или два раньше общепринятого срока, имела все основания для презрения. Она была очень способной девочкой… хотя это и не спасло ее от отмывания закопченных котлов.
– Орделия до конца жизни будет учить вас, несмышленышей, грамоте, географии и прочей чепухе, – уверенно сообщила Бетина. – Хотя госпожа Попечительница явно питает к ней расположение, это не добавит адептке таланта.
– А сама Лейра?
– Надо говорить «госпожа Попечительница»… – назидательно прозвучало в ответ. – О, она ведь Вершительница, значит, одна из лучших волшебниц Ордена. Так принято считать. На самом деле она не слишком-то лучше других.
– Вот как? – Альта помимо воли оглянулась, не слышал ли кто столь крамольных речей. Но на кухне стоял такой галдеж, что и выскажи кто-нибудь хулу в адрес самого Святителя, это осталось бы незамеченным. – Почему это?
– Потому что только Творцы – истинные маги.
– Творцы? – Вроде бы на занятиях что-то об этом говорили, но сейчас эти отрывочные знания напрочь выбило из головы тугой волной запахов, в которой смешался аромат жареного мяса, теплый дух свежей сдобы, сладкие тона десерта и экзотических фруктов.
– Творцы Сущего. – Бетина изобразила удивление. – Как ты можешь не знать о Творцах, малявка? Только Творцы – истинные маги, все остальные просто… ремесленники, не больше. Даже госпожа Попечительница. А я обязательно стану Творцом, чего бы мне это ни стоило. Никто, кроме них, не понимает магию по-настоящему.
По всей видимости, Бетина оседлала своего любимого конька. Прекрасно осознавая свой талант и тот факт, что впереди ее ждут головокружительные перспективы, девочка более всего на свете любила поговорить о магии. Пусть она была еще совсем молода, но ее не зря считали самой умной ученицей школы.
– Самое главное сейчас – это сдать экзамен! – Девочке было уже безразлично, слушает ее кто-нибудь или нет. – Вернее, два экзамена. Адепта я получу в следующем году. Орделия говорит, что это дело уже практически решенное. Я знаю эти экзамены, ничего сложного. Я могла бы сдать их хоть сейчас, но госпожа Попечительница против, она заявила, что получение ранга адепта в тринадцать лет – это нарушает все устои. В четырнадцать – еще куда ни шло, а лучше – в пятнадцать. Мне будет пятнадцать осенью следующего года. А потом я буду готовиться к экзамену на мастера…
Она могла бы говорить еще долго. К тому же все ее сверстницы слышали подобные речи не раз, и эта похвальба надоела им до смерти. Что с того, что Бетина вполне могла исполнить все, о чем говорила, или хотя бы большую часть, – ей завидовали, и далеко не всегда – по-доброму. Временами высокомерная, временами – просто до отвращения заносчивая, девочка не искала себе подруг и как следствие не имела их.
Впрочем, Альта тоже была не в настроении выслушивать далекоидущие планы напарницы по мойке посуды.
– А эта… в черном… она ведь тоже волшебница, да? Она из Ночного Братства?
Бетина запнулась, сбиваясь с мысли, некоторое время молчала, поджав губы, затем неохотно ответила:
– С чего ты взяла?
– Ну… она ведь вся в черном.
– Вот, значит, как! – Будущая великая волшебница была до глубины души обижена, что ее столь замечательную речь бесцеремонно прервали. – Несравненная Альта научилась узнавать принадлежность человека к магическому сообществу по цвету одежды! Какое достижение!
– А разве не так? – возмутилась Альта. – Ведь известно, что все маги Ордена носят белое, Алый Путь предпочитает красные и желтые цвета…
– Ну да, ну да… Ночное Братство одевается исключительно в черное, а Триумвират в таком случае ходит голышом? Какая же ты еще глупая!
Выплевывая эти слова, вполне напоминающие оскорбления хотя бы по тону, каким они были произнесены, Бетина терзала котел с такой силой, словно собиралась протереть в нем дыру. Альта молчала, насупившись, – о том, что объяснение непременно последует, она уже догадалась, оставалось только немного подождать.
