Некоторые пираты спаслись через боковые двери и ринулись на берег. На огромной галере «Ксантос» было темно, и уцелевшие побежали к ней, надеясь захватить корабль. Когда они взобрались по свисающим с борта веревкам, над ними появились черные тени, и в беглецов вонзились стрелы, выпущенные с верхней палубы. На корме корабля стояла Андромаха, спокойно стреляя из лука вместе с несколькими другими лучниками судна, ее стрелы поражали пиратов с холодной меткостью.
Во дворце бой был закончен. Некоторые пираты взывали о пощаде. Ни одному из них пощада дарована не была.
Одиссей бросил меч, побежал к жене и встал рядом с ней на колени. Быстро развязав ее руки, он нежно взял ее обритую голову в ладони и поцеловал в лоб.
В глазах Пенелопы стояли слезы.
— Пожалуйста, прости, — сказал он. — Это все моя вина.
Пенелопа вцепилась в него здоровой рукой и мгновение они молчали, обнявшись, едва осмеливаясь поверить, что они снова вместе и в безопасности.
— Я знала, что ты придешь, Уродливый. Это был самый глупый поступок, какой ты когда-либо совершал, — пробормотала она наконец.
Подняв руку со сломанными пальцами, Пенелопа нежно погладила его лицо.
— Посмотри на себя: сплошные синяки и порезы.
Воин в бронзовом нагруднике приблизился к ним и снял с головы шлем. Пенелопа посмотрела в его небесно-голубые глаза.
— Я думала, в мире осталось немного вещей, способных меня удивить, — сказала она. — Но ты доказал мне, что я ошибаюсь. Добро пожаловать в мой дом, Геликаон.
Она посмотрела мимо него на забрызганного кровью гиганта.
— Я Ахилл, — сказал тот.
— Ты и не мог бы быть никем иным, — ответила она.
Следующую пару дней люди с «Ксантоса» помогали команде Одиссея подбирать тела пиратов и готовить погребальные костры. Беженцы вернулись из убежищ на холмах в свои разграбленные дома.
Андромаха присоединилась к женщинам Итаки, когда те двинулись через мегарон и прилегающие комнаты, отскабливая кровь и отчищая грязь, которые оставили после себя пираты и их шлюхи.
Пенелопа почти не показывалась, а Одиссей появлялся лишь изредка.
К вечеру третьего дня дворец стал более пригоден для жилья.
Очищение домов помогло почувствовать, что жизнь снова вошла в свою колею, но многие потеряли близких, и над селением витал дух отчаяния. Единственный хирург Итаки был убит пиратами, и о раненых заботились Биас, Ониакус и Андромаха: они имели некоторый опыт в использовании трав и лечебных растений.
Незадолго перед рассветом четвертого дня Пенелопа вышла из своих комнат и стала ходить среди раненых; вокруг ее обритой головы был повязан яркий, вышитый золотом шарф. Она не могла помочь в работе, потому что ее пальцы были в лубках. Но она сидела со страдальцами, разговаривала с ними и подбадривала их.
Старый Секундос умирал. Пенелопа пошла туда, где он лежал на солнышке на тюфяке. Он попросил вынести его наружу, чтобы он мог в последний раз увидеть Великое Зеленое.
При появлении Пенелопы он улыбнулся и проговорил:
— Слишком старый… и нерасторопный… А было время…
— Да, — ответила Пенелопа нежно, — ты был слишком стар, чтобы победить. Но не слишком, чтобы спасти мою жизнь и жизнь моего ребенка.
Слабая улыбка тронула губы старика.
— Всегда… хотел попасть… в одну из историй Одиссея.
Он посмотрел вверх, на ясное голубое небо, и прошептал:
— Красивый день для… плавания.
У Пенелопы затуманились глаза.
— Ты герой, Секундос. И мне жаль, что, когда мы встретились, я стыдила тебя.
Этот комплимент как будто оживил старика.
— Ты… вспомнила мое имя. Это… великая честь для меня, — ответил он царице. Потом поднял на нее глаза; силы его угасали. — А теперь ты должна меня оставить. Я хочу… умереть один. Только я… и Зеленое море.
Пенелопа наклонилась и поцеловала его в лоб.
— Пусть твое путешествие будет быстрым, а поля Элизиума гостеприимно встретят тебя.
В этот момент из дворца вышла Андромаха.
— Пойдем со мной, — сказала ей царица и зашагала вверх по покатому склону.
Андромаха увидела, что Пенелопа дрожит, что шаги ее неверны, и взяла царицу за руку. Вместе они двинулись к вершине холма.
— Ты все еще слаба, — сказала Андромаха. — Тебе следует отдохнуть.
Пенелопа сделала глубокий вдох.
— Одиссей не спрашивает, но я чувствую вопросительные взгляды остальных, устремленные на меня. Все они гадают, что именно я выстрадала и не лишилась ли при этом достоинства.
— Нет на свете такого мужчины, который мог бы отобрать твое достоинство, не говоря уж о том, чтобы его погубить, — ответила Андромаха.
— Прекрасные слова из уст того, кто меня не знает.
Упрек Пенелопы прозвучал ласково.
— Я знаю тебя. Знаю по рассказам Одиссея и по тому, что я слышала и видела с тех пор, как появилась здесь. Все говорили о том, как тебя любят, уважают и как гордятся тобой.
Пенелопа не ответила и молча повела Андромаху к каменной скамье над бухтой.
Пиратские корабли были все еще на берегу внизу, как и могучий «Ксантос». Женщины некоторое время сидели в молчании на скамье, потом Андромаха заговорила:
— Одиссей — хороший человек. Он мне ужасно нравится.
Пенелопа вздохнула.
— Он не спросил меня, что я выстрадала. Я этому удивляюсь.
— Не очень удивляйся, — посоветовала Андромаха. — Я видела Одиссея, когда «Ксантос» появился на пиратском острове. Я никогда не встречала человека, испытывавшего такую муку и настолько перепуганного. Он боялся потерять тебя. А теперь он грустит из-за того, что тебе больно, но не может скрыть радость в глазах от того, что ты жива. Он не спрашивает, потому что для него важно единственное: ты в безопасности, и он с тобой.
— Он сентиментальный старый дурак, — с любовью сказала Пенелопа.
Под холмом, на котором они сидели, из дворца вышли Одиссей и Геликаон. Одиссей посмотрел вверх и помахал. Пенелопа подняла в ответ руку. Мужчины продолжили путь вниз, к морю.
Пенелопа посмотрела на юную женщину рядом с собой и увидела, как ее лицо смягчилась, когда Андромаха посмотрела на этих двоих.
— Итак, почему жена Гектора путешествует по Зеленому морю? — спросила царица.
Андромаха рассказала ей о цели своего путешествия и о посещении Теры вместе с Кассандрой, но, пока она говорила, глаза ее не отрывались от Геликаона. Тогда Пенелопы коснулась великая печаль, потому что она увидела в глазах Андромахи любовь.
— Я устала, — сказала царица. — Думаю, я вернусь в свои покои.
Андромаха помогла ей вернуться во дворец, и, едва они там очутились, Пенелопа поцеловала молодую женщину в щеку.
— Несмотря все случившееся я буду дорожить памятью о последних нескольких днях, — сказала царица. — Было радостно видеть, что Геликаон и Уродливый снова вместе, как друзья. И я рада, что мы с тобой познакомились, Андромаха.
— Я тоже рада. Я теперь понимаю, почему Одиссей так любит тебя.
Пенелопа вздохнула.
