безопасности и не стремилась ни к чему другому.
Она с изумлением обнаружила, что она – девушка. В зеркале она видела незнакомое лицо, странную фигуру, но приняла свою внешность как нечто данное. Ей твердили, что она миловидна, что ее огромные груди возбуждают желание, что ей очень повезло с фигурой. Она поверила и этому.
Ее называли Майсой. Имя было странное, незнакомое, но она стала отзываться на него, потому что не знала никакого другого. Ей сказали, что она будет работать на полях общины, и она подумала, что это просто замечательно.
Потом ее привели к длинному трехэтажному зданию, она поднялась по лестнице на верхний этаж и вошла в одну из «комнат». Это было огромное помещение, вдоль стен тянулось два ряда кроватей, пол покрывал потертый, но еще вполне приличный ковер с яркими узорами, с потолка свисали масляные лампы, а всю заднюю стену занимал огромный шкаф, в котором хранились одежда и немногочисленные личные вещи женщин, которые жили здесь. Еще в помещении было несколько табуреток и зеркало.
Воды не хватало, но в двух кварталах располагалась общественная купальня. Там же были и общественные туалеты, однако чаще все пользовались чем-то вроде горшка, который выносили по очереди. Человеческие испражнения собирали в ямы вместе с другими отбросами, а потом вывозили на поля.
Ее соседки по комнате, девушки примерно того же возраста, с самого детства трудились на полях и всей душой были преданы общине. Ее приняли так, будто всю жизнь были с ней знакомы, и охотно посвящали во все мелочи, которые помогали в этой жизни.
Она старалась во всем походить на них: говорить, как они, поступать, как они, даже думать, как они, и уже через несколько дней новенькую нельзя было отличить от всех остальных. Они болтали, пересмеивались, играли в незатейливые игры, обсуждали всех мужчин в округе. Конечно, больше всего они работали – работали долгими жаркими днями, – но никто не жаловался и не протестовал, потому что работать приходилось всем, потому что надо было работать, чтобы поддерживать жизнь общины. Если бы погибли растения на полях, всем пришлось бы голодать. Их работа была нужна всем, и они гордились этим.
Они радостно делились друг с другом тем немногим, что имели. Среди них не было места лжи, обману, воровству. И вопросов тоже не было. Никаких вопросов. Вся жизнь и место каждого в этой жизни были ясно определены. Все шло так, как и должно идти, вот и все. Ничего нельзя изменить, да и не надо, потому что и так все хорошо.
Ей нравилось работать на полях. Работа была разная: после сбора фруктов ее посылали расчищать оросительные каналы, и она бродила по пояс в грязи, стараясь, чтобы вода текла туда, где она была нужнее всего, и чтобы ее хватало всем растениям; в следующий раз она шла вслед за плугом, который тянула нарга, и представляла, как будет славно, когда растения, посаженные ею, вырастут и принесут плоды. Никто не наказывал ее ни за невольные ошибки, ни даже за небрежность, но она все равно ужасно переживала, а все вокруг старались успокоить ее и помочь избежать промахов.
Она привыкла и к жаре, и к работе, и к недостатку воды, чувствовала, что стала сильнее и увереннее и уже не валилась с ног от усталости к концу рабочего дня. Она не худела, но мышцы на руках и ногах становились все мощнее.
Она не обращала теперь особого внимания на свой вес, он казался ей связанным с ее физической силой, она просто принимала его, как борец принимает свое мощное тело. К тому же ни у кого из женщин не было таких больших грудей. Когда жир, который покрывал ее шею и плечи, превратился в мускулы, они подтянули груди, и те гордо торчали вперед. Она называла их «арбузами». В Последний День – единственный день недели, когда они работали только до полудня, а потом веселились чуть ли не до утра, она надевала свой единственный цветной саронг, вешала на шею цветочную гирлянду и танцевала до упаду. Ее называли Нома Джу, что буквально и означало «Большие Груди», и она нисколько не возражала, принимая это как веселую шутку, а не как насмешку.
Подруги достали ей немного разведенного волшебного зелья, которое заставляло волосы расти с чудесной быстротой. Всего за неделю волосы отросли до плеч, и это больше ей шло. Она проколола уши, хотя это и было больно. В уши вставлялись маленькие колечки. А по особым праздникам, вроде Торжества Последнего Дня, к маленьким колечкам можно было прицеплять большие серьги. Вообще она стала больше следить за своей внешностью, речью, походкой.
Хотя ей по-прежнему было уютнее среди женщин, ее внешность привлекала мужчин, и ей очень нравилось над ними подшучивать. Практически все женщины-акхарки были стройными и мускулистыми, так что ее крупные, округлые формы многим мужчинам казались соблазнительными. Ей нравилось, когда ее ласкали, но она никогда не позволяла своим поклонникам заходить слишком далеко. Секс занимал немалое место в жизни крестьянок, однако беременность означала неизбежный брак, а она почему-то просто не могла заставить себя пойти на это.
К тому же оставались сны. Иногда в них появлялся кто-то другой, иногда она словно грезила о каком-то особом мире или вдруг возникал таинственный и величественный замок, а в нем странная женщина с низким, глубоким голосом, который звучал холодно, чуждо и аристократично, и кошмарная рогатая фигура в малиновых одеждах. Каким-то образом девушка ощущала, что эти сны приходят от того, что таилось за пределами общины, от того зла, которого, по словам целителей, ей удалось избежать. Она ни с кем не говорила об этих снах. Возможно, это были тени ее прошлого, но она ничего не хотела об этом знать. К счастью, сны приходили нечасто.
Можно сказать, что она была довольна, счастлива и не задавала никаких вопросов.
Вопросы возникали там, во дворце, куда простой народ почти никогда не ходил и которого даже слегка побаивался.
– Здесь же пустыня, настоящая пустыня, – недоумевал герцог Паседо, – она простирается практически на весь континент. За два или три года дождь идет максимум час, а иногда и того реже. Вся наша система земледелия основана на этом. А что мы имеем сейчас, господа? За два месяца – всего лишь за два месяца – четыре раза шел настоящий ливень! Четыре раза! Некоторые посадки в опасности, оросительная система во многих местах разрушена, по всему каньону прошли новые оползни. Я хочу знать, почему это происходит! В чем дело?
Директор вздохнул и пожал плечами:
– Ваша милость, такое иногда случается. Какой-то сдвиг где-то далеко отсюда может вызывать подобные капризы погоды. Помните, несколько лет назад на нас обрушились небывалые холода? Однажды ночью даже выпал снег.
Герцог с размаху стукнул кулаком по столу:
– Тогда это был единичный случай. А теперь, похоже, у нас вообще изменился климат. Мой сын
