несколько известных людей из муниципалитета. Смитбек, несмотря на профессиональный интерес к ней, всё сильнее ощущал сонливость. Он вспомнил, что это признак гипотермии.
— А ну, Смитбек, взгляни, где там лестница. От грубоватого голоса д’Агосты журналист взбодрился. Посветил фонариком вверх. За четверть часа вода поднялась ещё на фут, и он почти мог дотянуться до перекладины. Крякнув от удовольствия, Смитбек передал назад ещё несколько дюймов верёвки.
— Сделаем вот что, — сказал лейтенант. — Ты лезешь первым. Я остаюсь помогать здесь и лезу последним. Лады?
— Лады, — ответил Смитбек, стряхивая с себя сонливость.
Д’Агоста потуже затянул петлю на перекладине, затем ухватил журналиста за талию и приподнял. Смитбек, вскинув свободную руку, ухватился за неё.
— Давай мне фонарик, — сказал д’Агоста. Смитбек отдал, затем ухватился за перекладину другой рукой. Слегка подтянулся, потом снова повис, мышцы его рук и спины судорожно подёргивались. Глубоко вздохнув, подтянулся снова и на сей раз достиг второй перекладины.
— Теперь вы хватайтесь за ступеньку, — сказал д’Агоста кому-то. Смитбек, ловя ртом воздух, привалился к лестнице. Затем, подняв взгляд, ухватился за третью перекладину, потом за четвёртую. Осторожно стал нащупывать ногами первую.
— Не наступи никому на руки! — предупредил снизу д’Агоста.
Журналист почувствовал, как чья-то рука направила его ступню, и смог перенести свой вес на нижнюю ступеньку. Твёрдость опоры казалась ему блаженством. Он подал руку и помог пожилой женщине. Затем повернулся, чувствуя, как силы к нему возвращаются, и полез вверх.
Лестница окончилась у отверстия большой горизонтально проложенной трубы, там, где свод туннеля соприкасался со стеной. Смитбек осторожно влез в неё и пополз в темноту.
Ему сразу же ударил в нос отвратительный запах. Канализация, подумал он. Невольно замер на миг, затем снова пополз вперёд.
Труба окончилась, вокруг была темнота. Смитбек осторожно высунул ноги и опустил вниз. Подмётки коснулись твёрдой земли примерно в футе ниже отверстия. Он едва верил, что им всем так повезло: между верхним и нижним подвалами находилась неизвестного размера комната, видимо, сохранившаяся после многочисленных реконструкций музея. Журналист продвинулся на несколько дюймов вперёд, потом ещё и ещё, волоча ноги по черноте пола. Стояла ужасная вонь, но это не был запах того зверя, чем Смитбек был очень доволен. Что-то высохшее — хворостинки? — захрупало под ногами. За спиной он слышал пыхтенье остальных, ползущих к нему по трубе. Слабый луч фонарика д’Агосты не мог пронизать её темноты.
Смитбек повернулся, опустился на колени возле отверстия и стал помогать мокрым людям вылезать наружу, направлять их в сторону, предупреждая, чтобы не уходили слишком далеко в темноту.
Люди один за другим появлялись и вставали возле стены, осторожно нащупывая путь, чуть не падая от изнеможения. В комнате слышалось только тяжёлое дыхание.
Наконец Смитбек услышал голос д’Агосты.
— Чёрт, что это за вонь? — негромко обратился к нему лейтенант, вылезая из трубы. — Фонарик в конце концов погас. Я его выбросил. Порядок, люди, — произнёс он уже громче, поднимаясь на ноги. — Устроим перекличку.
От звука стекающей воды сердце Смитбека испуганно заколотилось, через секунду он понял, что д’Агоста выжимает мокрый пиджак. Люди один за другим, еле слышными голосами назвали свои фамилии.
— Хорошо, — сказал д’Агоста. — Теперь надо выяснить, где мы. Возможно, придётся поискать местечко повыше, если вода будет ещё подниматься.
