завершены, костюм еще понадобится для съемок в павильоне, когда они вернутся во Флориду переписывать отснятый материал.
- Что ты хочешь сказать?
- Она хочет сказать, - ответила Сильвия Гейдж, которая исполняла роль жены нефтяного магната, - что ты ведешь себя как зануда.
- Сегодня предпоследний вечер карнавала, а ты еще не видела ни одного шествия, - упрекнула ее Мэрил.
- Я все время работаю.
- Ты только этим и занимаешься. Своим усердием, девочка, ты затмила бы любого.
- Съемки уже закончились, - терпеливо уговаривала ее Сильвия, - можно и погулять.
Даже Холли не решилась на попытку сделать приличный материал о последних карнавальных ночах. К счастью, за те пять дней, что они провели в Норфолке, улицы всегда были заполнены веселящимися и прошло несколько шествий, которые удалось заснять. Отснятый на пленку материал потом смонтируют и озвучат в центральной городской студии.
Идея развеяться казалась заманчивой. Джоанна уже ловила себя на том, что завидует, глядя, как развлекаются актеры, пока она торчит в отеле, внося последние изменения в костюмы их обширного гардероба.
С момента своего возвращения в Штаты она работала как одержимая. Такой напряженный рабочий график она установила себе сама, и теперь, пожалуй, наступило время, когда она может позволить себе немного развлечься. Ритмичная музыка, проникавшая в комнату через окно с запруженной людьми улицы французского квартала, постепенно захватила и ее.
- Пожалуй, не помешает. Совсем ненадолго.
Через час или чуть позже Джоанна стояла перед зеркалом и не узнавала себя в отражении. На ней было платье без плечиков, в котором сочетались цвета карнавала - пурпурный, зеленый, золотой, такое же прозрачное на грани приличия, как то, что она придумала для Ланг. На руках звенели золотые браслеты, золотые кольца серег свисали до обнаженных плеч.
Выгляжу я недурственно, даже более чем, решила Джоанна. И самое удивительное - настроение у нее было под стать платью. Сколько сил она положила, чтобы изменить свой облик после бегства от Бертье! Столько трудилась над укрощением своего естества, чтобы вновь убедиться в своей женской привлекательности, которую все эти месяцы держала под замком.
- Господи, да ты выглядишь просто шикарно, этакой очаровательной цыганочкой, - растягивая слова, заметила Сильвия, как бы давая окончательную оценку.
Для женщины, от которой по роли требовалось носить сногсшибательные наряды от Шанель и расставлять цветы в вазы китайского фарфора эпохи Минь по всему особняку, нынешняя Сильвия начисто выпадала из роли, натянув на себя кожаную мини-юбку в сочетании с ожерельем из клыков, черными сапогами, заходящими за бедра, и с порочно выглядывающим из них хлыстом для верховой езды. По словам Мэрил, она выглядела как ночная мечта сексуально озабоченного рокера.
Сама Мэрил, не поленившись заглянуть в отдел маскарадных костюмов, вернулась оттуда наряженной как очень сексуальная дочь индейского вождя - в замшевом бикини и высоком головном уборе с перьями.
Бурбон- стрит была вся заполнена шумными весельчаками -они несли в руках бумажные чаши с ромом убийственной крепости под названием «харрикейнз», которым славился этот город, и фруктовым пуншем.
- Мне, пожалуй, лучше вернуться в отель, - спустя два часа крикнула Джоанна своим спутницам, чтобы перекрыть шум джазового диксиленда.
- Почему так скоро? - Сильвия покачнулась на своих высоких каблуках, но ее вовремя поддержал крепко сбитый мужчина, одетый как ковбой. Она уже здорово опьянела, да и вокруг них, в баре, на улицах почти все были пьяны. Джоанне казалось, что исчезли все ограничения, связанные с различием полов, социального положения и нравственностью. Старые и молодые, мужчины и женщины, богатые и бедные - все перемешались и как один оказались под воздействием пенистого красного «харрикейнза».
