– Ну вот, все теперь позади, – Станислава, словно позируя для фотографа, прислонилась к кирпичной ограде кладбища и, запрокинув голову, смотрела в пронзительно-голубое небо.
– Погодите, – Серебров приблизился к ней, придержал голову двумя руками.
– Чувствуете? вкрадчиво поинтересовался он.
– Кажется, да.
– Что?
– Тепло, исходящее от ваших ладоней.
– Сейчас.., кажется, я нашел. Вот она, ваша боль.
Я концентрируюсь на ней, я забираю ее. Ощущаете?
– Да, словно ток проходит сквозь мою голову.
– Он не только проходит, он уносит боль, – шептал Серебров.
Его ладони скользнули на плечи женщины.
– Я прохожусь по вашим чакрам, они сейчас открыты, как бывает в моменты сильных душевных переживаний. Вы обмениваетесь энергией с космосом.
Серебров не боялся нести чушь, потому как понимал: Нестерова в чакрах, акупунктуре и прочей восточной дребедени разбирается еще меньше, чем он.
Его руки замерли на уровне груди.
– Из вашего сердца струится сильная, чистая энергия! Мне еще никогда не приходилось встречаться с подобной чистотой. Ваша энергия прозрачна, как вода в горном ручье…
«Наверное, про горный ручей я уже загнул, – подумал Серебров, – сразу возникает нежелательная ассоциация с Кавказом, а кавказцев у нас в России не любят».
– Я бы сказал, это божественная энергия, потому как она дарована Всевышним. Вы удивительная женщина, вы можете грешить, не совершая греха.
– Не совсем понимаю вас… – крайне польщенная, проговорила Станислава.
– Погодите еще секунду, нет, минуту.., я должен понять, что с вами происходит, – ладони Сереброва оказались на бедрах женщины.
Он держал ладони так, что те то находили, то теряли контакт с телом, и женщине постепенно передавалась эта дрожащая нервность. Ее Серебров умело симулировал. Теперь уже подрагивали бедра Станиславы.
– Почему вы замолчали?
– Я боюсь, вы обидитесь, если я скажу правду.
– Лучше скажите, что вы чувствуете?
– У вас очень мощная половая чакра, она такая же сильная, как и сердечная.
– Боже мой, что вы говорите?
– Я не обидел вас?
– Я сама виновата, спросила такую глупость, а вам было невозможно отказать. Как хорошо, что я отключила телефон, – улыбнулась Нестерова, – иначе бы…
– Иначе что?
– Иначе вам бы не поздоровилось. Мой муж…
– Я знаю, именно он распорядился убить Николая.
– Не знаю, – тряхнула головой Нестерова, – он желал его смерти, это точно, но убить он не способен.
– Я не собираюсь мстить, успокойтесь, – сильная ладонь мужчины коснулась плеча Станиславы. – Мужчина, решившийся любить шикарную, умопомрачительную женщину – я имею в виду вас, – должен быть готов поплатиться за любовь жизнью. И скажу вам, это ничтожная плата по сравнению со счастьем, которое вы можете подарить.
– Вы преувеличиваете, хотя, конечно, вас и приятно слушать.
– Я говорю правду.
Медленно-медленно Серебров приблизился к Станиславе и коснулся губами ее губ. Именно не поцеловал, а коснулся.
– Вы с ума сошли, нас могут увидеть!
– Мне все равно, потому что я… – и Серебров замолчал, зная, что фразу за него додумала женщина.
– За что же это нам такое?! – воскликнула Станислава.
И Серебров еле сдержал улыбку, когда услышал «нам», значит, в ее мыслях они уже вместе.
– Станислава! – проговорил он.
– Я даже не знаю вашего имени.
– Какое значение имеет имя, если есть такие слова, как «любимая», «единственная»?