– Значит, если я надену красное платье, алые примут меня как свою, так получается? Или ты думаешь, что мне не нравятся красные платья? Или черные? Когда я вырасту, когда у меня будет такая же грудь, как у Орделии… нет, у меня будет лучше, потому что я лучше знаю магию, так вот, я буду носить все цвета, какие захочу. И пусть попробуют хоть слово на этот счет сказать! О, во имя Эмиала, да никто не запрещает магам одеваться так, как им заблагорассудится. Есть одежды для церемоний, но это же совсем другое дело.
Она перевела дух, осмотрела свой котел, несколько мгновений подумала, не попытаться ли сдать работу как исполненную, но тут же от этой мысли отказалась. На уже почти блестящей поверхности имелось достаточно пятнышек, чтобы шеф-повар не только не удовлетворился бы такой чистотой, но и непременно сообщил бы Маре о проявленной ученицей нерадивости. С остервенением она снова принялась тереть медь мельчайшим песком.
– А леди Таша Рейвен – обычная волшебница. Мастер. Поговаривают, что она благополучно провалила экзамен на магистра и лишь чудом осталась жива. Это все потому, что ей куда больше нравятся шпаги и лошади, чем книги и свитки.
– Она и в самом деле леди?
Губы Бетины, которая ничуть не приуменьшила в том памятном разговоре благосостояние своих родителей, сжались в тонкую нить. Что бы там ни говорили о равенстве всех перед Орденом, но леди – это всегда леди. Тем более леди Рейвен, получившая помимо классического образования в школе Ордена еще и более чем утонченное воспитание вне стен школы. Другое дело, что – по слухам, которые имели привычку шириться и причудливо видоизменяться в зависимости от того, кто способствовал передаче этих слухов, – ее не слишком жаловали ни в Обители, ни среди знати Торнгарта. По той же причине, по которой эта женщина не слишком далеко продвинулась в изучении магических искусств. Вместо того чтобы посвящать все свое время науке или, на худой конец, вести себя так, как положено инталийской дворянке – то есть носить декольтированные платья, томно слушать стихи и, при случае, красиво падать в обморок, – леди Рейвен предпочитала шпагу, скачки, интриги… а если и магию – то исключительно боевую.
– Она единственная дочь лорда Рейвена.
Это имя ничего не говорило Альте. В Инталии дворян было немало – титул можно было не только унаследовать или, как это было принято, принять в награду за те или иные деяния, но и получить иным способом. Например, купить. Стоило это достаточно дорого, но желающие находились всегда, обеспечивая стабильный приток средств в казну Святителя. Наследники известных родов, без труда перечисляющие десяток поколений благородных предков, на новоявленных баронов, графов и даже герцогов (последние, впрочем, были редкостью, поскольку цена этого титула была совершенно непристойной) смотрели с пренебрежением.
Лорд Рейвен был как раз из таких, из настоящих. Род древний – по уверениям самих Рейвенов, их предки входили в правящий класс еще до Разлома. И, помимо незапятнанной чести, этот род славился еще и богатством. С точки зрения Святителя – непозволительным богатством. Иметь столько золота в государстве, правитель которого призывал к скромности и даже аскетизму, было… неразумно.
Безусловно, владельцы золота понимали, что рано или поздно их призовут к дележу, и правила этого дележа будут устанавливаться не ими. В том же Гуране подобная ситуация разрешилась бы быстро и банально – семью вырезали бы до последнего человека, золото (с учетом неизбежных потерь при транспортировке) переправили бы в казну. Святитель предпочитал действовать иными, более мягкими, но не менее эффективными методами. Благородным господам приходилось платить… За право жить в столице. За право вести праздную и веселую жизнь. За охоту на землях Святителя – а в Инталии Святителю не принадлежало разве что дно рек и верхушки гор. За свершение служителем храма Эмиала таинства брака. За многое, многое другое. И даже когда они уходили в лучший мир, это тоже стоило золота… уже наследникам. В Обители имелись весьма изобретательные специалисты по добыванию финансов.
И несмотря на все эти поборы, лорд Рейвен, глупо и бездарно погибший на охоте, оставил своей
