– Ну так пусть они обратят на него более пристальное внимание.
Эдуард Ефимович вышел из своего кабинета. Он делал это чрезвычайно редко, лишь в экстраординарных случаях. Он спустился в комнату без окон, где сидели трое из службы охраны. Мягко мерцали экраны мониторов, на которые поступало изображение с телекамер, установленных снаружи здания.
– Что вы можете сказать об этом фургоне?
– Мы уже посылали запросы, номера на машине липовые, – сообщил старший по смене, – точно такие номера выданы два года назад на «рафик», принадлежащий телевидению.
– Они используют какую-нибудь аппаратуру? – поинтересовался Бушлатов, уже наперед зная ответ.
– Да, они сканируют стекла в надежде снять колебания голоса. Аппаратура у них новейшая, мы еле сумели распознать сигнал аппарата, снимающего электромагнитные колебания с компьютеров, расположенных в здании.
– Они выходили с кем-нибудь на связь?
– Нет, – ответил начальник смены. – Наверное, боятся, что мы их сможем засечь.
Бушлатов все еще продолжал улыбаться, но глаза его смотрели уже из узких щелочек век, и этот взгляд не предвещал ничего хорошего.
– Прикажете отключить всю аппаратуру в здании?
– Нет, отчего ж? – усмехнулся Эдуард Ефимович, вспомнив, что только что отпечатал две страницы для отчета Президенту, и информация касалась именно Федеральной службы безопасности.
Дело заключалось в том, что ФСБ помогало некоторым министрам перевозить золото за границу в виде слитков.
– Поздно, поздно, – пробормотал Бушлатов. – Эта машина должна исчезнуть вместе с информацией, которую она захватила, – тоном, не терпящим возражений, сказал он и вышел из комнаты.
Спорить в таких случаях не полагалось. Начальник смены начал выходить на связь с Главным управлением.
Полковник Студинский был абсолютно уверен в том, что его новое начинание с фургоном, напичканным прослушивающей аппаратурой, даст нужный результат. Во всяком случае, ему удастся узнать, чем занимаются в этом странном доме по Дровяному переулку.
А сам он решил пока заняться делом маньяка. Он прекрасно понимал, что поймать такого преступника – совсем не то, что отыскать человека, взломавшего сейф. Немотивированные преступления тем и страшны, что могут коснуться каждого.
Здесь, правда, круг поисков немного сужался: маньяк явно интересовался молодыми девушками и девочками. Но все равно охватить весь огромный город было сложно.
«Если не удастся поймать самого маньяка, то нужно хотя бы сделать вид, что работа в этом направлении ведется», – подумал полковник Студинский и тут же припомнил, что жена ему рассказывала о девочке Кате из их школы, которую на улице преследовал какой-то незнакомый мужчина.
Конечно же, Владимир Анатольевич знал, что половина таких рассказов – это вымыслы детей, напуганных сообщениями о маньяках, что девчонки горазды выдумывать разные нелепости, лишь бы на них обратили внимание. Но случай с Катей был ему на руку. Милиция им не заинтересовалась, и Студинский вполне мог сделать вид, что вышел хоть на какой-то след.
Вместо того, чтобы задействовать поисковые группы, он всего-навсего позвонил жене и узнал номер телефона одноклассницы своей дочери.
Дома оказалась бабушка. Представившись, полковник Студинский сказал, что вскоре заедет к ним. Рассказ девочки оказался на удивление коротким и целиком и полностью подходил Студийскому для того, чтобы создать видимость работы.
– Если можно, я хотел бы проехать с Катей в управление, – сказал полковник.
– Могу я поехать вместе с внучкой? – бабушке явно было нечего делать, и она готова была ехать хоть на край света.
– Нет, – твердо ответил полковник, – к сожалению, не положено по инструкции.
Он соврал, не моргнув глазом, зная, что на людей старшего возраста такие магические слова, как «инструкция», «предписание», действуют лучше всяких уговоров.
– Не положено – так не положено, – бабушка стала собирать Катю.
Та сразу же преисполнилась сознанием собственной значимости и мечтала только о том, что во дворе будет кто-нибудь из подруг, кто сможет ее увидеть вместе с таким важным человеком, как полковник Студинский. Машина ждала у самого подъезда – черная «волга» с антенной радиотелефона на крыше.
Студинский предложил девочке-четверокласснице устроиться на заднем сиденье, а сам сел рядом с шофером.
– Так вот, Катя, пока мы с тобой будем ехать, ты попробуй мне еще раз рассказать, что с тобой случилось, от того момента, как ты вышла из автобуса.
– Этот мужчина пошел за мной следом. Я пробовала идти медленнее – он тоже шел медленнее, я спешила – и он спешил за мной. Мы трижды обошли наш дом, и он не отставал от меня. А потом, когда я вошла в дом, то тоже хотел поехать на лифте. Но я не поехала, а пошла по лестнице. И он пошел за мной. А потом я позвонила в дверь, открыли соседи… А он стал оправдываться. Говорил, что ищет похожую на меня девочку.
– Отлично, Катя. Пока мы будем ехать, постарайся припомнить, как он выглядел.
Полковник Студинский уже составил себе представление о том, что он сможет выудить у Кати. Ему нужен был словесный портрет предполагаемого преступника, а еще лучше – его фоторобот. Эта информация могла бы превратиться в бумаги, которые можно будет положить в папку и обозначить ими проделанную работу. Ясное дело, Студинский даже не думал всерьез искать преступника. Ему важна была хотя бы формальная видимость работы.
Вскоре он вместе с Катей сидел в затемненном зале. Перед ними горел белый киноэкран.
– Сейчас мы будем показывать тебе кино, – сказал Владимир Анатольевич и громко распорядился:
– Глаза, пожалуйста.
На экране полоской возникли глаза.
– Смотри-ка, такие были у того мужчины или немножко другие?
– Вроде бы эти, – сказала Катя.
– А ты подумай.
Одни глаза сменились другими. Девочка, склонив голову, принялась грызть палец.
– Может, все-таки такие? – поинтересовался Студинский.
Девочка молчала.
Еще одна пара глаз проплыла по экрану.
– Вот эти, – сказала Катя.
– Но ты же говорила, такие, как первые?
– А может, и такие.
Вслед за глазами на экране возникали губы, носы, уши, разные прически.
Наконец, через полчаса Владимир Анатольевич понял: Катя абсолютно не запомнила того мужчину. Наверное, она вообще боялась повернуться к нему, боялась взглянуть в его лицо. А полковник невольно поймал себя на мысли, что собирает на экране портрет Федора Молчанова или, во всяком случае, мужчину, очень похожего на него.
«Тьфу ты! – подумал полковник. – Наверняка толку от нее не будет».
Но половина дня уже была истрачена, а вновь возвращаться к началу ему уже не хотелось.
«Пусть будет такой портрет», – подумал он и поблагодарил девочку.
– Спасибо тебе, Катя. Если вспомнишь что-нибудь еще, то вот тебе мой телефон, – он протянул школьнице карточку плотного картона с написанным на ней номером служебного телефона.
Бабушка уже успела поволноваться, и лишь только внучка переступила порог квартиры, засыпала ее вопросами.
– Что там было? О чем тебя спрашивали?
А та, желая показаться в глазах бабушки важной, стала рассказывать всяческую чепуху. Принялась
