Мэтт вытащил свою собственную руку из зарослей, перед тем как помочь Тайрону. Что-то обрушилось на нее, но наткнулось на стикер, и он почувствовал, будто его ударили куском пенопласта. Тайрона дико хлестали, и уже затащили по плечи. Мэтт схватил его за талию и со всей силой потянул назад. Один момент он не поддавался, а затем Тайрона внезапно отбросило назад, словно внезапно вырвавшуюся пробку. На его шее и лице были царапины, не было ни одной там, где были пальто и стикеры.
Мэтт чувствовал желание сказать «спасибо, но обе женщины, которые сделали амулеты, были далеко, и он чувствовал, что будет глупо говорить это пальто Тайрону. В любом случае, миссис Флауэрс дрожала от волнения и благодарила людей за троих.
— О, мой, Мэтт, когда та большая ветка опустилась, я думала, что она сломает твою руку… как минимум. Благодари Бога, что женщины Сайтоу сделали такие замечательные амулеты. И, Тайрон дорогой, пожалуйста, возьми выпей из этой фляги…
— О, я на самом деле много не пью…
— Это всего лишь горячий лимонад, приготовленный по моему собственному рецепту, дорогой. Если бы вы не были вдвоем, мы не добились бы успеха. Тайрон, ты что-то нашел, да? А затем тебя схватили, и ты бы ни за что не высвободился, если бы Мэтта здесь не было, чтобы спасти тебя.
— О, я уверен, что он бы выбрался, — поспешно сказал Мэтт, потому признание в то в том, что им нужна помощь, привело бы всех, таких как Тайрон, в замешательство.
И все-таки Тайрон трезво сказал:
— Я знаю. Спасибо, Мэтт.
Мэтт почувствовал, что покраснел.
— Но все же я что-то не достал, — сказал Тайрон с отвращением. — Это выглядит как старая труба или что-то в этом роде…
— Что же, давай посмотрим, — сказала миссис Флауэрс очень серьезно.
Она повернула самый яркий фонарик на предмет, добытый из чащи Тайроном с таким риском. Вначале Мэтту показалось, что это была огромная сыромятная собачья кость. Но затем очень знакомая форма заставила его взглянуть поближе. Это была бедренная кость, человеческая бедренная кость. Самая большая кость в теле, находящаяся в ноге. Она была все еще белая. Свежая.
— Она не выглядит пластмассовой, — сказала миссис Флауэрс отстраненным голосом.
Она и не была пластмассовой. А еще она не была сыромятной. Она была… ну, настоящей. Настоящей костью человеческой ноги. Но это было не самое страшное; то, что заставило Мэтта скрутиться подальше в темноте. Кость была чисто отполирована и с отметинами от десятка маленьких крошечных зубов.
Глава 29
Елена светилась от счастья. Она заснула счастливой, только чтобы снова проснуться счастливой и спокойной, зная, что скоро она навестит Стефана, а после этого, несомненно, также скоро, она сможет забрать его оттуда. Бонни и Мередит не были удивлены, когда она захотела посоветоваться с Деймоном по двум вопросам: во-первых, кто должен пойти, и, во-вторых, по поводу ее выбора наряда.
Но их удивил ее выбор.
— Если все в порядке, — медленно начала она, водя пальцем по большому столу в одной комнат, где все собрались следующим утром, — я бы хотела, чтобы лишь несколько людей поехали со мной. Со Стефаном плохо обращаются, — продолжала она, — а он ненавидит плохо выглядеть в глазах других людей. Я не хочу унижать его.
На лицах присутствующих появился румянец. Или, может, они покраснели от негодования, а затем от вины. С западными немного открытыми окнами, так что утренний красный свет падал на все, трудно было понять. Только одно было ясно: каждый хотел идти.
— Поэтому я надеюсь, — сказала Елена, поворачиваясь, чтобы смотреть Мередит и Бонни в глаза, — что ни один из вас не обидится, если я не выберу вас, чтобы идти со мной.
«Это говорило им обеим, что они не пойдут», — подумала Елена, поскольку видела расцвет понимания в лицах обеих. Большинство из ее планов зависели от того, как две ее лучших подруги реагировали на них. Мередит первая благородно ответила ей.
— Елена, ты прошла через ад, в буквальном смысле, чтобы спасти Стефана и чуть не умерла, делая это. Ты возьмешь с собой людей, которые принесут больше пользы.
— Мы понимаем, что это не конкурс на популярность, — добавила Бонни, сглатывая, потому что она старалась не заплакать.
«Она действительно хочет пойти», — подумала Елена, — «но она понимает».
— Стефан может чувствовать себя более неловко перед девушкой, чем перед парнем, — сказала Бонни.
«И она даже не добавила: «хотя мы никогда не сделаем ничего, чтобы смутить его»», — подумала Елена, обнимая Бонни и чувствуя ее мягкое маленькое, словно у птички, тело в своих руках. Потом она повернулась и почувствовала теплые, худые сильные руки Мередит, и как всегда чувствуя, что часть ее напряжения уходит.
— Спасибо, — сказала она, вытирая лившиеся из ее глаз слезы. — И Вы правы, я думаю, что было бы более трудно держаться перед девушками, чем перед парнями в ситуации, в которой он находится.
Также будет более трудно держаться перед друзьями, которых он знает и любит. Поэтому я хотела бы просить, следующих людей пойти со мной: Сейджа, Деймона, и доктора Меггара.
Лакшми вскочила заинтересованно, как если бы она была выбрана.
— В какой он тюрьме? — спросила она, довольно бодро.
Деймон заговорил:
— В Ши-но-Ши.
Глаза Лакшми округлились. Мгновение она смотрела на Деймона, а затем выскочила за дверь, оттуда раздавался ее голос:
— Мне нужно сделать несколько дел по хозяйству, господин!
Елена повернулась, чтобы посмотреть прямо на Деймона.
— И что это была за реакция? — она спросила тоном, способным заморозить лаву на тридцать метров.
— Я не знаю. Правда, не знаю. Шиничи показал мне иероглифы, и сказал, что они произносятся как «Ши-но-Ши», и означают «Смерть Смерти», то есть снятие проклятие смерти с вампира.
Сейдж закашлялся:
— О, мой доверчивый друг. Мой дорогой идиот. Не спросил другого мнения…
— Вообще-то, я спросил. Я спросил у японки средних лет из библиотеки, про ромадзи, это японской слово, выписанное в наших письмах, переводится ли это слово как «Смерть Смерти». И она сказала, что это так.
— И ты повернулся на каблуках и вышел, — сказал Сейдж.
— Откуда ты знаешь? — Деймон начинал сердиться.
— Потому что, мой милый, эти слова означают многое. Все зависит от первоначальных японских символов — которые ты ей не показал.
— У меня их не было! Шинити написал их для меня в воздухе, в красном дыму, — потом добавил с каком-то сердитой тоской: что еще они означают?
— Ну, они могут означать, и то, что ты сказал. Они также могут означать «Новая Смерть». Или «Истинная Смерть». Или даже — «Боги Смерти». И учитывая то, как со Стефаном обращались…
Если бы взгляды были кольями, Деймон был бы уже мертвым. Все смотрели на него твердыми, обвиняющими глазами. Он повернулся, словно затравленный волк, и обнажил свои зубы в улыбке в 250- киловатт.
— В любом случае, я не предполагал, что это было что-нибудь замечательно приятное, — сказал
