Мудрец отпрянул, словно его ударили.
— Нет, нет… ты не понимаешь! Это моя судьба. Дамерон…
— Предсказал наступление века великого короля-колдуна. Более ничего. Он не назвал твоего имени, хотя ты ведешь себя так, словно именно тебя Дамерон упомянул в своем пророчестве. — Атайя свирепо уставилась на Мудреца свинцово-серыми глазами. — Почему ты так уверен в своей ценности?
— Я…
Мудрец содрогнулся. В отличие от Атайи он все еще продолжал вести неравную битву с короной. Однако хотя Брандегарт все еще мог защитить себя от боли, его устойчивость быстро слабела. Тонкие лезвия боли просачивались сквозь его защиту и отравляли разум. Глаза Брандегарта стали стеклянными. Чем дольше Мудрец пытался противостоять корбалам, тем сильнее они впивались в его разум, и он все прочнее увязал в сетях Атайи.
—
— Я хотел только установить здесь Его Царствие, — проговорил Мудрец, молитвенно протянув ладони кверху.
— Ты жаждал только осуществления собственных эгоистических желаний. Он никогда не желал, чтобы Его дети использовали свои дары для подавления других.
Мудрец сжал кулаки.
— Нет, не может быть! Ты лжешь!
— Лгу? Какая наглость! — прокричала Атайя, с устрашающей силой забив крыльями. — Я не могу лгать. Это противно моей природе. — Принцесса придвинулась к Мудрецу ближе, с каждым шагом распространяя вокруг себя сияние. — Ты осмелился открывать Его замыслы о том, кому суждено стать лорнгельдом, до установленного срока. А теперь ты пытаешься играть волей моего Господина и разбрасывать зерна магической силы там, где пожелаешь, а не там, где Он задумал их бросить. Ты считаешь себя Богом? Или вообразил, что ты Ему ровня? Его суд будет суров, — предупредила Атайя, сузив глаза, — если только тебе не удастся доказать, что ты действительно чего-то стоишь.
— Доказать?.. Но разве я уже… — Мудрец упрямо тряхнул головой, не желая признать, что мог ошибаться. — Нет, нет… Я не мог так ошибиться. Позволь мне увидеть Его. Позволь мне…
— Его? — Призрачное тело Атайи заколыхалось от сдерживаемого смеха. — Никому из людей не суждено увидеть Его, пока жизнь их не подойдет к концу и они не предстанут перед Его судом. До тех пор довольствуйся разговором со мной.
Мудрец нахмурился — ему явно не понравился ответ.
— Чего ты хочешь от меня?
Атайя боролась с растущим изнеможением — заклинание все интенсивнее выкачивало из нее жизненную силу. Конечности напряглись, словно тетива лука, сердце бешено стучало. Колени начали дрожать, угрожая подогнуться. Принцессе требовалось всего несколько минут… совсем немного, чтобы окончательно подчинить Мудреца своей воле.
— Я предоставляю тебе возможность доказать, что ты действительно достоин Его милости, как ты утверждаешь. — Атайя медленно показала пальцем на сверкающую корону в трясущихся руках Люкина. — Это настоящие божественные кристаллы, все как один, маленький правитель острова Саре, тут архиепископ прав. Однако мой Господин открыл тебе не все их секреты, только он знает, в чем состоит их секрет.
— Тогда и я смогу узнать это. — Губы Мудреца упрямо сжались. — Что я должен делать?
— Соединись с ними, — просто промолвила Атайя. — Там, в самом центре боли, есть мирный оазис. Ты думаешь, что кристалл — враг. На самом деле корбал — твой скрытый союзник. Это источник громадной силы — гораздо более мощной, чем все, что ты знал раньше, и несравнимо превосходящей ту силу, которую дал тебе ничтожный трюк с запечатывающим заклинанием. — Как принцесса и рассчитывала, глаза Мудреца жадно загорелись, когда она продолжила: — Если ты сможешь отыскать ключ к этой силе, я уступлю тебе и окажу тебе почести, которых ты ждешь. Ты станешь королем Кайта и самым могущественным колдуном на свете. И я благословлю все твои дела.
