ужасно торопится. Проскочив кирпичный тоннель, он отпрыгнул в сторону и повернулся лицом к проезжей части.
Джип влетел во двор и резко затормозил возле него: водитель решил, что «объект» надул своих сопровождающих, и рвался в погоню. Абзац распахнул дверцу и навел на водителя пистолет.
— Давай ствол, — коротко скомандовал он.
— Ты чего, братан? — удивился водитель, до сих пор пребывавший в заблуждении относительно того, с кем имеет дело.
— Ствол давай, придурок, — повторил Абзац и снял кепи.
— Ой, е… — растерянно сказал водитель и полез за пазуху.
— А ты щеголь, — похвалил Абзац, увидев протянутый ему рукояткой вперед тяжелый никелированный «Магнум» с удобной деревянной рукояткой. — За пушку небось сумасшедшие бабки отвалил.
— Слышь, Абзац, ты… это…
Кончай, слышишь? Хромой тебя закопает.
— Тебе-то какая разница? — равнодушно ответил Абзац. — Допустим, закопает. Так ведь тебе от этого ни жарко ни холодно. Ты-то этого все равно не увидишь. Я имею в виду, если не заткнешь свою пасть. Ты меня понял? Вижу, что понял. Теперь так. Передай Хромому, что контракт остается в силе, но сумма гонорара удваивается. И пусть перестанет посылать ко мне своих придурков! Мне это действует на нервы, а когда я нервничаю, я черт знает чего могу натворить. Потом самому неудобно, а исправить уже нельзя…
В подтверждение своих слов он отступил на шаг и пальнул из «ТТ» в правое переднее колесо джипа. Машина тяжело осела на бок, а совершенно деморализованный водитель ничком упал на сиденье и затих, закрыв голову руками.
— Экий ты, братец, трусишка, — добродушно проворчал Абзац и пошел вокруг джипа, методично разряжая оба ствола.
Узкий двор-колодец наполнился грохотом выстрелов, звоном стекла, лязгом пуль о жесть и тошнотворным визгом рикошетов. В воздухе запахло вытекающим из пробитого в двух местах бака бензином, изрешеченный радиатор превратился в фонтан. Все пять колес были прострелены, одна фара разбилась и погасла. Наконец патроны кончились. Машина к этому времени напоминала старый помятый дуршлаг, и было совершенно очевидно, что двигаться без посторонней помощи она сможет только после основательного ремонта.
Напоследок Абзац взял с приборной панели джипа присыпанный битым стеклом мобильник и раздавил его каблуком.
— Будь здоров, приятель, — сказал он все еще лежавшему в прежней позе водителю, бросил ему под ноги оба ствола и бросился бежать к своей машине.
Трогаясь с места, он посмотрел в боковое зеркало и успел увидеть, как из арки выскочил водитель джипа, пробежал несколько метров и остановился, вскинув перед собой сцепленные в замок руки. Абзац инстинктивно втянул голову в плечи и крутанул руль вправо. Переднее колесо «ягуара» с громким шорохом прошлось по бордюру, но сухой щелчок выстрела все равно прозвучал громче. Боковое зеркало, в которое только что смотрел Абзац, со звоном разлетелось вдребезги. Это означало только одно: у водителя джипа имелась запасная обойма, но не хватало мозгов.
Бандит выстрелил еще два раза, но «ягуар» уже был далеко. Проехав метров двести, Абзац свернул в проходной двор, проскочил квартал насквозь и не спеша поехал по параллельной улице, тщательно соблюдая установленную скорость. Ему показалось, что он слышит где-то в отдалении вой милицейской сирены, но это могло ему и почудиться.
Через полчаса он уже свернул с Остоженки в знакомый переулок и остановил машину в двух кварталах от своей «норы». Время было еще не очень позднее, но, когда Абзац, отперев дверь своим ключом, вошел в квартиру, там было темно. Откуда-то из глубины квартиры доносился раскатистый храп, перемежавшийся хриплым кашлем и невнятными вскриками: хозяин спал и, судя по производимым звукам, видел какие-то не слишком приятные сны. Стоило Абзацу войти в прихожую, как в нос ему ударила тяжелая вонь застоявшегося табачного дыма пополам с кислым винным перегаром.
