Те отупело переводили взгляд с Глеба на пачки долларов и не издавали ни звука.
– Наверное, вы любили пионерские костры? А вот я их не очень любил. Но почему-то запомнил на всю жизнь. Сейчас я разожгу костер, а вы будете любоваться.
А потом будете рассказывать, что здесь произошло. Скоро приедут люди, которые очень вас искали, и им будет интересно вас послушать.
Глеб откинул крышку зажигалки, подушечкой большого пальца провел по рифленому колесику. Вспыхнул огонек.
– Ну что ж, с Богом! Так правда, что это фальшивые деньги, а майор? А, генерал? – Так и не дождавшись ответа, Глеб произнес:
– Значит, правда…
Он бросил зажигалку на кучу денег и секунд тридцать смотрел, как они горят. Пропитанные бензином, они занялись сразу же, язычки пламени бойко заскакали по пачкам, быстро сливаясь в большие рыжие лоскуты, которые целиком накрыли груду бумаги.
Глеб почувствовал жар огня, поднялся. Автомат брякнул о гранату.
– Надеюсь, я с вами больше никогда не встречусь.
Честно говоря, я бы вас с удовольствием пристрелил – и тебя Коптев, и тебя, генерал. Но я думаю, это сделают другие. А мне пора, – и Глеб направился к своему БМВ.
Он уселся в кабину, положил на колени автомат, не без облегчения стянул черную шапочку. Он видел в зеркало яркое пламя костра, фургон с пестрой надписью и двух прикованных к рампе мужчин в грязной одежде.
"Огонь до них не доберется. Правда, если вдруг подует сильный ветер…
– Ну и черт с ними! – вслух сказал Глеб и почувствовал, что хочет курить.
Он вытащил из бардачка пачку «Парламента» и, вытягивая сигарету, поморщился от запаха бензина, исходившего от рук. И тут же вспомнил, что он выбросил в костер зажигалку – подарок Ирины.
«Ничего, куплю точно такую же. Ирина ничего не заметит».
Он вдавил прикуриватель, подождал семь секунд.
Прикуриватель щелкнул, Глеб поджег сигарету, затянулся, поднял боковое стекло, повернул ключ в замке зажигания. БМВ, сорвавшись с места, через несколько секунд уже въехал на узкую асфальтовую дорогу, ответвляющуюся от трассы Москва – Рязань.
Сиверов проехал метров шестьсот. Когда машина оказалась на самой высокой точке дороги, затормозил.
Вытащил из сумки бинокль, выбрался из кабины и, опершись локтями о крышу автомобиля, навел бинокль туда, где еще совсем недавно был сам. Он видел дым, видел пламя, а затем заметил два вертолета, зависших над фургоном «Москве – 850». Минут через десять появились четыре машины с автоматчиками в камуфляже. По коричневому пальто и кепке Глеб узнал генерала Потапчука.
– Ну что ж, вот и все.
Банковский черный броневик с сопровождением Глеб тоже видел Они стояли на обочине магистрали.
Сиверов открыл дверь машины, вытащил еще одну сигарету, спокойно закурил и стал следить за тем, что происходит у фургона. Он видел в бинокль, как генерал Потапчук достал из кармана пальто телефон.
«Сейчас, наверное, будет звонить мне».
Действительно, спустя несколько секунд телефон в кармане куртки залился хрипловатой трелью.
– Да, я слушаю, – буднично сказал Глеб.
– Ну и наворотил ты делов! – отойдя от снующих автоматчиков, воскликнул генерал. В его пальцах дымилась сигарета.
– Вы снова курите, Федор Филиппович? – спросил Глеб.
Потапчук аж поперхнулся дымом.
– А ты откуда знаешь?
– Знаю, я же хорошо вижу, хоть кличка у меня Слепой.
Генерал Потапчук пробормотал в трубку что-то невнятное.
– Ладно, генерал, идите к Разумовскому и Коптеву, они вас заждались и собираются рассказать массу любопытного.. А макулатуру я сжег.
– Может, ты и правильно сделал.
– Будет надо – звоните.
Глеб опустил телефон обратно в карман и щелчком откинул до половины выкуренную сигарету.
"А теперь на мансарду, сложить оружие и – домой.
Там меня ждет человек, который любит меня и которого люблю я".