— Но корбалы… ведь они же мертвы. Они несут в себе агонию и безумие…
Атайя изящно пожала плечами.
— Так же как и
Принцесса ждала, пока Мудрец обдумывал ответ. Мозг Брандегарта находился в таком состоянии, что Атайя сомневалась в его способности разгадать тайну корбалов. Корона давила на него с ужасающей силой. Пройдет еще немного времени, и защита Мудреца рухнет. Скоро Брандегарт готов будет умереть, лишь бы не испытывать невыносимую боль. Это избавит принцессу от ужасной необходимости самой лишить его жизни.
А что, если он догадается? Вдруг Мудрец обнаружит, в чем заключается тайна корбала, как поняла это когда-то Атайя? Брандегарт ухватится за эту возможность, словно жадный ребенок, вырывающий из рук взрослых сладости, и направит свою силу адепта по тропам корбала, управляя огромной магической силой, которая в конце концов приведет его к самоубийству. Что ж, в любом случае он умрет. Атайя надеялась только, что доживет до этого и увидит завершение своих трудов.
— Ты так страстно желаешь заполучить корону, — сказала принцесса, видя, что Мудрец медлит с ответом, — вот она, перед тобой. Возьми ее. Но прими вместе с ней и все остальное. Корона — не только символ власти и могущества, она требует ответственности и готовности рисковать… и даже отдать жизнь, если потребуется, — прибавила Атайя, бросив многозначительный взгляд на безжизненное тело Дарэка. — Если ты не готов принять все это — ты недостоин короны.
Однако Мудрец больше не слушал ее с почтением. Благоговение сменилось подозрительностью. Мудрец поднялся на ноги и дерзко погрозил принцессе пальцем.
— Нет! Я не приму твой вызов. Все это обман, слышишь? Обман! Ты говоришь, что в короне заключена сила, на самом же деле ты просто хочешь ослабить мою защиту и, словно слепого, привести к собственной смерти! Ты ревнуешь меня! Просто ревнуешь! Именно мне суждено сидеть по правую руку Господа, поэтому ты пришел сюда, чтобы обманом заставить меня отказаться от величайшего успеха моей жизни, которая станет величайшей победой Господа на этой земле!
Атайя отпрянула, величественные крылья вздрогнули в искреннем изумлении.
Корона между тем продолжала сиять, как полная луна, в руках архиепископа. Люкин только сейчас смог собрать свои разрозненные мысли и осознать, что происходит: его бесценное оружие, предназначенное для убийства, стало причиной этого пышного зрелища и средоточием силы Атайи. Словно корона несла в себе источник заразы, Люкин быстро уронил ее в ящик и захлопнул его, оставляя бесценный предмет в темноте.
Атайя испытала потрясение, словно от тела отделили конечность. Опьянение силой, хлынувшей по венам, ушло в один миг, оставив тело пустым, словно шелуха. Резкий переход из одного состояния в другое заставил принцессу онеметь словно парализованную, как будто ритмические любовные движения внезапно обернулись смертельными конвульсиями. Без поддержки короны прекрасное создание принцессы взорвалось резким и ослепляющим светом и разлетелось на мелкие кусочки, словно витражное стекло. Эта маленькая смерть снова вернула Атайе ее человеческий облик. Крылья опали, словно осенние листья, плоть потеряла светящийся блеск, одеяние вновь обернулось простым шерстяным платьем, а волосы стали черными.
Иллюзия разбилась, но Мудрец этого не понял — мозг его повредился под воздействием магии Атайи и корбалов.
— Ну что, теперь ты испугался меня? — взвизгнул он, не обращая внимания на изменившийся облик Атайи и вертясь, словно сумасшедший, в поисках исчезнувшего архангела. — Ты ушел, чтобы продолжать излагать Господу свои лживые домыслы обо мне? — Брандегарт потряс кулаком, угрожая небесам, проклиная их и все, что они несли в себе. — Все вы замышляете против меня! Я буду говорить с Ним без вашей помощи. Мне не нужны посредники. Он сам узнает меня!
