Пендергаст не знал, как поступить. Столь резких смен места и обстановки во время предыдущих путешествий ему испытывать никогда не доводилось.
Однако чем больше он вглядывался в укрытые саваном скелеты, тем яснее ему становилась причина необычного перехода. Когда он и Нора проходили в первый раз по помещениям дома Ленга: большому вестибюлю, длинному, с низким потолком, выставочному залу и высокой, в два этажа, библиотеке, – Пендергаст неожиданно почувствовал необъяснимую тревогу. Уже тогда он уловил во всей обстановке нечто знакомое. И теперь он понял, почему это произошло. В доме на Риверсайд-драйв Ленг воссоздал в свойственном ему мрачном и извращенном стиле старинный особняк Пендергастов на улице Дофин.
Похоже, ему все-таки удалось уловить жизненно важную связь, которую он искал во дворце памяти.
Антуан. О нем сказала при встрече тетя Корнелия: «Мне говорили, что он уехал в Нью-Йорк. Превратился в янки». Именно так и случилось. Но, как и все остальные члены клана Пендергастов, он не смог убежать от своего прошлого. И здесь, в Нью-Йорке, он создал свой – идеализированный – особняк, в котором можно было собирать свою коллекцию диковин и проводить эксперименты, не опасаясь быть потревоженным. В некотором роде это было то же самое, что и Мезон де ля Рошнуар, воссозданный им самим в виде дворца памяти.
Это по крайней мере не вызывало сомнений. Но беспокойство не проходило. Нечто важное по- прежнему ускользало от его внимания, хотя казалось, что открытие где-то очень близко. У Ленга была целая жизнь, вернее, несколько жизней, чтобы завершить создание своего кабинета диковин. И вот эта коллекция по естественной истории (возможно, самая богатая в мире) перед ним. И в то же время Пендергаст всем своим существом чувствовал, что она не завершена, что в ней чего-то не хватает. Целиком отсутствовал целый раздел. Или даже не раздел, а ее ядро – предметы, которые больше всего будили воображение юного Антуана Ленга Пендергаста. Для того, чтобы довести до совершенства кабинет диковин, в распоряжении Антуана – или Ленга – было полтора века. Так почему же отсутствует его важнейшая часть?
Пендергаст знал, что она существует. Должна существовать. Здесь, в этом доме. Остается ответить на вопрос: где...
В его дворец памяти вдруг проник звук из внешнего мира. Это был какой-то приглушенный крик. Пендергаст мгновенно нырнул в туман созданной его умом конструкции. Чтобы найти ответ, следовало сохранить концентрацию в ее первозданной чистоте.
Прошло совсем немного времени, и он снова стоял в библиотеке старинного дома на улице Дофин.
Пендергаст немного выждал, чтобы адаптироваться к очередной перемене обстановки и дать возможность созреть своим подозрениям и догадкам. Когда это произошло, он записал на листах воображаемого пергамента свои соображения и, вложив их в золоченый переплет, поместил на полку среди других таких же томов. После этого посетитель дворца памяти обратил внимание на шкаф, повернувшийся боком к стене. В стене находился лифт.
Сохраняя все тот же задумчивый вид, Пендергаст неторопливо вошел в кабинку.
Подвал бывшего монастыря на улице Дофин оказался сырым, а его стены покрывал толстый слой плесени. Подвал являл собой лабиринт коридоров с оштукатуренными и выкрашенными в мрачный синий цвет стенами. Кое-где на стенах еще сохранились следы копоти сальных свечей. Пройдя через весь лабиринт, Пендергаст оказался в небольшой комнате со сводчатым потолком. В комнате не было никаких украшений, кроме каменного резного щита над аркой в одной из стен. На щите был выгравирован лишенный век глаз, парящий над парой лун – одной полной, а другой в виде полумесяца. Под лунами возлежал лев. Это был фамильный герб Пендергастов, который Ленг изменил, превратив в свой собственный символ – тот, который красовался над дверью дома на Риверсайд-драйв.
Пендергаст подошел к стене и некоторое время молча смотрел на герб. Затем он уперся обеими руками в каменный щит и резко надавил. Стена повернулась вокруг своей оси, и взору Пендергаста открылась винтовая лестница, уходившая под крутым углом вниз, в катакомбы под подвалом.
