– С тобой раньше такого не бывало – в твоем-то возрасте?
– Никогда, – ответила она, – это впервые.
– Милая! – Он нежно обнял ее. – Это не то, что ты думаешь. Эос ни при чем. Это дар и благословение богов Истины. Странно, что Имбали не рассказала тебе об этом. Ты стала настоящей женщиной.
– Не понимаю, Таита.
Фенн была напугана.
– Это твоя лунная кровь, символ твоей женственности.
Таита понял, что тяготы путешествия, лишения и трудности, пережитые Фенн, замедлили естественное развитие ее организма.
– Но почему мне больно?
– Боль – участь женщины. В боли она рождается и в боли дает жизнь. Так было всегда.
– Почему? Почему это обрушилось на меня, когда я больше всего нужна тебе? – сетовала девушка.
– Фенн, ты должна радоваться своей женственности. Боги вооружили тебя. Первая лунная кровь девственницы – самый мощный талисман природы. В тот день, когда ты становишься женщиной, ни ведьма, ни все воинство Лжи не могут противостоять тебе.
Они встали, и Таита показал, как делать из квадратика ткани набитую целебными травами подушечку, чтобы она впитывала выделения. Они снова вымылись, выпили немного озерной воды, но ничего не ели.
– Лев и львица лучше охотятся на пустое брюхо, – сказал Таита.
Они покинули свое жилище и через главный вход вышли из лагеря. Все в тревожном молчании смотрели, как они идут. Что-то в их манере держаться предупреждало: роковой миг близок.
Только Мерен приблизился к ним.
– Тебе нужна моя помощь, маг?
– Добрый Мерен, ты всегда был мне верен, но мы идем туда, куда ты не можешь следовать за нами.
Мерен опустился перед ним на колени.
– Тогда благослови меня, прошу.
Таита возложил руку ему на голову:
– Благословляю.
Они с Фенн вышли из лагеря и спустились по склону холма к озеру. Воздух был теплым и неподвижным, все притихло. Не слышно было ни шума, ни криков животных. Птицы исчезли. Небо было ослепительно ярким, голубым, и только над дальним краем озера висели маленькие облачка. На глазах у Таиты они постепенно обрисовали кошачью лапу.
– Даже в своем коконе ведьма учуяла угрозу и выступила против нас, – негромко сказал Таита Фенн. Та теснее прижалась к нему. Они шли, пока не оказались на вершине утеса. Перед ними открывались Красные Камни, могучий монолит, задушивший Нил.
– Разве есть в природе или у человека силы, способные сдвинуть что-нибудь столь огромное? – вслух спросила Фенн.
– Эта преграда создана силой Лжи. Возможно, ее можно уничтожить силой Истины, – ответил Таита, и они одновременно повернулись и посмотрели на храм Эос.
– Ты готова? – спросил он, и Фенн кивнула. – Тогда мы должны схватиться с Эос в ее храме.
– А что произойдет, если мы войдем туда, маг?
– Не знаю. Нужно ожидать худшего и готовиться к тому, что будет все тяжелее.
Таита еще раз взглянул на поверхность озера. Она было гладкой и блестящей. Высоко над ней плыло облако, по-прежнему в форме кошачьей лапы. Держась за руки, они ступили на мощеную тропу, ведущую к куполу храма. В неподвижном воздухе мгновенно поднялся ветер. Его прикосновение к щекам было холодным, как касание пальцев мертвеца. Ветер пронесся над озером, взволновав его гладкую поверхность, и снова стих. Таита и Фенн не останавливались. Но еще до середины подъема ветер подул снова. Негромко насвистывая, он разметал на горизонте небольшие облака и покрыл озеро темно-синими полосами.
Шум ветра резко усилился. Ветер набросился на людей. Визжа, он рвал на них одежду, трепал бороду Таиты. Маг и девушка пошатнулись и ухватились друг за друга. Гладь озера запестрела танцующими белыми волнами. Деревья на берегу раскачивались, их ветви метались в воздухе. Таита и Фенн с трудом продолжали путь наверх, пока наконец не остановились пред главным входом в храм. Ворота были широко раскрыты; одна створка обвисла, другая хлопала на петлях. Вдруг воющий ветер подхватил створки и захлопнул их с такой силой, что штукатурка вокруг косяков потрескалась и обвалилась.
