недоразумению».
Пришлось, пока не поздно, отступать в глубину леса.
Теперь при Фалько неотлучно дежурил один спецназовец. Солнце постепенно закатывалось, с учетом разницы во времени оставался всего час до вечернего выпуска шоу. Давно режиссер так не падал духом – карточный домик обречен был рухнуть и рухнул. Всему конец.
Конечно, шумиха будет колоссальной. Одни скажут, каналу не повезло, другие посчитают, что как раз наоборот. А сам он, его личный рейтинг?
Всем станет известно, что режиссер был не творцом, а заложником обстоятельств и он превратится в объект злых насмешек. В мире шоу-бизнеса середины не существует: или преклонение, лесть, заискивание, или равнодушное презрение, когда тебя ни во что не ставят.
Если б не смертельный случай, можно было бы пустить слух, что он специально нанял уголовника, помешанного на желании покрасоваться перед аудиторией. Закрутил таким образом уникальное в истории мирового телевидения шоу.
Но теперь такое признание чревато сроком. И без того к нему приставили стражника, и без того придется долго оправдываться в следовательских кабинетах. Сейчас любые попытки бессмысленны – этим воякам все равно ничего не докажешь.
Лишь бы только с Ладейниковым покончили, лишь бы только увидеть своими глазами его труп и прожить оставшуюся жизнь спокойно. Игорь сам виноват, мог бы спокойно задурить спецназовцам голову. Но не выдержал искушения.
По логике он не должен иметь к нему претензий. Но логика у таких людей своя, особенная.
Лишенный средств связи, Фалько не знал, как проходят переговоры с преступником. Изолированный в своей палатке, он слышал нестройный ропот голосов сотрудников съемочной группы. Теперь люди в курсе реального положения вещей и можно только предполагать, как они расценивают его рискованный блеф.
Стрельба затихла, спецназовцы не поперли напролом. Из своей палатки режиссер слышал, как его ассистент отказывается плыть в лодке на остров. Один из спецназовцев выматерился и, кажется, передернул затвор.
Лодка отправилась, и сразу воцарилась тишина. С волнением, затаив дыхание, в палаточном лагере ожидали ее возвращения.
Потом снова послышался плеск весел, Фалько разглядел, как из лодки выносят раненого командира и два трупа. Полный отморозок, этот Ладейников! Хоть сам понимает, чего хочет? Денег, животного страха вокруг, популярности любой ценой? Он мог бы все получить, если бы не открывал огонь! А он не стал отказывать себе в удовольствии.
Неожиданно Фалько отвели в другую палатку – к раненому капитану. У отряда был с собой запас сильнодействующих антибиотиков и других препаратов. Приближаясь, человечек в джинсовом костюме и темных очках расслышал, как командир запрещает кому-то из бойцов вызывать «вертушку».
Судя по голосу, Белоконь повторял запрет уже второй или третий раз. Ссылался на небезопасность приземления и взлета. Но главная причина, похоже, была в другом. Похоже, он был таким же, как Фалько, фанатиком своего дела. Готов был отказаться на время от помощи хирургов с тем, чтобы самолично довести дело до конца.
Войдя, режиссер увидел капельницу, подвешенную к верху палатки. На полу поблескивала стеклянная крошка от использованных, треснувших под тяжелыми подошвами ампул.
– Ваш оператор с острова передал кассету, – глядя мимо Фалько, отчетливо произнес Белоконь. – Придется срочно пустить ее в эфир.
Лицо человечка в темных очках в который уже раз исказилось нервной гримасой. Он примерно представлял, что заснято Ильей.
– Ваши люди будут давать комментарии?
– Йет.
Фалько увели обратно. Он испытал прилив уважения к раненому. Ради жизни заложников капитан готов был пожертвовать собственной карьерой. Пусть даже основная масса телезрителей воспримет стрельбу, как подделку под реальность, как хорошо срежиссированное кино. Но начальство Белоконя отлично поймет, что речь идет о реальной гибели бойцов, о явном проколе командира.
Глава 34
Стрельба давным-давно закончилась, а Ольга только теперь решилась поднять голову и открыть плотно сжатые веки. Первым делом она увидела довольного Ладейникова. Он обзавелся бронежилетом с торчащими из кармашков «магазинами», наверняка полными. В руках он держал трофейный автомат.
Прежде чем зажмуриться от страха, Ольга успела увидеть главное. Теперь перед глазами раз за разом прокручивались две одновременно вываливающиеся из лодки фигуры с черными платками-банданами и боевой раскраской лиц.
При повторе спецназовцы казались прозрачными, сквозь них отчетливо рисовалось многократно увеличенное знакомое лицо с золотистым ежиком коротко стриженных волос и ясным серо-голубым взглядом.
Совсем еще недавно цвет этих глаз представлялся ей небесным. Теперь радужка вокруг зрачков казалась полной речной холодной воды. Будто перед ней стоял утопленник – когда-то захлебнувшийся в этих краях, а потом оживший. Оживший, чтобы отомстить реке, острову, людям.
Ольга прикусила губу, чтобы не завопить от ужаса. Но ведь она искренне считала себя актрисой. Порнушные ролики были для нее самым настоящим «кино» с «элементами эротики». Стриптиз в ночном клубе – «пластическим этюдом», где главное – образ.
Вспомнив последний разговор с Вероникой, она поняла, что должна использовать свой актерский талант не в искусстве, а в жизни. Вероника и все остальные оказались правы, а она жестоко ошиблась, задурила себе голову красивой иллюзией. Теперь надо искупить вину, сыграть с полной самоотдачей. Больше некому, у остальных другие таланты.
– Как у тебя получилось? – Ольга постаралась изобразить «восторг души», правдоподобно смешанный с почтительным страхом. – Они ведь профессионалы, они должны были раньше успеть.
– Плохо ты меня знаешь. Если уж я решил участвовать в шоу, то оно будет чем дальше, тем интереснее.
– По-моему ты уже всем доказал…
Игорь поморщился:
– Кому доказывать, детка?
Он провел пальцами по ее щеке, шее и Ольга внутренне содрогнулась. Руки могут приласкать, могут придушить – и то и другое одинаково жутко.
– Не скучай, я скоро вернусь.
Он двигался уже не так как раньше, опасаясь снайперского выстрела. Самой Ольге почему-то слабо верилось в успех спецназа. Если кто и совладает с этим дьяволом, так только Илларион. Где он сейчас, почему его не видно? Она сделает все возможное, чтобы передать ему ключи от наручников.
Только он бы не поспешил!
На экране прошли не только кадры рокового визита спецназовцев, отснятые бородатым Ильей.
Зная о местонахождении нескольких скрытых камер, преступник расправился с Зиной прямо перед «глазом» одной из них. И потребовал, чтобы этот «сюжет» тоже выдали в эфир.
Пришлось принять его условия. Белоконь окончательно уяснил себе, что напрасно вернулся в органы и тем более в милицейский спецназ. Второй по счету прокол после большого перерыва убедил в главном: боевая выучка – не самое важное в освобождении заложников. Каждая такая операция – это прежде всего психологическая схватка. Сколько ни требуй от начальства определиться, прежде чем посылать команду, любые установки приходится пересматривать в последний момент. Если не можешь здесь, на месте, быстро влезть в шкуру полубезумного врага, лучше за дело не браться.
Он, конечно, примет на себя всю ответственность за гибель ребят. Но сперва достанет этого гада. Засадит в клетку, а еще лучше поставит на колени, всунет дуло между зубами и разрядит магазин, так чтобы башка превратилась в решето.
