Победитель коммунизма

придуманными им признаками с расчетом занять там желанное первое или высокое положение. * Причем речь не идет о придумывании иерархии, которая обязательно стала бы главной для человека, — одновременно он может соревноваться в других, новых или традиционных иерархиях.

Однако, такие полииерархические структуры в христианской Европе возникли лишь в последние 1-2 века. До этого не было представления о том, что общество разовьется к такой структуре. Между тем многие издавна страдали от ограничений единой статической иерархии и многие мечтали о равенстве как гуманной замене существовавшего тогда неравенства от рождения.

Стремление к такому равенству породило в результате современные европейские и североамериканские общества с обеспечением равенства динамического, равенства в правовых возможностях в иерархическом соперничестве и в то же время породило идею равенства статического обязательного равенства во всем или в основном — идею коммунизма. Сталин преуспел в обмане: с детства научили нас, что социализм и коммунизм — это просто система с государственным владением всей основной собственности — от коммунистической идеи неестественного равенства сталинская фразеология не оставила ничего.

* * *

Не Вальтер и не Руссо придумали, что статическая иерархическая структура больше не годится для общества. Это было решение самого общества, оно созрело постепенно изнутри. Выдвинутый Французской революцией лозунг равенства был, конечно, утопичным в той форме, как он тогда был сформулирован: люди рождаются свободными и равными.

Однако следование ему разрушило сложившуюся исторически единую иерархическую структуру, и, хотя не сразу, привело к созданию полииерархической структуры общества в большинстве европейских стран. Равенство теперь в понималось только как равенство предоставленных обществом прав проявления личности, т.е. равенство ограниченное, т.к. сохраняется различие в объеме реальной возможности для различных проявлений, а реальные возможности для проявления личности различны в силу природного неравенства способностей людей, и в силу того, что люди могут накапливать эти возможности лично для себя или для своей семьи или для своих потомков. Изначальный принцип равенства Французской революции был практически заменен, хотя и без громкого провозглашения, принципом: люди рождаются свободными и неравными, и каждый имеет равное право на развитие своих отличий от других. Преобразованный практикой принцип равенства не противоречит человеческой природе, диктующей постоянное соперничество людей, не рожденных одинаковыми. В результате иерархическая структура общества перестала быть единой и статической.

Я думаю, что состояние нации с единой и более или менее статической иерархической структурой и переход к состоянию динамической полииерархической структуры — это фаза естественного развития нации на определенном этапе развития культуры. Просто для удобства я буду говорить о молодости нации, состоянии предшествующем развитию полииерархической структуры, и о зрелости нации — состоянии с полииерархической структурой. * Я понимаю, что любители порядка могут не одобрить такой терминологии и предпочитать говорить о состоянии с полииерархической структурой как о вырождении, как бы дряхлости нации. Дело вкуса.

В любом случае, я думаю, разумно признать иерархической структуры — это качество, которым характеризуется историческое развитие нации. Я не вижу причин, по которым какой-либо нации следовало бы отказать в признании способности перейти к состоянию с полииерархической структурой при достаточно высоком развитии культуры этой нации и культуры человечества. Такая структура соответствует состоянию с более высокой степенью осуществления свобод человека. И я не вижу, почему какой-то нации следует отказать в признании того, что ее индивидуумы стремятся к свободе.

Характерно, что к полииерархической структуре общества часто развивались постепенно, без разрушения единой иерархической структуры: просто со временем прежние единые иерархические признаки значили все меньше и меньше, и новые признаки выдвигались не на смену прежним, а для того, чтобы существовать наравне с ними: в Европе есть страны с конституционной монархией и с прежним признанием сословных различий, однако с течением времени эти сословные различия утрачивали свое значение как признак различия в правах и возможностях.

Разумеется, процесс образования полииерархической динамической структуры общества можно описывать в других терминах, говоря о борьбе демократии с деспотией, о борьбе капитализма с феодализмом, о борьбе молодого класса буржуазии с аристократией. Что бы ни принималось за главное в этой борьбе, результат один: дробление первичной единой иерархии и утрата статического характера этой иерархии. Это наблюдение я считаю историософски важным, хотя и не абсолютизирую его.

Те, кто в свое время боролся против единой статической структуры, не отрицали неизбежность иерархических структур в обществе вообще, и не отрицали сильнейшей человеческой страсти: страсти иерархического соперничества. Поэтому эта борьба не была противна природе человека, а коль скоро она была своевременна и отражала готовность наций перейти к полииерархической структуре, то она была успешной.

Совершенно иначе был поставлен вопрос коммунистической теорией. Эта теория, доводя признание принципа равенства до предела, не признает естественности иерархического соперничества каждого человека с каждым человеком. Согласно этой теории иерархическая борьба в обществе идет не между людьми, а между классами. Причем принадлежность к классу однозначна — определяется ролью каждого человека в хозяйственном процессе нации. Отсюда путь к всеобщему статическому равенству: так организовать хозяйственный процесс, чтобы каждый человек занимал в этом процессе одинаковое с другими положение, а, следовательно, классы были бы уничтожены, а коль скоро не будет классов и иерархического соперничества между классами, не будет и иерархического соперничества вообще. Авторы коммунистической теории много толковали об объективных законах развития общества, стремясь, в частности, открыть объективные законы экономического развития. Куда более объективным следовало признать закон иерархического соперничества. Это соперничество есть следствие врождённого инстинкта, проявляющегося в любой группе людей и даже в группах стадных высших животных. Именно поэтому попытки создания коммунистического общества неотделимы от попыток изменения природы человека.

Возможно, многие люди верят, что природу человека можно изменить. В моем представлении изменить природу человека — значит, исказить его. Я считаю такое изменение природы невозможным, но я не сомневаюсь, что если бы истинные коммунисты захватили бы власть в какой-либо стране, они бы продолжали настойчивые попытки, вопреки природе, изменить людей. К счастью, несмотря на все трагедии, которые мы видели, ни в России, ни в одной европейской стране истинный коммунизм не начал всерьёз таких попыток изменения природы людей. Некоторые элементы политики Мао-Цзе Дуна могут быть отнесены к числу таких попыток, но наиболее последовательной коммунистической попыткой приспособления общества к диктуемым коммунизмом общественным отношениям является Камбоджийский эксперимент, унесший в могилу миллионы городского населения Камбоджи.

Уничтожение в Камбодже именно городского населения не случайно с точки зрения стремления коммунистов к созданию безиерархического общества. Они опираются на слой с наименее выраженной иерархической структурой. В промышленно развитой стране, и даже в России, с точки зрения марксистов, таким был пролетариат. Если смотреть изнутри, там была достаточно ярко выраженная структура, но для интеллигентов, смотрящих на рабочий класс как на массу, эта структура была незаметна, и в любом случае иерархические различия внутри рабочего класса были пренебрежимы по сравнению с иерархическими различиями между слоями общества или различиями внутри других более иерархически расслоенных групп общества. * Для камбоджийских коммунистов таким сравнительно безиерархическим слоем, было крестьянство, в силу отсутствия пролетариата. Городское же население было как раз иерархически ярко дифференцировано и обоснованно представлялось им носителем иерархических различий.

Нет ли исторического символизма в том, что сталинизм опять помешал продолжению коммунистического эксперимента? — Я имею в виду оккупацию Камбоджи Вьетнамом при поддержке теперешнего сталинистского руководства Москвы.

Напомню, что марксизм не рассматривает иерархической структуры социализма и