Дэвид молчал. Он молча обвязал ель, положил ее в багажник и закрыл его. Молча сел в машину рядом с Джиллиан.
Нет, она не могла больше этого терпеть. У нее засосало под ложечкой.
– Что случилось? Ты ни слова не обронил за весь вечер.
– Извини. – Он вздохнул и отвернулся к окну. – Я считал, что... я думал о Тане. Джиллиан прищурилась:
– О Тане? Мне пора ревновать?
– Нет, я хотел сказать – о ее руке.
У Джиллиан кольнуло сердце, и все вокруг навсегда переменилось. В гнетущей тишине ее следующий вопрос прозвучал фальшиво:
– А что с ее рукой?
– Ты не слышала? Я думал, ты слышала по телефону. Сегодня днем ее забрали в больницу.
– О боже!
– Дело плохо. Та болезнь, что врачи приняли за сыпь, приводит к отмиранию тканей... каким-то образом... знаешь, эти бактерии пожирают плоть...
Джиллиан открыла рот, но не смогла издать ни звука. Дорога впереди совсем потемнела.
– Кори сказал, что к ней никого не пускают. Рука у нее раздулась и стала в три раза толще обычного. Ее разрезали от плеча до кончиков пальцев и поставили дренажные трубки. Врачи боятся, что придется ампутировать палец...
– Прекрати! – У Джиллиан вырвался сдавленный крик.
Дэвид бросил в ее сторону быстрый взгляд.
– Извини...
– Нет! Не говори ничего! – Она рефлексивно продолжала вести машину, почти не воспринимая внешний мир. Все внимание было сосредоточено на драме, развернувшейся внутри ее сознания.
Ангел! Ты слышал?! Что происходит?
Конечно, я все слышал. – Он цедил слова медленно и задумчиво.
Ну? Это правда? Да?
Знаешь, давай поговорим об этом позже. Хорошо, детка ? Давай подождем...
Нет! С тобой всегда так: «подождем» или «поговорим об этом позже». Я хочу знать немедленно: это правда?
Что «правда»?
Таня действительно так тяжело больна?
У нее просто инфекция. Стрептококковая пиодермия. Ты же сама наслала на нее эту болезнь.
Так ты признаешься, что это правда?! Да, это правда. Я сделала это своими заклинаниями. Я наслала на нее бактерии, которые поедают мышечную ткань.
Мысли скакали дико, бессвязно, и Джиллиан не совсем понимала, о чем говорит.
Джиллиан, пойми, мы должны были удержать ее, чтобы она не вредила Дэвиду. Мы вынуждены были это сделать.
Нет! Нет! Нет! Ты же знал, я не хотела причинять Тане зло.
Джиллиан впадала в истерику – странную немую истерику. Она смутно осознавала, что все еще ведет машину и мимо проносятся изгороди, деревья. Ее тело продолжало вести машину, все сильнее давя на газ, но сама она словно перенеслась в другую реальность.
Ты лгал мне. Ты сказал, с ней все в порядке. Почему ты так поступил?
Спокойно, Стрекоза...
Не называй меня так! Как ты можешь просто... просто сидеть здесь... и не волноваться? Что ты за личность?
И тогда... Ангел вдруг изменился. Он не возмущался и не оправдывался – гораздо хуже. Его голос зазвучал спокойнее. Мелодичнее. Приятнее.
Я лишь распределяю судьбы. Этим и занимаются ангелы, как известно.
Ледяной ужас охватил Джиллиан: он ненормальный!
– О боже! – вырвалось у нее неожиданно громко. Дэвид вздрогнул.
– Эй! Ты в порядке?
Но она вряд ли что-нибудь слышала. Джиллиан с лихорадочным напряжением продолжала телепатический бой.
Я больше не знаю, кто ты. Но только не ангел!
Джиллиан, послушай. Мы не должны ссориться. Я люблю тебя...
Тогда говори, как вылечить Таню.