Агент ФБР стоял на верхней ступеньке, чувствуя, как его охватывает поднимающийся из недр земли леденящий холод. Ему казалось, что на него дохнул смертью какой-то скрывающийся в темных глубинах призрак. Он вспомнил тот день – это было много-много лет назад, когда его впервые посвятили в семейные тайны. Именно тогда он узнал о существовании потайных ходов в библиотеке, каменном лабиринте внизу и комнате с гербом. И лишь позже ему открыли и эту последнюю, самую важную тайну.
В настоящем доме на улице Дофин винтовая лестница не освещалась. Спуститься по ней можно было, лишь прихватив с собой лампу. Но в уме Пендергаста лестницу освещало идущее откуда-то снизу слабое зеленое свечение. Он начал спуск.
Ступени шли вниз спиралью. Достигнув конца лестницы, Пендергаст оказался в коротком тоннеле, выходящем в помещение с кирпичным сводом. Пол здесь был земляным. Вдоль стен был укреплен ряд горящих факелов, а в бронзовых курильницах дымился ладан, приглушая своим ароматом запах земли, влажного камня и смерти.
По центру сводчатого зала шла выложенная кирпичом тропа, по обеим сторонам которой стояли каменные надгробия и часовни над склепами. Некоторые надгробия были мраморными, а некоторые гранитными. Часть могильных камней имела форму фантастических минаретов, а иные являли собой лишь мрачные каменные монолиты. Пендергаст брел по тропе, глядя на бронзовые двери склепов и читая знакомые имена, выгравированные на потемневших медных пластинах.
Пендергаст так и не узнал, как использовали это подземелье древние монахи. Но вот уже без малого двести лет это место было фамильным некрополем Пендергастов. Здесь покоились останки более чем десяти поколений обеих семейных линий. В этом подземелье похоронены (или перезахоронены) последние потомки французских аристократов – таинственных пришельцев из туманного прошлого. Пендергаст, заложив руки за спину, шел мимо их могил, то и дело бросая взгляд на медные таблички. Здесь покоился Анри Пендергаст де Мушкетон – шарлатан семнадцатого века, который рвал зубы, показывал фокусы, ставил комедии и занимался знахарством. Здесь же в украшенном кварцевыми минаретами мавзолее лежал Эвард Пендергаст – знаменитый врач с лондонской Харли-стрит. А под этим камнем нашел приют Комшток Пендергаст – известный иллюзионист и наставник самого Гарри Гудини.
Пендергаст шел дальше, мимо могил художников и убийц, водевильных актеров и мастеров скрипки. Остановился он у мавзолея, превосходившего своим величием все окружающие его памятники. Это была абсолютно точная беломраморная копия фамильного особняка на улице Дофин. Перед ним была могила его прапрадеда Иезекииля Пендергаста.
Пендергаст смотрел на знакомые башенки, на крутую крышу и разделенные надвое окна. Когда Иезекииль Пендергаст появился на сцене, от фамильного состояния почти ничего не оставалось. Иезекииль был выпущен в мир без гроша в кармане, но зато с огромными амбициями. Первоначально он торговал змеиным жиром и участвовал в различного рода медицинских представлениях. Однако уже очень скоро прослыл гением лекарского искусства – человеком, который изобрел лекарство, способное излечить все болезни. По уровню доходов он находился в одном ряду с факиром и «человеком-змеей» Аль-Гази и Гарри Парром – дрессировщиком собак. Лекарство, которое рекламировал Иезекииль во время медицинских шоу, отлично распродавалось, и очень скоро он организовал свою передвижную аптеку. «Растительный эликсир и восстановитель здоровья Иезекииля» шел повсюду на ура даже по пять долларов за бутылку и стал первым запатентованным лекарством в Америке. Короче говоря, Иезекииль Пендергаст стал богат, как Крез.
Пендергаст обратил взор на глубокую тень, окружающую гробницу. Примерно через год после появления эликсира на рынке по стране поползли малоприятные слухи. Говорили, что эликсир может вызывать безумие, младенческие уродства и даже внезапную смерть. Однако, несмотря ни на что, объем продаж возрастал. Доктора резко протестовали против применения эликсира. Они утверждали, что у пациентов возникает быстрое привыкание к нему и что он вызывает повреждение мозга. Но продажи продолжали расти. Иезекииль Пендергаст изобрел специальную формулу для грудных младенцев, которая сразу стала пользоваться громадным спросом. «Гарантия спокойствия вашего малыша!» – утверждала реклама. В конце концов репортер журнала «Кольерс» при содействии работающих на правительство химиков доказал, что эликсир есть не что иное, как потенциально смертельная смесь хлороформа, кокаина,
