Через сорок пять минут солнце, опускавшееся за горизонт, окрасило курганы и верхушки деревьев в золотисто-жёлтый цвет. Пендергаст по-прежнему обходил курганы с таинственным видом и совершал какие-то мистические движения. Кори наблюдала за ним, и ей очень хотелось бы помочь ему, поддержать в эту минуту, но она не знала, как это сделать. В последние годы не было ни одного человека, включая мать и школьных учителей, которого бы Кори уважала. Пендергаст заставил её поверить в себя, в свои силы, почувствовать свою значимость. Он наполнил её жизнь смыслом, и теперь Кори мечтала поразить его знаниями, хотела стать незаменимой или хотя бы полезной ему. Но она часто не понимала Пендергаста. Не понимала, к примеру, почему он тратит свой отпуск на расследование этих убийств, почему тратит на это свои деньги, каковы мотивы его действий и что этот человек потерял в таком захолустье. Иногда её посещали совсем глупые мысли. Так, Кори всё чаще задумывалась о том, не влюбилась ли в него. Правда, она гнала от себя эту мысль, считая это невозможным. Не может же она влюбиться в человека с такими тонкими пальцами, бледным лицом, белокурыми волосами и холодными серо-голубыми глазами, которые порой бывают такими проницательными, будто пронизывают тебя насквозь. К тому же Пендергаст стар: ему около сорока, не меньше.
Наконец-то он закончил свои мистические движения, закрыл блокнот, собрал карты и подошёл к ней.
— Думаю, я уже готов.
— Я бы тоже была готова, если бы знала, к чему надо готовиться, — грустно заметила Кори.
Пендергаст опустился на колено и начал складывать карты, диаграммы и другие бумаги.
— Вы когда-нибудь слышали о «дворце памяти»?
— Нет.
— Это ментальное упражнение, позволяющее вернуться в самые древние времена, например, в эпоху древнегреческого поэта Симонида. Попросту говоря, это своеобразная тренировка памяти, в ходе которой человек погружается в воображаемую реальность, чтобы получить определённые знания и ощущения. Эта техника была разработана Маттео Риччи в конце пятнадцатого века, когда он преподавал её китайским ученикам. Я же практикую собственную технику, сочетающую в себе преимущества «дворца памяти» и отдельные элементы концентрации сознания «чон ран» — древней формы медитации, практиковавшейся в Бутане. Я назвал свою технику «пересечение памяти».
— Вы совсем запутали меня, — призналась Кори.
— Ну хорошо, вот вам самое простое объяснение, — улыбнулся Пендергаст. — Сначала человек проводит интенсивное исследование предмета, затем достигает высокой степени концентрации сознания, сосредоточившись на этом предмете, а после этого воссоздаёт в сознании события, случившиеся в далёком прошлом.
— В прошлом? — изумилась Кори. — Это что-то вроде машины времени?
— Нет, это не путешествие во времени, а ментальная реконструкция событий прошлого с помощью интенсивной техники воспоминания архаичных структур сознания. Другими словами, я воссоздаю определённое историческое место, а потом представляю себя активным участником какого-либо события, которое произошло именно на этом месте. Это позволяет мне получить определённую информацию, недоступную при других методах. В мыслительном эксперименте иногда возникают определённые пробелы, лакуны; их нельзя заполнить обычными методами. Вот тогда-то и возникает потребность в такой технике. — Пендергаст положил бумаги на камень. — Такой метод очень полезен в случаях, подобных нашему, когда у меня нет других способов восполнить недостающие звенья — разве что попытаться восстановить события в их исторической последовательности.
Пендергаст снял пиджак, свернул его и положил на бумаги. Кори вздрогнула, увидев под левой рукой чёрную кобуру с пистолетом.
— Вы собираетесь проделать это сейчас? — спросила она с любопытством и тревогой.
Пендергаст выбрал подходящее место и лёг на траву, сложив руки на груди.
— Да.
— А… а что делать мне? — оторопела Кори.
— Вы будете сидеть тихо и наблюдать. Если услышите и увидите что-то необычное, разбудите меня. Просто потрясите за плечо, и я проснусь, договорились?
— Но как же…
— Вы слышите вон тех птиц? — вдруг спросил Пендергаст. — А кузнечиков в траве? Так вот, если услышите, как они говорят вам «стоп», сразу же разбудите меня.
— Ладно.
— И ещё одно. Если через час я сам не проснусь, разбудите меня, понятно? Стало быть, есть три обстоятельства, при которых вы должны разбудить меня. Вам все ясно?
— Чего ж тут не понять, — обиделась Кори.
Пендергаст скрестил руки на груди и затих, а Кори подумала, что ни за что на свете не стала бы лежать на этой твёрдой земле, да ещё с крупными кочками.
— В какое же время вы сейчас намерены вернуться? — полюбопытствовала она.
— В один август позапрошлого века…
— Когда было совершено нападение воинов-призраков?
— Да.
— Но почему? Какое это имеет отношение к нашим убийствам?
— Насколько я знаю сейчас, два убийства имеют к этой резне самое непосредственное отношение, а остальные пока под вопросом. Вот для этого я и отправляюсь в путешествие в прошлое. Если в нашем настоящем нет зацепок для установления истины, то, возможно, они есть в прошлом.
— Но вы, надеюсь, не исчезнете отсюда? — всполошилась Кори.
— Нет, — улыбнулся он, — не исчезну. Это путешествие во времени, мисс Свенсон, я осуществлю только в моём сознании, а не в реальности. Тем не менее это довольно сложное и опасное предприятие, может, даже более опасное, чем любое путешествие в реальном режиме времени.
— Не понимаю… — начала Кори, но так и не закончила фразу, поняв, что все вопросы сейчас бесполезны.
— Вы готовы, мисс Свенсон?
— Пожалуй, да.
— В таком случае попрошу полной тишины.
Кори молча смотрела на Пендергаста. Он лежал неподвижно, а через несколько минут ей показалось, что Пендергаст перестал дышать. Лучи вечернего солнца с трудом пробивались сквозь густые кроны деревьев; громко чирикали птицы, стрекотали кузнечики, и всё вокруг было привычным и знакомым. Однако какое-то странное чувство напоминало Кори о таком же вечере сто сорок лет назад, когда тридцать воинов из племени шайенов появились перед этими курганами как бы из пыли и осуществили благородный акт возмездия, после чего навсегда исчезли с лица земли.
Глава 37
Шериф Хейзен въехал на большую стоянку при торговом центре в Дипере, пересёк её и вырулил на прилегающую к ней стоянку для служебных машин местного офиса шерифа, над которой висел плакат со строгой надписью: «Только для автомобилей правоохранительных органов». Хейзен хорошо знал шерифа Дипера Хэнка Ларсена, неплохого парня, с чёткими представлениями о жизни, твёрдыми принципами и консервативными взглядами. Проходя по длинному коридору, Хейзен ощутил лёгкую зависть к состоятельности города, имеющего для своего шерифа такой офис, оснащённый компьютерами, принтерами, факсами и другой современной техникой, а также большим количеством сотрудников и хорошеньких секретарш. А в бедном Медсин-Крике нет возможности даже купить хотя бы самые дешёвые мобильные телефоны, не говоря уже о более сложной технике. Интересно, откуда у них столько денег?
Несмотря на пять часов вечера, все сотрудники были на местах, носясь по длинным коридорам и многочисленным кабинетам. При этом никто не остановил Хейзена, когда он направлялся к кабинету
