принять их. – Ее рука по-прежнему лежала на его руке. – Разве ты не замечаешь, как тебя волнует мое легкое прикосновение? Кончиками пальцев я чувствую биение твоего сердца. – Эос убрала руку, оставив его в смятении чувств. Таите потребовалось немало времени, чтобы снова овладеть собой. – Поговорим о другом. У тебя есть ко мне много вопросов, и я отвечу на них, правдиво.
Голос Таиты, когда он откликнулся на это приглашение, звучал чуть взволнованно.
– Ты перегородила верховья Нила. Зачем?
– Я преследовала две цели. Во-первых, это было приглашение прийти ко мне. Ты не смог ему противиться и теперь сидишь рядом со мной.
Таита глубоко задумался и спросил:
– А вторая цель?
– Я готовила тебе дар.
– Дар? – воскликнул он.
– Брачный. Едва мы сольемся душой и телом, я дарую тебе оба египетских царства.
– После того как уничтожишь их? Какое чудовищное и варварское подношение!
– Когда ты наденешь двойную корону и мы воссядем рядом на троне Египта, я верну воды Нила в наше царство… в первое из множества наших царств.
– А тем временем страдают только термиты? – спросил Таита.
– Ты уже начинаешь думать и действовать как владыка творения, каким скоро станешь. У грота в Облачных Садах я кое-что показала тебе. Господство над всеми народами, вечная жизнь, вечная молодость и красота, мудрость и знания всех веков, которые суть «алмазная гора».
– Величайшая из наград, – признал Таита. – Я называю ее истиной.
– Все это будет твоим.
– Я все же не верю, что ты ничего не потребуешь взамен.
– О, я ведь уже говорила. В обмен я потребую твоей вечной любви и преданности.
– Ты так долго жила одна – зачем тебе понадобилась пара?
– Меня одолели скука вечности, неподвижность духа и тоска оттого, что не с кем разделить мои чудеса.
– И это все, что ты у меня просишь? Я оценил твой могучий разум. Если твоя красота соответствует ему, цена ничтожна. – Его ложь была замаскирована под правду. Маг делал вид, что верит ведьме. Они напоминали полководцев, которые маневрируют армиями. Это были лишь легкие стычки и засады, которые предшествуют битве. Таита боялся, но не за себя, а за Египет и за Фенн – за самое для него дорогое.
Последующие дни они проводили в павильоне у пруда, а ночи – в комнате Эос. Постепенно она все больше открывала ему свой физический облик, оставляя нераскрытой душу. Разговоры с ней становились с каждым днем все интереснее. Изредка Эос протягивала руку за кусочком плода на серебряном подносе, и рукав ниспадал, обнажая предплечье. Или меняла позу на лежанке слоновой кости, так что из-под черного одеяния показывалось колено. Таита мог бы уже привыкнуть к совершенству ее форм, но так и не привык. И опасался того момента, когда она покажется целиком, сомневаясь в своей способности устоять перед соблазном.
Дни и ночи мелькали стремительно. Плотское и астральное напряжение стало почти непереносимым. Эос касалась Таиты, брала его за руку, когда хотела подчеркнуть свои слова. Однажды она прижала руку мага к своей груди, и ему пришлось напрячь всю силу воли, чтобы не застонать от боли в паху, когда он ощутил теплую упругость ее груди.
Однажды утром они сидели в зеленой комнате, и на Эос было прозрачное платье из белого шелка. Раньше она никогда не надевала белое. Посреди разговора она неожиданно встала и, переступая маленькими босыми ногами, подошла к нему. Белая кисея облаком окутывала ее. Сквозь прозрачный материал ее кожа, когда на нее падал свет, сверкала оттенками розового и слоновой кости. Виднеющаяся сквозь шелк, ее фигура казалась нематериальной. Живот цвета бледной луны поджарый, как у борзой, а в его основании – загадочная треугольная тень. Груди казались округлыми холмиками сливок, увенчанными земляничинами сосков.
– Хочешь, чтобы я вся открылась тебе, господин? – спросила она.
Захваченный врасплох, Таита не сразу сумел ответить. Немного погодя он сказал:
– Мне кажется, я ждал этого всю жизнь.
