Вернувшись, она искала аудиенции у Верховного Ангела, Высшего из Высших среди смертных, и умоляла его:
– Учитель, я не могу больше так жить! Я не могу вынести это мучение, оно слишком велико для меня!
– Это не так, дитя. Твой святой сан уже возложен на тебя, и ты должна жить так, как живешь, если не можешь жить иначе. Никто не может снять его с тебя, даже Ангел, который тебя рукоположил. Нет силы выше той, которая сделала тебя той, которой ты являешься.
– Значит, я должна жить в вечных муках до самой смерти? Разве нет какого-нибудь способа покончить с этим?
– Ты сама усиливаешь свою боль, продолжая бороться и сопротивляться воле богов и своей судьбе. Только когда ты возрадуешься тому, что ты Избранная, когда ты больше не будешь желать другого пути – тогда и только тогда это кончится.
– Вы устали? – спросил капитан, прерывая ее грезы.
– Да, – ответила она. О, боги милосердия, как же я устала!
Он не знал, что сказать ей. Он никогда не знал. Даже самоубийство не являлось выходом для того, кто верил в перевоплощение. Если она будет продолжать жить так, как сейчас, ее ум сломается. Даже в безумии сдерживаемая силой Того, кто сделал ее такой, ее собственная сильная личность будет постепенно разрушаться и угасать, и в конце концов она станет кем-то другим. Скорее всего – одномерным фанатиком, воплощенным ангелом без всякого следа настоящей Криши, для которого не останется больше вопросов, и по сравнению с которым даже Манья покажется образчиком разума и здравомыслия. Команды обычно и составлялись из таких людей, что делало подобный исход почти неизбежным. Она и так уже продержалась дольше, чем многие другие.
Остальные будут радоваться, когда это случится; они дадут ей новое имя и устроят праздник, благодаря богов за то, что она очищена.
Лишь он один с трудом будет сдерживать слезы.
Она заснула, и ее лицо во сне было трагическим и прекрасным.
– Савин докладывает.
Он щелкнул интеркомом.
– Чин слушает.
– Здесь… здесь… Я с трудом могу это описать.
– Еще одно строение демонов?
– Да, но меньше, чем первое. Следы ведут к нему. Я нашел много отпечатков, но не могу сказать наверняка, вошли ли туда все, кто шел перед нами. Вход не похож на прежний, он украшен каким-то сложным орнаментом и слегка вынесен вперед. Это что-то вроде ворот из сплошного камня, которые скорее стоят отдельно перед зданием, чем являются его частью.
– Хорошо, только не входите внутрь! – отозвался капитан. – Оставайтесь там, прилягте где-нибудь, используя доступные прикрытия, и отдохните немного. Мы здесь тоже еще некоторое время отдохнем. Вряд ли между нами и этим строением кто-то остался, а здесь хорошая позиция, чтобы видеть подходящих с тыла. Нам всем нужно отдохнуть прежде, чем двигаться дальше.
– Я… я согласен. Но я не уверен, что хочу находиться рядом с этой штукой.
– Почему? Беспокойство?
– Эти… эти ворота. На них высечены слова…
– И вы, конечно же, не можете их прочитать. На что они похожи?
– То-то и оно, что я могу их прочитать! Они на языке месок! На моем родном языке!
Ган Ро Чин внезапно почувствовал себя окончательно проснувшимся и слегка продрогшим.
– Погодите минутку! Но это же невозможно!
– Клянусь всеми богами и душами моих предков!
– Вырезанные в камне? На языке месок? И что там написано?
– Самый близкий перевод на стандартный язык – «Оставь надежду, любой, кто входит сюда».
О, боже! подумал капитан; в животе у него нарастало неприятное чувство. Вот и пропал мой шанс поспать.
СТРАЖИ ВТОРОГО КРУГА
Группка мицлапланцев стояла перед огромными воротами единственного строения, которое они видели на этой унылой, пустынной земле с тех пор, как отошли от первого. Второе сооружение было во многом похоже на первое: это был огромный цельный кристалл из неизвестного материала, на глазах слегка меняющий форму, который выступал из гладкой скалы. Строение было ниже и меньше того, через которое команда попала на эту жуткую равнину, и они надеялись, что внутри не окажется такого бесконечного количества залов.
Ворота были сделаны из какого-то камня, похожего на мрамор, настолько хорошо отполированного, что они могли видеть свои отражения. По бокам возвышались две массивные круглые колонны, наверху соединяясь в арку. Внутри арки располагалась тонкая плоская панель, в которой был проделан маленький, прямоугольный вход. И на этой панели, над проходом, ясными, отполированными, сверкающими золотом буквами горели слова.
– Но это же не язык месок! – встревоженно воскликнула Криша. – Это хинди!
– Нет, это торгил, язык моих предков, – утверждал Морок. – Хотя, впрочем, перевод Савина весьма