Шкабров нашарил на стене справа от входа выключатель и зажег свет, чтобы не переломать себе ноги в царившей здесь темноте. В принципе, он мог бы добраться до своей комнаты и на ощупь, поскольку отлично знал дорогу, но хозяин квартиры имел дурацкую привычку переставлять и разбрасывать вещи, так что, пытаясь в потемках пересечь прихожую, можно было сослепу наскочить на что угодно — от старого табурета до стремянки с ведром грязной воды на верхней ступеньке. Иногда Абзацу казалось, что старый хрен делает это нарочно, чтобы немного поразвлечься.
Под потолком прихожей вспыхнула засиженная мухами лампочка без абажура. Абзац покачал головой: конечно же, и сегодня не обошлось без сюрпризов. Вешалка вместе с висевшим на ней тряпьем валялась на полу, прямо на том месте, куда рухнула, сорвавшись с гвоздей. Ржавые гвозди просто вывалились из штукатурки, не выдержав тяжести старого хлама. Абзацу пришло в голову, что в этой аварии, возможно, виновато резкое увеличение популяции гнездившейся в прелом тряпье моли.
Перешагивая через воняющую псиной груду, поверх которой, оскалив кривые клыки гвоздей, валялась вешалка, он подошел к двери своей комнаты. Сначала он внимательно осмотрел замок. Хозяин в последнее время запил по-настоящему, и несколько раз, придя сюда, Абзац заставал шумные компании каких-то сильно побитых жизнью и весьма подозрительных личностей. Бог знает, что могло прийти им в голову после третьего стакана. Конечно, Шкабров не держал в своей берлоге ничего ценного, по крайней мере на виду, но, когда человеку по-настоящему хочется выпить, он становится чертовски находчивым и изобретательным: это Абзац знал по себе.
Замок был в порядке. Абзац вошел в комнату и закрыл за собой дверь, заперев на задвижку. Кровать с продавленной панцирной сеткой стояла у стены и манила его, суля сон и отдых. Сейчас она выглядела гораздо привлекательнее, чем обычно, и Абзацу стоило больших усилий отвести от нее взгляд и проигнорировать непреодолимое желание рухнуть на скрипучую сетку, повернуться на бок и проспать часов десять подряд.
Для начала он переоделся: снова надел свои любимые черные брюки и такого же цвета футболку. Перед этим не мешало бы принять душ, но хозяин квартиры был чертовски неряшлив, а Абзац всегда считал, что преодолевать природную брезгливость можно лишь в тех случаях, когда в этом есть острая необходимость. Сейчас такой необходимости не было, и потому Шкабров просто натянул на покрытое ссадинами и кровоподтеками тело чистые брюки и футболку, решив, что помоется дома.
После этого он, стараясь производить поменьше шума, отодвинул от стены кровать, присел на корточки и поднял две скрепленные вместе половые доски. Полы в этой квартире стелили в незапамятные времена, доски были толстыми, прочными, а лаги, на которых они лежали, больше смахивали на отесанные с двух сторон бревна. Между полом и перекрытием оставалось добрых тридцать сантиметров свободного пространства, так что при большом желании там мог бы поместиться взрослый человек. Абзац не стал на практике проверять это предположение, а просто запустил в тайник руку по самое плечо, пошарил там и выволок на свет божий объемистую и очень тяжелую сумку из прочного брезента.
Абзац отдавал себе отчет в том, что сильно осложнил свою жизнь, избавившись от приставленных к нему сопровождающих так грубо и недвусмысленно. Фактически он поставил Хромого перед выбором: принять его условия или развязать войну на взаимное уничтожение. Хромой был холодным и расчетливым дельцом, но ради сохранения своего авторитета мог отдать приказ убрать Абзаца. Время разговоров и кулачных боев осталось позади, теперь нужно было готовиться к настоящим неприятностям.
Шкабров раздернул длинную стальную «молнию» сумки и развел брезентовые края в стороны. Свет горевшей под потолком лампы тускло отразился в вороненом, слегка замасленном железе. Абзац не колебался, делая выбор. Он заткнул за пояс джинсов старый девятимиллиметровый «вальтер», рассовал по карманам две запасные обоймы и, порывшись в сумке, достал с самого ее дна жесткий брезентовый чехол, внутри которого лежал охотничий ремингтон. Он положил чехол на пол и поставил рядом две коробки патронов — одну с крупной картечью, другую с пулями. Два месяца назад он потратил полтора часа на то, чтобы сделать глубокие крестообразные запилы на каждой пуле. Модернизированный таким нехитрым способом тяжелый свинцовый шарик при ударе о препятствие разлетался на четыре части, так что