— Местечко повыше я хотел бы поискать в любом случае, — послышался голос из темноты. — Здесь ужасно воняет.
— Без света будет трудно, — сказал Смитбек. — Придётся идти гуськом.
— У меня есть зажигалка, — послышался голос. — Проверить, действует ли?
— Осторожнее, — произнёс кто-то другой. — Вроде бы пахнет метаном.
Когда комнату осветил дрожащий жёлтый огонёк, Смитбек содрогнулся.
— О Господи! — вскрикнул кто-то. Комната неожиданно снова погрузилась в темноту, потому что державшая зажигалку рука невольно дёрнулась, но у Смитбека успел сложиться единый ужасающий образ того, что лежало вокруг.
Марго вглядывалась в темноту, медленно водя лучом фонарика по коридору, стараясь не высветить зверя, который сидел неподалёку от угла, глядя на них.
— Рано ещё, — пробормотал Пендергаст. — Подождите, пусть направится к нам.
Существо ждало, казалось, целую вечность, неподвижное и безмолвное, будто каменная горгулья. Марго видела красные глаза, наблюдающие за ней из мрака. Когда чудовище мигало, они исчезали, потом появлялись снова.
Существо сделало шаг, потом опять замерло, словно бы в нерешительности, его невысокое, мощное тело было напряжено, подобрано.
Вдруг оно бросилось вперёд странными, ужасающими скачками.
— Пора! — выкрикнул Пендергаст. Марго вскинула руку, коснулась каски, и коридор внезапно залило ярким светом. Почти тут же она услышала оглушительное БАХ! — Пендергаст выстрелил из своего крупнокалиберного револьвера. Существо ненадолго остановилось, и Марго увидела, как оно трясёт головой, щурясь от света. Потом отвернуло голову назад, словно пытаясь укусить себя за бедро, в которое попала пуля. Марго не верила своим глазам: приплюснутая светлая голова, отвратительно удлинённая, с белой полосой над глазами — след пендергастовской пули; мощные передние лапы, покрытые густым чёрным мехом и оканчивающиеся длинными острыми когтями: более короткие задние с морщинистой кожей, свисающей к пяти пальцам. Мех был покрыт запёкшейся кровью, свежая кровь краснела на чешуйках задней лапы.
БАХ! Правая передняя лапа монстра дёрнулась, и Марго услышала ужасающий яростный рык. Существо повернуло к ним морду и бросилось вперёд, из пасти, болтаясь, свисали потёки слюны.
БАХ! Прогремел револьвер —
БАХ!
Марго увидела, как словно при замедленной съёмке левая задняя лапа дёрнулась, и чудовище чуть пошатнулось. Но выпрямилось и с рёвом, с вставшей дыбом жёсткой шерстью на бёдрах снова понеслось к ним.
БАХ! Ещё выстрел, но монстр продолжал нападать, и Марго ясно поняла, что план их провалился.
— Пендергаст! — крикнула она, пятясь. Шахтёрская лампочка резко запрокинулась вверх. Она отступала от красных глаз, глядящих прямо в её глаза с ужасающе понятной смесью ярости, азарта и ликования.
Гарсиа сидел на полу, напряжённо вслушиваясь, и недоумевал, действительно ли слышал чей-то голос — есть ли снаружи ещё жертвы этого кошмара — или ему померещилось.
Внезапно за дверью прогремел совершенно определённый звук: выстрел, потом ещё, ещё.
Гарсиа неуверенно поднялся на ноги.
— Слышали? — произнёс голос за его спиной.
— Клянусь Богом, в коридоре кто-то стреляет! — воскликнул Гарсиа. Долгая, жуткая тишина.
— Остановили его, — прошептал Гарсиа.
— Убито оно? Убито? — заскулил Уотерс.
Тишину ничто не нарушало. Гарсиа сжимал ружьё, ложе и скоба предохранителя стали скользкими от пота. Он слышал всего пять-шесть выстрелов. А эта тварь разделалась с мощно вооружённой группой спецназа.
—
