– Херню городишь, капитан, я под дурака косить не собираюсь. Сдаваться не умею.
– Мужики, вам уже не жить. Так что сдавайтесь, а детей отпустите.
– Чему-чему, капитан, а сдаваться вы нас не учили, не умеем, – рассмеялся Каверин.
– Всегда чему-нибудь приходится учиться, а если проиграл, то уж не плачь и не сучи ножками, Андрей.
Как-никак, не в Брестской крепости сидите, в гараже не станете на стенах писать «Умрем, но не сдаемся!», глупо получится, пошло.
– А что делать? – уже дрогнувшим голосом спросил Андрей.
– Да заткнись ты! – крикнул на него Каверин. – Не понимаешь, он же зубы заговаривает.
– Подожди, Витя.
– Они, наверное, уже гараж окружили.
– А что толку? Хоть десять раз его могут окружить, хоть бетонный колпак пусть строят, нам-то все равно, граната в руке, бензин здесь…
– И дети здесь, – зло пробурчал Забродов.
– Попадись нам под руку автобус с омоновцами, мы бы в заложники взяли их. Но с детьми спокойнее, они-то драться не лезут, да им все это и интересно, – уже нервно скрежеща зубами, смеялся Каверин.
Забродов стоял и смотрел в щель. Андрей, даже не посоветовавшись с Витьком, ударом ноги вышиб брус.
– Заходите, капитан.
– Нет, мужики, лучше вы выходите, мне там делать нечего.
– Боитесь, что вас возьмем в заложники?
– Вот этого я не боюсь. Меня столько раз брали, Витек, что тебе и не снилось. А потом не знали, что со мной делать. Давайте, выходите. Бросайте автоматы и вошли.
Андрей Сизов подошел к бочке с бензином, на крышке которой лежала чека от его гранаты, аккуратно заправил ее. Забродов, если бы захотел, мог в любой момент войти в гараж. Но он не спешил это делать, понял, ребята сломались и сейчас выйдут.
Он повернулся к ним спиной и негромко крикнул:
– Погасите прожектор! Мы идем вместе.
Затем толкнул ногой железную калитку, открывая ее настежь.
– Пошли, мужики!
Каверин и Сизов в бронежилетах, с автоматами в руках переступили порог гаража. Забродов стоял, словно бы прикрывая их собой.
– Бросайте оружие, – тихо сказал он.
Андрей бросил автомат. Тот звякнул о бетонную отмостку. Каверин медлил, затем брезентовый ремень заскользил в его руке, автомат бесшумно лег на землю, пальцы левой руки разжались.
– Пошли, – сказал Забродов, делая шаг вперед.
Но ни Забродов, ни Каверин с Сизовым даже не предполагали, что происходит там, в темноте, где были генерал и полковники.
– Стрелять на поражение, целиться в головы, – тихо по рации распорядился полковник ОМОНа, уже согласовав свои действия с начальством.
– Эй, осторожнее, – крикнул генерал Глебов, – там же Забродов!
– В первую очередь, там дети, – опуская рацию, прошептал полковник милиции.
Выстрелы слились в один. Андрей Сизов упал лицом вниз прямо на автомат Каверина. Витек дернулся, почувствовав опасность. Одна пуля вошла ему в лоб, вторая в горло, и он, вскинув пустую руку, завалился на спину, гулко ударившись о железные ворота.
Мещеряков успел только увидеть, как Илларион Забродов падает.
«Неужели и в него попали?» – мелькнула мысль, и он бросился вперед, несмотря на крик полковника.
– Назад!
Всего лишь секунду царила тишина, а затем к лежащим побежали. Первым добежал Мещеряков. Забродов лежал поверх мертвых Каверина и Сизова. Мещеряков схватил его за плечо и хотел повернуть на спину.
– Отвали! – зло сказал Забродов. – Подо мной граната!
Эти слова услышали все и попятились. Мещеряков замер на месте, все еще продолжая сжимать плечо Забродову. Затем отдернул руку, словно бы прикоснулся к раскаленному металлу, и сел, прикрыв локтями живот.
– Ты что, не слышал? Подо мной граната, чеку дай! Быстро!
– Где? Что – заметался Мещеряков, лихорадочно пытаясь сообразить, где сейчас можно добыть чеку.
– В гараже, на бочке.
И только сейчас Мещеряков вспомнил о существовании самого гаража, об автобусе с детьми в нем. Все его мысли были лишь о гранате, которая в любой момент может взорваться. Он влетел в гараж, дети от заднего окна метнулись к боковым. Мещеряков рукой остановил их, показывая, чтобы подождали. На крышке бочки и в самом деле лежала чека с белым кольцом.
Бережно, двумя пальцами, как драгоценный перстень, полковник Мещеряков взял чеку и вернулся, уже шагом. Его рука подрагивала, когда он поднес ее к самому лицу Забродова.
– Куда? Как?
– Положи вот здесь, – глазами указал Забродов, – и все отойдите. Закрой калитку в гараж.
Расставив руки в сторону. Мещеряков отходил. Отходили и вооруженные люди. Забродов медленно перевернулся, одновременно вытаскивая из-под себя одну руку, второй он продолжал сжимать пальцы мертвого Каверина. Осторожно ввел усики чеки в отверстие ручки гранаты и отогнул их. Тишина вокруг царила такая, что было слышно как скрежетнула проволочка о металл. Затем Илларион один за другим отогнул пальцы мертвого и взял гранату в свою ладонь.
– Все, порядок.
Он положил гранату на землю и устало зашагал к полковнику-армянину, который стоял возле угла двухэтажного здания. Наконец, остановившись, он вытащил носовой платок из кармана камуфляжных брюк и вытер лицо, мокрое от пота.
– Зачем было стрелять? – устало спросил он.
Полковник ничего не ответил, лишь отвел взгляд.
А затем тихо сказал:
– У него же была граната.
– Вот именно поэтому стрелять и не стоило.
И, не выдержав пристального взгляда инструктора ГРУ, полковник побежал к гаражу, из которого уже выводили детей. На время все забыли о Забродове. Он открыл дверцу машины, в которой сидел майор ГАИ.
– Майор, завезете домой? Я понимаю, ваша машина не такси, но у меня с собой ни денег, ни документов.
– Завезу, – майор сам сел за руль.
Тут к машине подбежал Мещеряков, он держал куртку Забродова.
– Илларион, куртку забыл.
– Точно, давай ее сюда, – Забродов тряхнул куртку, сбивая с нее пыль, и бросил ее себе на колени.
Мещеряков хотел было тоже сесть в машину, но ас-инструктор зло рванул на себя дверцу, захлопывая ее перед самым носом своего друга.
– Поехали!
– Илларион, я не виноват! Я не отдавал приказа стрелять, я даже не знал о нем. Эфэсбэшники долбаные…
– Верю, – поднимая стекло, не глядя на Мещерякова, ответил Забродов.
– Закуривай, – предложил майор ГАИ, немолодой мужчина, – я же видел, ты им свои сигареты отдал.