Таита протянул руку к горлу и сжал амулет Лостры, висевший на золотой цепи. Фенн схватилась за золотой слиток талисмана Таиты. Свободную руку Таита сунул в сумку и достал густую, блестящую прядь волос Эос. Он высоко поднял ее, и земля под ними дрогнула и заколебалась с такой силой, что одна из створок ворот сорвалась с петель и упала к их ногам. Они перешагнули через нее и сквозь проем прошли в круглый портик храма. Здесь воздух был густо пропитан злом. Идти сквозь него было трудно, словно они пробивались сквозь ил глубокой топи. Таита взял Фенн за руку, чтобы поддержать, и провел за порог к противоположной стене храма. Теперь они стояли перед дверью в форме цветка, с косяками из полированной слоновой кости, малахита и тигрового глаза. Дверь была закрыта. Таита ударил по ней плетью из волос Эос. Заскрипели петли, и дверь медленно открылась.
Внутри храм сохранил свое прежнее великолепие, символы большой пентаграммы сверкали мрамором и драгоценными камнями. Но взгляды вошедших неудержимо притягивал к себе щит слоновой кости в центре. Солнечный луч, падавший в отверстие крыши, медленно, но неотвратимо продвигался к сердцу пентаграммы. Близился полдень.
За стенами храма ревел и выл ветер, сотрясая стропила и покрывавший их тростник. Таита и Фенн стояли неподвижно, следя за солнечным лучом. Когда он коснется щита, Ложь достигнет вершины своей силы.
Сквозь отверстие в потолке потянуло ледяным холодом. Этот сквозняк свистел, как кобра, и шумел в воздухе, как крылья летучих мышей и стервятников. Солнечный луч коснулся круга слоновой кости. Ослепительный белый свет заполнил святилище, но пришедшие не дрогнули и не заслонили глаза. Они сосредоточенно смотрели на огненный духовный знак Эос, возникший в центре диска. Зловоние ведьмы заполнило воздух. Таита шагнул вперед и поднял прядь волос Эос.
– Ташкалон! – крикнул он и бросил прядь в круг. – Аскартов! Силондела!
Он обратил слова власти Эос против нее самой. Ветер неожиданно улегся, и мертвая тишина затопила храм.
Фенн встала рядом с Таитой и приподняла край одежды. Достала подушечку с травами и бросила на волосы Эос, лежавшие в круге.
– Ташкалон! Аскартов! Силондела! – повторила она ясным звонким голосом.
Храм пошатнулся на своем основании, из-под земли донесся гулкий рокот. Часть стены выпятилась наружу и обрушилась грудой осколков, подняв облако пыли. Позади одна из потолочных балок лопнула и рухнула на портик у входа, увлекая за собой груду сгнившего тростника.
С громовым ревом пол храма раскололся. Глубокая трещина пересекла диск по самому центру, разорвав круг; она пробежала по полу, разлучив Таиту и Фенн. У этой трещины не было дна. Казалось, она достигает недр земли.
– Таита! – закричала Фенн.
Их разделили, и Фенн почувствовала, что сила, которую она получала от Таиты, иссякает, гаснет, как пламя лампы, в которой заканчивается масло. Фенн покачивалась на краю трещины, которая прожорливо втягивала ее в себя.
– Таита, я падаю! Спаси меня!
Она, пытаясь отойти от края, махала руками, выгнув спину, но трещина тянула ее к себе.
Таита не осознавал всю грандиозность астральных сил, которые они пробудили. Он перемахнул через смертоносную пропасть, легко приземлился на другой стороне, успел поймать Фенн, прежде чем та упала в щель, подхватил ее на руки и побежал к двери-цветку. Маг прижимал Фенн к груди, восполняя силы, которые отняла у девушки Эос. Выскочив из внутреннего святилища, маг побежал по наружному портику к
