спутавшимся волосам. - Если бы сюда зашла твоя жена…
Дальше можно было не продолжать. Они оба понимали, что сцена, которую в этом случае не преминула бы устроить Памела, не сулила им ничего хорошего.
Джоанна поежилась.
- Тебе холодно? - Он протянул руку, чтобы поднять упавший на пол плед.
Она машинально сложила руки на груди, словно желая укрыться от неведомой опасности.
- Нет, не холодно. Я боюсь.
Он бросил взгляд на окно.
- Окно закрыто. И заперто на шпингалет.
Она покачала головой.
- Я боюсь не этого. Я боюсь тебя.
- Меня? - Она не могла бы придумать ничего более обидного для него.
- Я боюсь того, как ты на меня действуешь.
Редклифф прикрыл лицо рукой. Потом, улыбнувшись виновато, осторожно дотронулся до ее погрустневшего лица. Кончиками пальцев провел по ее щеке, губам, подбородку и шее. Глубоко вздохнул и с видимой неохотой отнял руку.
- Ты сможешь теперь заснуть?
- Да. - Впервые в жизни она солгала ему. Неужели он думает, что она способна заснуть теперь, когда каждая клеточка ее тела жаждет его прикосновений? Она была уже готова разреветься от несбыточности своих надежд, но тут на помощь ей пришло чувство юмора. - Только приму холодный душ.
Как она и предполагала, при этих словах у него вырвался смешок.
- По крайней мере теперь, когда мы с тобой оказались под одной крышей, Милдред перестанет беспокоиться из-за нехватки горячей воды.
Погладив по голове, он окинул ее взглядом, в котором читалась непередаваемая нежность.
- Спокойной ночи.
Чувствуя, что вот-вот разрыдается, она еще нашла в себе силы улыбнуться ему.
- Спокойной ночи.
Он ушел.
Черт побери, и дня не проходит, чтобы женщины не спали с женатыми мужчинами, подумала Джоанна. Да и мужья изменяют своим женам направо и налево. В послеобеденных ток-шоу без конца обсуждают преимущества свободных браков, а фильмы и романы, живописующие сцены неверности, приелись настолько, что можно подумать, будто у взрослых людей уже чуть ли не вошло в моду изменять друг другу с обоюдного согласия. А тут…
Ложась в постель и укрываясь с головой, Джоанна невольно пожалела о том, что в свое время мать учила своих детей быть более принципиальными. А также о том, что Люси Морино воспитала сына таким щепетильным.
Глава 26
- Доброе утро! - поздоровалась Берта, встретив Джоанну на следующее утро.
- Доброе утро, - отозвалась девушка, спустившаяся вниз пораньше, потому что ей страшно хотелось выпить кофе. - Доброе утро, Милдред.
- Доброе утро, дорогая. Как вы себя чувствуете?
- Отлично. - На самом деле голова у Джоанны раскалывалась от боли, но она решила из вежливости слегка покривить душой. Подойдя к старинному буфету, она налила себе кофе из серебряного кофейника.
- Я боялась, как бы вам опять не приснился какой-нибудь страшный сон, - сказала Милдред.
Джоанна размешала сахар ложечкой.
- Нет, я спала как убитая. - Это было неправдой.
Рядом с кофейником стояли серебряные блюда со свежими ягодами и изящная корзиночка с только что испеченными булочками и пирожными. Взяв сдобу с черникой, Джоанна положила ее на тарелку и села за стол.
- Может быть, хотите попробовать что-нибудь еще? Синтия с радостью приготовит все, что угодно, - продолжала Милдред. - Блины? Тосты? Омлет?
- Нет, спасибо. Я мало ем на завтрак.
- Не забывайте, вам надо набираться сил, - напомнила пожилая леди.
- Да, но мне еще нужно влезть в платье, которое я шью себе к показу коллекции. Благодаря моей сиделке я поправилась минимум на десять фунтов.
- И слава Богу, - парировала Милдред. - А то вы были слишком уж худой. Оттого и упали в обморок.
- Помнится, кто-то сказал: женщина не может быть ни слишком богатой, ни слишком худой.
- Мне всегда казалось, что мужчины предпочитают женщин с пышными формами, - с жаром провозгласила Берта. - По крайней мере трое моих бывших мужей предпочитали, уж точно. - Ее пухлая ручка, прикрытая рукавом зеленого с буфами платья, потянулась в направлении корзины и, ухватив рогалик, намазанный маслом, положила его на тарелку. За рогаликом последовали две булочки с ежевикой и сдоба с корицей.
- Знаете, Джоанна, - сказала Берта, жуя булочку, - у меня из головы не идет история, приключившаяся с вами сегодня ночью.
- Просто мне приснился страшный сон, - вздохнула девушка. - Или я приняла за привидение блик лунного света.
- Сейчас в вас говорит голос разума, - упорствовала Берта. - А ночью вы вели себя так, как подсказывала вам интуиция. Скажите, вы слышали когда-нибудь о Воскресшей Софи?
- Нет, но…
- Это была очаровательная, прелестная девушка с голубыми глазами и светлыми, как лен, волосами, прекраснее которых не было на целом свете. Боже, как она любила танцевать! Однажды вечером, возвращаясь на машине домой после бала, она попала в аварию и погибла. Это случилось почти пятьдесят лет назад, но люди до сих пор рассказывают, как она встает из своей могилы, приходит в дома, где устраивают балы, и танцует с симпатичными юношами.
- Да ты что, Берта! - одернула подругу Милдред. - Мне что-то не верится, чтобы нашелся молодой человек, который решился бы потанцевать с трупом, пролежавшим в могиле без малого пять десятков лет.
- Но она выглядит точно так же, как в тот вечер, когда ее не стало, - пояснила Берта. - Конечно, мужчины говорят, что она кажется какой-то отрешенной. Застывшей.
- Еще бы ей не застыть, - фыркнула Милдред.
Берта надулась, явно уязвленная тем, что ее не принимают всерьез.
- Просто я хочу сказать, что о Софи очень много писали. О ней даже сложили песню. Или взять молоденькую служанку, повесившуюся в Сент-Луисе в 1915 году. Ее душа по-прежнему обитает в том доме, где она работала. Или девушку из Нью-Кастла, это в Пенсильвании. Она собиралась замуж…
- По-моему, ты хотела что-то сказать? - оборвала ее Милдред.
- Ах, да. - Берта тряхнула головой, отчего жирные складки на ее шее задергались. - По-моему, все свидетельствует о том, что в нашем доме живут души умерших. Той же Патриции, например.
- Черт побери, Берта… - Милдред начала раздражаться.
- Но ты же сама говорила, что она была в белом вечернем платье в тот вечер, когда ее убили. Вот и Джоанна видела кого-то в белом. Разве нет? - решительным тоном спросила она у Джоанны, которую этот разговор вконец сбил с толку.
- Нет, мне просто приснился страшный сон, - тихо повторила девушка.
Берта скрестила руки на пышной груди.
