подбородке, и тогда Леня нанес первый удар. Тело Саши дернулось.
– Будешь мультимиллиардером, скотина? – прошипел Леня со злобой.
Саша отрицательно помотал головой.
Леня снова послал бич волной, которая, достигнув тела Саши, обвилась вокруг него.
– Будешь мультимиллиардером, скотина? – повторил Леня.
Саша застонал, но снова отрицательно мотнул головой.
– Саш, это не разговор, – попытался найти подход к заупрямившемуся другу Леня, – ты отсюда выйдешь только главой фонда, или нас обоих закопают по очереди: сначала тебя, потому что я тебя запорю, потом меня, потому что без тебя я ноль, ничто. Ну?! – крикнул он. – Будешь мультимиллиардером, скотина? – спросил Леня в очередной раз, но, заметив какое-то движение друга, только щелкнул бичом вхолостую.
Саша раскрыл глаза и сплюнул на подбородок сукровицу:
– Черт с тобой, уговорил, буду мультимиллиардером...
Леня секунду подумал и бросил в мангал бумагу, которую должен был подписать Саша. Лене достаточно было устного согласия друга.
Стокгольмское окно
И весь посвященный мир вздохнул с облегчением, узнав, что Сашина выходка – это не идейная или духовная позиция, а просто минутная слабость, вызванная отсутствием в организме необходимых веществ.
В Москве точно знали, каких веществ не хватало в организме ребят. Им не хватало баб, поэтому на очередном заседании мозгового центра разведки Начальник предложил срочно воспользоваться «стокгольмским окном», которое «открывалось» только в самых экстренных случаях, не терпящих никаких отлагательств.
Прибыв в Стокгольм на своем личном лайнере поздним вечером, Саша и Леня, по своему обыкновению, не стали тратить время на посещение мест традиционного сбора геев, а попрощались с охраной и удалились в свой номер, вывесив табличку «Просим не беспокоить».
Однако через несколько минут Сашу и Леню уже можно было увидеть в люльке мойщиков окон, которая бесшумно скользила вниз.
В поздний час, когда солнце уже село и начали сгущаться сумерки, от одной из пристаней Стокгольмского порта отчалил небольшой прогулочный катер. Вдоль фальшборта катера пробегали огоньки легкомысленной гирлянды, из динамика неслась разухабистая музыка, но в кают-салоне катера следов веселья не наблюдалось.
Два пассажира – Саша и Леня – были заняты каждый своим делом. Леня что-то выискивал в Интернете, кликая по клавишам навороченного ноутбука, а Саша, прихлебывая пиво, смотрел по телевизору футбольный матч.
– Хочешь, я тебе счет скажу? – спросил Леня.
– Откуда ты его знаешь? – удивленно откликнулся Саша.
– Матч по московскому времени провели, а показывают по европейскому. Все всё уже знают, – похлопал Леня по чемоданчику.
В каюту заглянул капитан катера и сказал:
– Приготовьтесь, господа. Через десять минут будем на месте.
Саша и Леня быстро разделись почти догола, оставив только плавки. Потом достали и надели шерстяное белье. После чего извлекли из шкафа костюмы для дайвинга, которые висели на плечиках, и надели их.
Тем временем шум двигателя катера стих, и послышался звук гулкого удара корпуса катера обо что-то металлическое.
– Мы на месте, – сказал появившийся капитан. – Если можно, быстрее, господа. Я не могу стоять здесь ни минуты, чтобы не дразнить пограничников.
Саша и Леня, шлепая ластами, подошли к борту. За ним качался бакен со ржавым круглым знаком, на котором поверх надписи по-шведски масляной краской по-русски было написано: «Ахо-хо не хо-хо?»
– Что здесь написано? – спросил Леня капитана, показав на бакен.
– Стоянка русским субмаринам запрещена.
– Это шутка? – удивился Саша.
– Нет, шведы с этим не шутят. Они верят в силу запретительных надписей. Сверим часы. Сейчас одиннадцать двадцать восемь. Буду на этом месте ровно через десять часов.
Саша и Леня подвели свои часы, махнули рукой капитану и перевалили за борт спиной вперед.
В непроглядной глубине светил какой-то огонек. Друзья поплыли к нему и через некоторое время уже плыли вдоль корпуса подводной лодки, на борту которой с трудом читалась надпись «Сентябрь».
Они приблизились к огоньку, который оказался фонарем в руках человека в таком же костюме, как у ребят. Поздоровавшись, человек жестом хозяина пригласил их заплыть в камеру шлюза.
Когда вода сошла и зажегся свет, Саша, Леня и подводник сняли маски.
– Добро пожаловать в наш релаксационный подводный центр, – тоном гида сказал подводник. – Здесь все к вашим услугам – фитоцентр, сауна, массаж, азартные игры, никотин, алкоголь, легкие наркотики и безудержный секс.
– Ближе к делу, у нас мало времени, – нетерпеливо велел Леня.
– Тогда вперед! – скомандовал подводник и открыл дверь внутрь подлодки.
Их встретил радостный женский визг, и аквалангисты сразу попали в атмосферу уже набравшей обороты оргии: кругом мелькали самые неожиданные части женских тел, гремела музыка, телеэкраны дублировали и умножали количество действующих лиц. Казалось, что в этой в общем-то небольшой каюте собралась тысяча визжащих и стонущих от вожделения вакханок.
Последнее, что успел сказать увлекаемый и раздеваемый женщинами Леня, показывая вверх:
– Ровно через десять часов.
– Есть, товарищ первый, – козырнул офицер и исчез за дверью.
Офицер крутанул запорный ворот и облегченно вздохнул, оказавшись по ту сторону переборки. Пройдя через несколько отсеков, где на своих боевых постах работали матросы и офицеры, он вошел в командный отсек.
Командир с красными от напряжения и бессонницы глазами вопросительно взглянул на вошедшего, который в своем гидрокостюме выделялся среди одетых по форме моряков.
– Ну как там? – спросил командир.
– Испытания должны быть закончены в 9.28.
– Понятно. Всем постам...
По лодке зазвенели зуммеры, и в отсеки понеслись дублированные команды, в ответ тут же послышались рапорты о готовности.
Ровно десять часов спустя Леня и Саша вынырнули из воды.
Когда они перевалили через борт, катер, сразу выйдя на форсаж, взял курс на Стокгольм. В это время в каюте ребята лениво содрали с себя резиновую шкуру и, не без сил от усталости, молча разошлись по душевым кабинам.
На пристань с борта катера Леня и Саша сошли в одежде портовых клерков с бумагами в руках.
На свой этаж гостиницы они поднялись в знакомой люльке мойщиков окон. Открыв окно, они вошли в свой номер и стали быстро переодеваться.
Разбирая халаты, Саша сказал капризным голосом:
– Опять мне розовый положили.
– Какая разница? – удивился Леня.
– Да, тебе почему-то всегда голубой кладут, а мне всегда розовый.
К ожидавшим в столовой телохранителям друзья вышли из спальни в длинных шелковых халатах – Саша в голубом, а Леня в розовом – и сели завтракать.
– А окошко ничего, – сказал загадочную для телохранителей фразу Леня.
– Надо только чаще его открывать и проветривать помещения, – добавил Саша, и оба они расхохотались.
Чем дальше, тем выше и быстрее
