя ничего другого.
— Они ждут не дождутся увидеть мою голову на блюде, и ты, черт возьми, знаешь об этом! — крикнул Дарэк и одним глотком осушил половину кружки. — Вероятно, ты тоже наслаждаешься каждым мгновением моего пребывания здесь. Видеть меня одного, совершенно беззащитного, выставившего себя полным идиотом!
Когда-то подобное замечание послужило бы началом жестокой ссоры, но сегодня, находясь в этом месте, Атайя поняла, что всего-навсего страх заставил короля сказать такое, и пропустила оскорбление мимо ушей.
— Дарэк, ты совсем не выглядишь глупо. Чтобы прийти сюда сегодня, от тебя потребовалось огромное мужество. На самом деле я не думаю, что когда-нибудь буду уважать тебя больше, чем сейчас. Клянусь тебе, во всем, что делаем мы с тобой, заключен Божий промысел!
Дарэк открыл было рот, чтобы обвинить Атайю в том, что не ей рассуждать о Божьем промысле и других подобных вещах, но тут же захлопнул его. Король послал ей особенный взгляд, словно знал, что она лжет, и одновременно был уверен, что она права. Дарэк отставил кружку, пробурчал что-то непонятное и покинул алтарь. Снаружи ослепительное сияние дня медленно угасало, переходя в приглушенные тона сумерек, а гул голосов все нарастал, так как лорнгельды собрались, чтобы выслушать своего короля. Дарэк не мог больше медлить.
Молча кивнув, Атайя повела Дарэка к месту, где располагался лагерный костер, неподалеку от заброшенной колокольни. Не было нужды звонить в колокол, так как все без исключения последователи Атайи уже собрались здесь. Принцесса вскарабкалась на пень — так, чтобы каждый мог видеть ее. Затем несколькими словами приветствовала собравшихся, выразив свою радость по поводу того, что наконец-то она снова дома. Затем, спрыгнув на землю, Атайя уступила место Дарэку, извиняясь, что не может предложить ничего более достойного, чем этот обрубок дерева.
— Достоинство — самое последнее, что меня сейчас беспокоит, — пробормотал Дарэк, засучивая рукава и неловко придерживая полы плаща, чтобы забраться на пень.
Несмотря на то что короля трясло, он почти что рассмеялся, представив себе, как должен смотреться со стороны — украшенный драгоценностями, пытающийся удержать равновесие на гнилом обрубке дерева в самом центре леса. Рассеянные сочувствующие улыбки появились на лицах многих собравшихся.
Атайя ощущала, как тяжело приходится Дарэку. Словно колдун перед лицом Трибунала Дарэк стоял перед жертвами своей политики, способный защититься от них только словами. Лишенный магической силы и находящийся в месте, где все обладали ею, король окажется беззащитным, если слова его не встретят одобрения. Он был испуган, но только тот, кто близко знал короля, мог почувствовать это. Пальцы беспокойно сжимались и разжимались, рубиновое кольцо ловило отблески огня при каждом беспокойном движении.
— Благодарю вас за то, что пригласили меня, — начал Дарэк, вглядываясь в каждое лицо перед собой. — Это доказывает, что вы способны быть более милосердными, чем я сам в подобных обстоятельствах.
Его аудитория хранила молчание. Люди ждали. Слушали. Оценивали своего короля. В отличие от Трибунала их вердикт не был предопределен.
— Мой отец посвятил свою жизнь объединению разделенного королевства. Он соединил