– Я хочу целиком принадлежать тебе. Ничего от тебя не утаю. И не ставлю тебе никаких условий. Не жду от тебя ничего, кроме любви.
Она откинула серебристые рукава и протянула обнаженные руки, стройные, округлые и упругие. Длинными сужающимися пальцами Эос взялась за край вуали и начала приподнимать ее с лица. Остановилась на уровне подбородка. Шея у нее была длинная и изящная.
– Ты должен быть совершенно уверен, что хочешь увидеть мое лицо. Я предупредила тебя о возможных последствиях. Моя красота порабощала всех, кто ее видел. Сможешь ли ты устоять перед ней?
– Даже если это меня погубит, я должен рискнуть, – прошептал он. Таита знал: битва начинается.
– Да будет так, – сказала Эос и с мучительной медлительностью начала поднимать вуаль. Подбородок, закругленный, с ямочкой. Губы, полные и изогнутые, налитые, цвета спелой вишни. Язык, заостренный и загнутый на конце, как у зевающего котенка. Он оставил блестящий след слюны на ее губах и вновь спрятался за маленькими блестящими зубами. Нос, ровный и прямой, но чуть приплюснутый на кончике. Скулы высокие, а лоб широкий и крутой. Брови дугой создают прекрасное обрамление для глаз, которые кажутся темными алмазами, своим блеском разгоняющими тени. Они смотрели прямо в душу Таите. Каждая черта ее внешности была совершенна. А все в целом – невероятно прекрасно.
– Я тебе нравлюсь, властительный? – спросила она, сбрасывая вуаль с головы и позволяя ей скользнуть на зеленые малахитовые плитки пола. Волосы Эос упали на плечи черным водопадом, пронизанным рубиновыми огоньками. Они, извиваясь, опустились до талии, живя собственной жизнью.
– Ты мне не ответил, – сказала Эос. – Я тебе не нравлюсь?
– Мое сознание не может вместить твою красоту, – дрожащим голосом ответил Таита. – Нет слов, чтобы описать даже десятую часть ее. Глядя на тебя, я понимаю, как человек может сгореть, превратиться в пепел, словно в огне лесного пожара. Твоя красота ужасает меня, но я не в силах ей противиться.
Она подплыла поближе, и Таиту окутал аромат солнечной лилии. Эос стояла перед ним, и он вынужден был повернуться к ней. Она медленно наклонилась и губами, мягкими и теплыми, прижалась к его губам. Ее изогнутый кошачий язычок глубоко проник Таите в рот. На мгновение он обвился вокруг его языка, потом исчез, но рот Таиты заполнился его вкусом, словно соком удивительного плода.
Эос отплыла по малахитовым плиткам. Прозрачное одеяние взвивалось вокруг нее; она откинулась назад так, что головой едва не коснулась выпуклости ягодиц, и ее волосы легли на плитки пола. Ноги Эос двинулись в танце и скоро замелькали с таким проворством, что едва не сливались. Глаз не успевал следить за ними. Но вот они остановились, Эос приподнялась на цыпочки, неподвижная, как статуя, в пелене волос.
– И это не все, властительный. – В ее голосе звучал напор и стремление убедить, какого маг раньше не замечал. – Есть гораздо больше. Или ты видел достаточно?
– Если буду смотреть на тебя тысячу лет, не насмотрюсь, – ответил он.
Мотнув головой, она отбросила волосы на плечи и посмотрела на Таиту горящими глазами.
– Ты стоишь на краю вулкана, – предупредила она. – Даже сейчас еще не поздно отступить. Но если нырнешь, возврата не будет. Вселенная для тебя изменится навсегда. Цена будет высока – гораздо выше, чем ты можешь себе представить. Ты готов платить?
– Готов.
Она приспустила одеяние с одного плеча. Изгиб плеча идеально гармонировал с длинной изящной шеей. Эос позволила одеждам спуститься ниже, обнажив одну грудь. Затем обе. Круглые, полные и женственные, они покачивались одна подле другой. Платье сползло еще ниже, до изгиба бедер. Живот ее был белым, как свежевыпавший снег. В пупке пламенел рубин. Эос качнула бедрами, и платье скользнуло вниз по ее стройным ногам.
Она переступила через него и длинными скользящими шагами, обнаженная, подошла к Таите. Снова
