Каждый раз, когда он даже произносит мое имя…»
— Елена, — голос позади Елены заставил ее подскочить.
Она захлопнула дневник и обернулась:
— Да, Деймон?
— Как ты себя чувствуешь?
— О, замечательно. Прекрасно. Даже моя нога лу… То есть, я полностью в порядке. А как ты?
— Я… достаточно хорошо, — сказал он с улыбкой, и это была настоящая улыбка, а не попытка управлять ею, и не оскал, который превратится во что-то еще в следующую секунду.
Это была просто улыбка, взволнованная и грустная. Так или иначе, Елена не замечала печали, пока она не вспомнила об этом позже. Она просто внезапно почувствовала, что ничего не весит, что, если она потеряет связь с собой, она будет в высоте на несколько миль, прежде чем кто-нибудь сможет остановить ее — также далеко, как до лун этого безумного места.
Своей нетвердой улыбкой она управляла им:
— Хорошо.
— Я пришел, чтобы поговорить с тобой, — сказал он, — но… сначала…
В следующий момент, так или иначе, Елена оказалась в его руках.
— Деймон — мы не можем продолжать… — она мягко попыталась отстраниться. — Мы действительно не можем продолжать делать это, ты знаешь.
Но Деймон не отпускал ее. Было что-то в том, как он держал ее, это одновременно и пугало ее, а с другой стороны заставляло плакать от радости. Она сдержала слезы.
— Все в порядке, — сказал мягко Деймон. — Не стесняйся, плачь. Ситуация в наших руках.
Кое-что в его голосе напугало Елену. Это было не то полу радостное состояние, напугавшее ее минуту назад, а было совершенно страшно. Это потому что он напуган, — внезапно подумала она в удивлении. Она видел Деймона, злым, задумчивым, холодным, дразнящим, обольстительным, даже подавленным, стыдящимся — но она никогда не видела его чем-то напуганным. Ее разум с трудом мог поверить в это. Деймон… напуган… за нее.
— Это из-за того, что я вчера сделала, не так ли? — спросила она. — Они собираются убить меня?
Она была удивлена тем, как спокойно она сказала это. Она не чувствовала ничего кроме неопределенного беспокойства и желания успокоить Деймона.
— Нет! — он держал ее на расстоянии вытянутой руки, вглядываясь. — По крайней мере, не до того, как они убьют меня Сейджа — и всех людей в этом доме тоже, если я знаю их.
Он остановился, словно задыхаясь, — что не было возможным, — напомнила себе Елена. «Он тянет время», — подумала она.
— Но это то, что они хотят сделать, — сказала она.
Она не знала, почему она была настолько уверена. Возможно, она понимала кое-что телепатически.
— У них есть… они угрожали, — медленно говорил Деймон, — это не имеет отношения к Старому Дрозне на самом деле, я полагаю, что убийства происходят здесь постоянно и победитель получает все. Но, видимо, за ночь твои слова облетели весь город. Рабы из соседних поместий отказываются повиноваться своим хозяевам. Суматоха по всему кварталу трущоб, и они боятся того, что будет, если в других кварталах узнают об этом… Что-то нужно сделать как можно скорее, или целое Темное Измерение может взорваться, как бомба.
Как раз когда Деймон говорил, Елена могла услышать отголоски того, что ему сказали люди из толпы у дома доктора Меггара. Они были также напуганы. Возможно, это могло быть началом чего-то важного, Елена думала, что ее ум, парит далеко от ее собственных маленьких проблем. Даже смерть не была бы слишком высокой ценой, чтобы заплатить и освободить этих несчастных людей от их демонических владельцев.
— Но это не то, что произойдет! — сказал Деймон, и Елена поняла, что все мысли отразились на ее лице.
В голосе Деймона было подлинное мучение:
— Если бы у нас был план, если бы были лидеры, которые могли бы остаться здесь и наблюдать за революцией — если мы могли даже считать этих лидеров достаточно сильными, чтобы сделать это тогда, был бы шанс. Вместо этого, всех рабов наказывают всюду, где распространилось слово. Их мучают и убивают лишь из подозрений о том, что они симпатизируют тебе. Их владельцы демонстрируют это по всему городу. И все становиться только хуже.
Сердце Елены, которое парило от мечты что-то изменить, ухнуло вниз на землю и она, испуганная, смотрела в черные глаза Деймона.
— Но мы должны остановить это. Даже если я должна умереть.
Деймон придерживал ее рядом с собой.
— Ты и Бонни и Мередит.
Его голос казался хриплым.
— Много людей видело вас троих вместе. Многие люди теперь видят Вас троих нарушителями спокойствия.
Сердце Елены похолодело. Возможно, худшей вещью было то, что она могла видеть с точки зрения раба, что, если бы один инцидент такой дерзости пошел безнаказанно, и слово о нем распространялось… сказка переросла бы в реальность.
— Всего за ночь мы стали известными. Мы будем легендами завтра, — пробормотала она, наблюдая, в уме, как костяшки от домино сваливаются друг на друга, образуя слово «Героиня».
Но она не хотела быть героиней.
Она приехала сюда только для того, чтобы спасти Стефана. И в то время как она, возможно, положила бы свою жизнь, чтобы помешать мучить и убивать рабов, она убьет любого, кто попытается присвоить Бонни или Мередит.
— Они чувствуют тоже самое, — произнес Деймон. — Они слышали то, что говорилось на собрании.
Он держал ее руки так, словно пытался поддержать ее.
— Молодую девушку по имени Хелена избили и повесили сегодня, потому что у нее имя схоже с твоим. Ей было пятнадцать.
Ноги Елены подкосились, как это случалось часто в объятиях Деймона, но никогда по этой причине. Он опустился вместе с ней. Разговор происходил на голых половицах.
— Это не твоя вина, Елена! Ты — это ты! Люди любят тебя за это!
Пульс Елены отчаянно стучал. Все и так было плохо… но из-за нее все стало еще хуже. Не думая. Предполагая, что под угрозой находится лишь ее жизнь. Действуя прежде, чем оценить последствия. Но в той же самой ситуации она сделала бы это снова.
«Или… с позором», — думала она, — «я сделаю нечто подобное. Если бы я знала, что подвергну всех кого люблю опасности, я бы попросила Деймона сторговаться с этим червем-рабовладельцем. Купить ее за непомерную цену… если бы у нас были деньги. Если бы он послушал… если бы следующий удар кнута не был убийственным для Леди Ульмы…»
Внезапно ее мозг продолжил жестко и холодно.
«Это — прошлое. А сейчас настоящее. Смирись с этим».
— Что мы можем сделать? — она попыталась освободиться и потрясти Деймона; она была в бешенстве. — Должно быть что-то, что мы можем сделать! Они не могут убить Бонни и Мередит; и Стефан умрет, если мы его не найдем!
Деймон только крепче сжал ее. Елена поняла, что он продолжает отгораживать от нее свои мысли. Это могло быть или хорошо или плохо. Могло быть так, что у него было решение, которым он не хотел делиться с ней. Или это могло означать, что смерть всех трех из «мятежных рабынь» была единственной вещью, которую примут городские лидеры.
— Деймон.