- У меня голова разболелась. - Головной боли еще не было, но неизбежно начнется, если я задержусь здесь, подумала Джоанна.
- У меня где-то был аспирин, - предложила Мэрил, копаясь в сумке, висевшей у нее на плече.
- Да ничего страшного, правда.
- Подожди минуточку… я знаю, он где-то здесь. - Она вывалила на стойку бара все содержимое сумки, монеты со звоном раскатились по полу, полетела смятая пачка сигарет и маленькая розовая пластмассовая коробочка. - О Боже! - закричала она пьяным голосом. - Я уронила свою диафрагму!
Сразу трое мужчин, один из которых был одет в костюм Марии Антуанетты, бросились поднимать коробочку, чтобы вручить ей. Актриса залилась пьяным смехом. Она все еще смеялась, когда Джоанна вышла из бара.
Вернуться в отель оказалось легче на словах, чем на деле. По улице медленно продвигалась низкая платформа, а перед ней шагали музыканты, одетые в костюмы обитателей моря: розовые кораллы, морские коньки, экзотические рыбы и раковины - все они играли и кружились вразнобой, изображая, что преодолевают подводные морские течения. На платформе разыгрывалась пантомима: Одиссея, привязанного к мачте, обольщают сирены. Те часто прерывали свои соблазнительные пассы, чтобы швырнуть в толпу разгоряченных зрителей в масках и костюмах очередную горсть пластмассовых дублонов и нитки бус.
Звуки джаза неслись из каждой открытой двери. С трудом пробившись через охрипшую от криков, теснившую со всех сторон толпу, Джоанна выбралась на пересечение двух улиц, и тут ей внезапно преградили путь три молоденьких и совершенно пьяных матроса.
- Смотри, - протяжно произнес один из них, оглядывая ее с вожделением, - да это никак маленькая цыганочка-гадалочка!
Джоанна свернула на боковую улицу. Но следом за ней двинулась и троица.
- Дорогуша, не погадаешь ли мне по руке? - обратился к ней второй матрос. Он протянул ей руку, а она, глядя мимо него, стала высматривать за их спинами недавно замеченного ею на углу возвышавшегося над толпой полицейского.
- Пожалуйста, оставьте меня… - Она пошла в другую сторону, но и они пошли за ней. Ей становилось все больше не по себе.
- Не надо так спешишь, душечка, - сказал первый. Он схватил ее за руку и притянул к себе так близко, что она почувствовала резкий запах виски. Гнев и растущее чувство страха охватили ее, но, когда она попыталась вырваться, он только крепче сжал пальцы.
Как будто мало ей было этой троицы, за спиной у нее возник еще один мужчина.
- Вот ты где, моя милая, - произнес Редклифф Морино, изображая радость. - Я уж подумал, что потерял тебя в ресторане.
Он возвращался к себе в отель из нового магазина, когда обратил внимание на женщину, которая явно попала в беду. Неужели не понимает, что женщине появиться во время карнавала на самой разнузданной улице Америки в таком легкомысленном наряде - все равно что размахивать красной тряпкой перед стадом разъяренных быков?
Когда его рука легла ей на плечо, Джоанна напряглась.
- Где, черт возьми, тебя носило? - В его тоне слышалось глухое раздражение. - Я вернулся из сортира, а тебя уж и след простыл.
Джоанна всегда отличалась сообразительностью. Она представления не имела, кто ее спаситель, но то, что она прочла в его глазах, успокоило ее, и она подхватила разговор.
- Душно было, я вышла глотнуть свежего воздуха, и людской поток увлек меня.
- Я беспокоился. - Легким заботливым движением Редклифф убрал с ее лба растрепавшиеся волосы. Затем обратился к матросам, которые о чем-то вполголоса переговаривались. - Спасибо, что присмотрели за моей крошкой. - Он полез в карман и достал несколько сложенных банкнот. - Позвольте угостить вас за помощь пивом.
Двое из компании, едва держась на ногах, преданно смотрели в глаза Редклиффу и бормотали что-то
