большинство девушек — не патологические лгуньи и не станут ложно обвинять мужчину в таких ужасных вещах. Она оскорбила нас всех.
Елена остановилась, посмотрела на свои руки и добавила:
— Иногда, когда я злюсь на Кэролайн, стаканы звенят, а карандаши катаются но столу. Дамон говорит, что причина в моей ауре, в моей жизненной силе, изменившейся после возвращения с того света. Прежде всего, теперь любой, кто пьет мою кровь, получает невероятную силу.
Стефан был достаточно силен, и, если бы Дамон не обманул его в самом начале, лисы ни за что бы не смогли загнать его в ловушку. Они смогли справиться со Стефаном, только когда он ослаб и к тому же был окружен железом. Железо опасно для всех сверхъестественных существ, а вампирам необходимо есть минимум раз в день, или они слабеют, и я готова спорить — нет, я просто уверена в том, что лисы этим воспользовались.
Поэтому я не могу думать, в каком состоянии сейчас находится Стефан. Я не могу позволить себе слишком сильно бояться или злиться, чтобы не потерять контроль над своей аурой. Дамон показал мне, как прятать ауру, чтобы выглядеть нормальной человеческой девушкой. Аура по-прежнему бледно-золотая и красивая, но она уже не притягивает разных существ вроде вампиров.
Потому что есть одна вещь, на которую способна моя кровь — или аура. Она… ох, ну сейчас я могу говорить, что хочу, так? Сейчас моя аура заставляет вампиров хотеть меня… по-мужски. По-человечески. Не просто укусить, а поцеловать и все такое. И они идут за мной, если чувствуют это. Как будто в мире полно пчел, а я — единственный цветок.
Так что мне приходится прятать ауру. Если ее почти не видно, я могу сойти за человека, а не за существо, вернувшееся с того света. Очень тяжело все время помнить о том, что ее надо прятать, — и очень больно делать это резко, если я вдруг забыла о маскировке.
И теперь я чувствую… это ведь личная запись, правда? Дамон, я тебя прокляну, если ты будешь это слушать. Я хочу, чтобы Стефан укусил меня. Это снизило бы напряжение, и это приятно. Укус вампира болезней, только если сопротивляться или если вампир хочет сделать больно. А так это действительно приятно, а потом ты соприкасаешься с разумом вампира и… я просто скучаю по Стефану!
Елену трясло. Она пыталась усмирить свое воображение, но не могла перестать думать о том, что тюремщики могут делать со Стефаном. Не обращая внимания на то, что на мобильник текут слезы, она снова сжала его в руке.
— Я не могу позволить себе думать о том, что они с ним делают, потому что на самом деле схожу с ума. Я превратилась в бессмысленную трясущуюся идиотку, которой хочется кричать без перерыва. Мне каждую секунду приходится делать усилие, чтобы не думать об этом. Потому что только спокойная Елена, вооруженная планами А, В и С, может ему помочь. Когда он будет в безопасности в моих объятиях, я смогу дрожать, плакать и кричать.
Елена коротко засмеялась, откинув голову на спинку сиденья, ее голос охрип.
— Я устала. Но у меня есть как минимум план А. Мне нужно получить от Дамона информацию о месте нашего назначения, Темном Измерении, и о двух подсказках, которые мне дала Мисао и которые помогут найти ключ от клетки Стефана.
Кажется… кажется, я еще об этом не говорила. Ключ, лисий ключ, который нужен, чтобы вытащить Стефана, разломан на две части и спрятан в двух разных местах. И когда Мисао насмехалась надо мной, она дала мне очень явные указания, потому что я не могла даже предположить, что на самом деле окажусь в Темном Измерении, и просто выпендривалась. Но я помню подсказки, которые она шепнула мне так, чтоб не услышали остальные. Первую половину мы найдем в «инструменте серебряного соловья», а вторая покоится «в бальном зале Блодьювед».
