была покрыта слоем какой-то отвратительной слизи. Похоже, что весь этот хлам хранился по меньшей мере лет сто.
Но здесь обязательно должно быть нечто такое, что отвечает его целям. И в этот момент его взгляд упал на топор палача.
– Знаете что, – сказал Фэрхейвен, улыбаясь еще шире, – не исключено, что ваше пожелание все-таки сбудется.
Он снял топор с крюков и сделал несколько взмахов. Деревянная рукоятка в длину была не менее пяти футов, и ее украшали несколько рядов потемневших бронзовых гвоздей. Топор был тяжелым, но хорошо сбалансированным и острым, словно бритва. Воздух он рассекал со свистом. У стены стоял второй элемент необходимого палачу оборудования – деревянная колода. В колоде было вырублено углубление, в которое помещалась шея. Этой плахой неоднократно пользовались, о чем говорили многочисленные следы от ударов. Фэрхейвен отложил топор, взялся за плаху и подтащил ее поближе к агенту.
Пендергаст вдруг начал сопротивляться, но отбивался настолько слабо, что и сопротивлением это нельзя было назвать. Тем не менее Фэрхейвен сильно ударил его ногой в бок. Тело агента обмякло, и он повалился на пол. У Хирурга на какой-то момент возникло ощущение дежа-вю. Он вспомнил, как надавил на Ленга чересчур сильно и в результате получил труп. Но на сей раз все обошлось. Пендергаст остался в сознании. Его глаза хотя и затуманились от боли, но были открыты. Он увидит, как на него обрушится топор, поймет, что происходит. Для Хирурга это было важно. Чрезвычайно важно.
Затем ему в голову пришла еще одна мысль. Он припомнил, что когда одну из жен Генриха VIII приговорили к смерти, та послала за французским палачом, славившимся своим искусством отсекать головы с помощью меча. Смерть от меча была быстрее и чище, чем от топора. Королева стояла на коленях, с высоко поднятой головой, не склоняясь на отвратительную плаху. И она хорошо заплатила палачу.
Фэрхейвен взвесил топор на руке. Топор показался ему очень тяжелым – гораздо тяжелее, чем тогда, когда он снимал его со стены. Но Хирург знал, что сможет нанести удар. Любопытно, справится ли он с этой задачей без плахи?
Он оттолкнул ногой стоящую перед Пендергастом плаху. Агент ФБР уже стоял на коленях, словно смирившись со своей участью. Его руки висели вдоль тела, а голова упала на грудь. Он выглядел беспомощным и отрешенным.
– Ваше сопротивление лишило вас возможности умереть быстро, как вы просите, – сказал Фэрхейвен. – Но я уверен, что мне удастся ее отсечь за... не более чем за два-три удара. Как бы то ни было, вам предстоит узнать то, что меня всегда занимало. Как долго сохраняется сознание, когда голова уже катится по эшафоту? Видит ли человек, как вращается вокруг него мир, когда его голова падает в корзину. Когда во дворе Тауэра палач поднимал голову, выкрикивая: «Смотрите, вот голова изменника!» – глаза и губы казненного продолжали двигаться. Интересно, видела ли голова свое обезглавленное тело?
Чтобы лучше приноровиться к топору, Фэрхейвен сделал еще один пробный взмах. Почему топор стал таким тяжелым? Пора кончать. Но он не мог отказать себе в удовольствии использовать этот момент до конца.
– Вы знаете, что голова Шарлотты Корде, которую гильотинировали за убийство Марата, покраснела, когда палач несколько раз ударил ее по щеке? И вы, возможно, слышали о предводителе пиратов, которого схватили и приговорили к смерти? Всех его людей выстроили в шеренгу и сказали ему, что тех, мимо которых он сможет пройти, уже будучи без головы, помилуют. Ему отрубили голову, когда он стоял, и, вы не поверите, безголовый капитан двинулся мимо своих людей. Он шел шаг за шагом до тех пор, пока палач, опасаясь, что останется без новых жертв, не подставил ему ногу.
Сказав это, Фэрхейвен громко расхохотался. Пендергаст его веселья не разделил.
– Что же, мне, видимо, никогда не удастся узнать, как долго сохраняется сознание. Но вы это узнаете, и очень скоро.
Он поднял топор над правым плечом, как игрок в бейсбол поднимает биту, и тщательно прицелился.
– Передайте привет своему двоюродному прадедушке, – сказал Фэрхейвен и напряг мышцы, чтобы нанести удар.
Глава 12
Нора прижалась щекой к плечу Смитбека, из ее закрытых глаз текли слезы. Отчаяние отняло у нее последние силы. Она сделала все, что могла, но этого оказалось недостаточно.
Но затем, несмотря на плотную завесу горя, девушка услышала, что сигнал электрокардиографа заметно изменился. Он стал ровнее.
Нора подняла голову и взглянула на мониторы. Кровяное давление стабилизировалось, а частота пульса слегка поднялась и достигла шестидесяти ударов в минуту.
В помещении было холодно, девушку била дрожь. В конечном итоге соляной раствор сыграл решающую роль. Благодарю тебя! Благодарю!
Смитбек все еще жил. Но из пещеры на свет он еще не выбрался. Если ей не удастся восполнить потерю жидкости, он впадет в шоковое состояние.
Пластиковый мешок опустел. Нора огляделась по сторонам, увидела холодильник и открыла его. Там оказалось с полдюжины литровых емкостей с тем же раствором. Тонкие трубки были намотаны на пластиковые мешки. Она достала одну емкость, повесила на стойку новую капельницу, соединила с катетером и стала следить за тем, как жидкость быстро течет по прозрачной трубке. Жизненные показатели Смитбека были слабыми, но уже стабильными. Если ей повезет, то она его вытащит.
Нора осмотрела каталку. Она не была закреплена и имела ремни, которыми можно было пристегивать пациента. Если удастся найти выход из подвала, она могла бы поднять Смитбека на один лестничный марш. Во всяком случае, попытаться стоило.
Обыскав все стоящие в комнате шкафы, Нора нашла стопку зеленых хирургических простыней и прикрыла ими Смитбека. В одном из шкафов обнаружился фонарик, девушка сунула его в карман. Посмотрев на мониторы в изголовье операционного стола, она перевела взгляд на темный проем, ведущий вниз, в полную тьму. Именно оттуда донесся звук второго выстрела. Но выход из дома находился не внизу, а где-то наверху. Ей не хотелось оставлять Смитбека даже на миг, но надо было как можно скорее обеспечить ему квалифицированную медицинскую помощь. Это был вопрос жизни и смерти.
Достав из кармана фонарь, она прошла к двери и вышла в каменный коридор.
На то, чтобы изучить подвал, ушло не более пяти минут. Это был лабиринт узких проходов и небольших сырых комнат, облицованных все тем же необработанным камнем. Проходы были низкими и темными, и Нора не раз теряла ориентировку. Она нашла разбившуюся кабину лифта и труп О'Шонесси. Лифт, увы, не работал, а подняться по его колодцу не было ни малейшей возможности. В конце концов девушка наткнулась на массивную металлическую дверь. Дверь определенно закрывала выход наверх. Но она была заперта. Пендергаст смог бы открыть замок, но Пендергаста здесь нет.
В конечном итоге замерзшая и разочарованная Нора вернулась в операционную. Если в подвале и имелся второй выход, то он был тщательно замаскирован. Итак, они оказались в заточении.
Девушка подошла к лежащему без сознания Смитбеку и ласково провела рукой по его волосам. Ее взгляд снова упал на проем в стене, открывающий путь к идущей вниз темной лестнице. Там, в глубине, царили тьма и тишина. Нора только в этот момент сообразила, что тишина продолжается довольно долго. Практически с момента второго выстрела. Что там могло произойти? А что, если Пендергаст...
– Нора?
Зов Смитбека был едва слышен. Она резко обернулась. Журналист лежал с открытыми глазами, а его лицо искажала гримаса боли.
– Билл! – воскликнула девушка, схватив его руку. – Слава Богу...
– Боюсь, что я старею, – пробормотал он.
Вначале ей показалось, что он бредит.
– Что?