Мне нужно знать, что по этому поводу думает Дамон. Потому что, когда мы попадем в Темное Измерение, нам, судя по всему, придется вести поиски в чьих-то домах. А ведь проще всего найти бальный зал, если тебя пригласили на бал, верно? Конечно, легче сказать, чем сделать, но я это сделаю во что бы то ни стало. Я совершенно точно это сделаю.
Елена решительно подняла голову и затихла, а потом прошептала:
— Можно ли в это поверить? Я посмотрела вверх и увидела в небе бледные полосы рассвета: светло-зеленый, кремовый, оранжевый и нежнейший ультрамарин. Я проговорила всю ночь. Вокруг так тихо… Скоро встанет солнце.
— Что это?! Что-то ударило в крышу «ягуара». ОЧЕНЬ громко.
Елена выключила диктофон. Ей было страшно, но этот шум… и скребущие звуки на крыше.
Нужно было как можно скорее выбраться из машины.
2
Елена выскочила с заднего сиденья «ягуара» и отбежала на несколько шагов, прежде чем обернуться и посмотреть, что упало на машину.
Это был Мэтт. Он лежал на спине и силился подняться.
— Мэтт! Господи! Ты в порядке? Ты ранен? — Елена кричала, а Мэтт стонал ей в тон:
— Елена! Господи! «Ягуар» в порядке? Он не поврежден?
— Мэтт, ты с ума сошел? Головой ушибся?
— Царапин нет? Люк в крыше в порядке?
— Царапин нет, люк цел, — Елена не имела ни малейшего понятия о состоянии крыши, но видела, что Мэтт бредит. Он пытался встать, не запачкав машину, но не мог, потому что его ноги были в грязи. Слезть с крыши без помощи ног было сложновато.
Елена огляделась. Она сама однажды упала с неба, но до этого шесть месяцев была мертва и снова появилась на земле без одежды, а Мэтт был жив и одет. У нее возникло более прозаическое объяснение.
Объяснение привалилось к стволу кладрастиса и со слабой ухмылкой наблюдало за происходящим.
Дамон.
Он был невысоким, ниже Стефана, но от него исходило ощущение угрозы. Одет он был безукоризненно, как всегда, — черные джинсы от Армани, черная рубашка, черный кожаный пиджак и черные ботинки. Все это отлично сочеталось с небрежно взъерошенными черными волосами и черными глазами.
Елена вдруг поняла, что одета в длинную белую ночную рубашку, которую она взяла, чтобы в пути переодевать под ней белье. Обычно она делала это на рассвете, но сегодня отвлеклась на дневник. В любом случае, ночная рубашка — не лучший наряд для утренней встречи с Дамоном. Она была непрозрачной — материал ближе к фланели, чем к нейлону, но была украшена кружевом, особенно у ворота. Кружево вокруг привлекательной для вампира шейки — а именно так говорил Дамон — как красная тряпка перед разъяренным быком.
Елена скрестила руки на груди и попыталась проверить, спрятана ли ее аура.
— Ты похожа на Венди, — сообщил Дамон с ослепительной, но злой улыбкой и наклонил голову набок.
Елена не поддалась:
— Венди? — Тут она вспомнила, что так звали девочку из «Питера Пэна», и внутренне содрогнулась. Она была мастером подобных перепалок. Вот только Дамон ее превосходил.
— Венди… Дарлинг, — голос Дамона источал патоку.
Елена почувствовала, что дрожит, Дамон обещал не воздействовать на нее телепатически и не манипулировать ею. Но иногда он почти переходил эту границу. Конечно, это целиком вина Дамона, думала Елена, ведь у нее не осталось никаких чувств к нему — ну кроме сестринских. Но Дамон не сдавался, сколько бы раз она ему ни отказывала.
Сзади послышался глухой удар — очевидно, Мэтт все-таки слез с крыши. Он немедленно вступил в перепалку:
