мощными светлячками, а полчища комаров подосланы злой феей, чтобы не дать героине сказки добраться до замка, то есть до коттеджа. Ведь там ее ждет прекрасный принц… ну, предположим, принцу сейчас не до нее, они с Димоном пьют пиво и обсуждают какие-то свои мужские дела. Но это ничего, героиня подождет, главное, чтобы конец не оказался как в сказке Андерсена.
Она проснулась на следующий день и не нашла в доме ни мужа, ни сына. Спустилась в столовую, где вкусно пахло кофе и Вика с глубоким отвращением ела очищенный грейпфрут.
– А мальчики где? – поинтересовалась Лара.
– На рыбалку смотались. Так что мы с тобой вполне свободные девушки. Тебе завтрак какой? Французский, английский?
– Мне бы кофе и сыр.
– Калорийно, – осуждающе протянула Вика, оглядывая ее фигуру.
– Ничего, переживу. Вот хлеб могу не есть, а без сыра чувствую себя просто-напросто несчастной.
Лара, которую теперь весьма занимали мысли о загородных коттеджах и прислуге, принялась расспрашивать Вику о ведении хозяйства в одном отдельно взятом загородном доме. Та оживилась и принялась жаловаться на мужа, который загнал их в эту глушь… да, врач здесь есть, это входит в коммунальные платежи – оплата охраны и врача, потому что детей много, а место глухое. Воздух, и что воздух? Скукотища! До магазина и за полдня не доедешь, сходить можно только в гости к таким же бедолагам. Есть тут поселок городского типа недалеко, но там даже кафе приличного нет. Ужас, а не жизнь. И няне приходится переплачивать, потому что кто же сюда за городскую зарплату поедет?
Потом Вика с интересом спросила:
– Никак твой Сергей в гору пошел?
– С чего ты взяла?
– Ой, да ладно! Раньше ты не больно-то интересовалась, где прислугу нанимать. Значит, возможности появились.
– Ну-у, – протянула Лара. – Это пока так, если один проект выгорит. Не буду говорить, а то вдруг сглажу.
А вечером позвонила мама. Долго вздыхала в трубку, расспросила обстоятельно, как Сергуля, как Данька, пожаловалась на свое здоровье. Лара терпеливо ждала. Она по тону поняла, что у матери что-то случилось или она расстроенна. Но спросить сразу и в лоб значит нарваться на возмущенное «С чего это ты взяла? Все у меня нормально». Наконец мать неуверенно сказала:
– Мне тут звонила Марина… Помнишь ее, жена Андрея, папиного аспиранта?
– Конечно помню, – отозвалась Лара, вспоминая крупную рыжую Марину. Само собой, и она и Андрей были уже почтенными и не слишком молодыми людьми, а Андрей и вовсе давно защитил докторскую и стал профессором, но для мамы он всегда оставался «папиным аспирантом». После того как отец пропал, Андрей и Марина не забывали Елизавету Николаевну. Марина часто ей звонила, и женщины были весьма дружны.
– Так вот, она мне такую странную историю рассказала… Я уж не знаю, что и думать. Ты бы позвонила ей, а?
– А в чем дело?
– Кто-то сказал им, что видел твоего отца…
– Отца? Но… где?
– В горах. Я не слишком поняла, и у меня давление сразу подскочило. Ты бы поговорила с ней, а? Хотя, знаешь, она и сама-то не очень, мне кажется, уверена.
– Ладно, – растерянно сказала Лара. – Телефон дай, а то я не в Москве, а книжка дома.
Она ушла в комнату, служившую хозяину кабинетом, прикрыла за собой дверь, отсекая звуки веселья и застолья, и набрала номер, который назвала мама.
– Марина? Здравствуйте, это Лара, дочь Тимура Таймасовича… Мне позвонила мама и сказала, что у вас есть какие-то сведения об отце.
– Ой, зря я, наверное, Ларочка, звонила Елизавете Николаевне… Просто от неожиданности, знаете, часто выдаешь желаемое за действительное, но потом, подумав, я поняла, как мало шансов… Да честно, никаких шансов, что это он, и нет!
– Но все же, я не понимаю…
– У меня есть подруга, она, знаете, такая фанатка буддизма: увлекается йогой, Рерихом, верит в Шангри Ла и все такое. И вот она в начале этого года ездила в Гималаи. И по дороге их – она с мужем ездила – занесло в один дацан.
– Куда?
– Дацан – это буддийский монастырь. Вот. Она привезла фотографии, и мы стали спорить, какие горы круче, где виды самые красивые… ну, не важно. Андрей достал снимки, сделанные в экспедиции, когда они ходили еще с Тимуром Таймасовичем. И тогда Светка говорит: «Я этого человека там видела» – и тыкает пальцем в фото Тимура. Типа того, что он монах в том дацане. Ну, мы ей объяснили, что быть того не может, но она сперва уперлась… потом-то, конечно, сказала, что да, не так уж и похож… И я так жалею, что позвонила Елизавете Николаевне… Андрей ругал меня. И ведь они правда пропали в Китае, а это Индия… нет, кажется, Северный Пакистан. То есть никак не те края. Вы уж извините.
– Да, я понимаю, ничего…
Лара положила трубку и молча сидела, уставившись в окно. По сосне прыгала белка, с неудовольствием поглядывая на бегающих внизу детей, но Лара ее не видела.
Отец пропал почти три года назад. Экспедиция геологов, в которой были русские, китайцы и еще, кажется, почему-то канадцы, попала под обвал в горах Восточного Китая. В экспедиции было двадцать два человека. Они добрались по железной дороге до города Куньмин, оттуда на машинах через Наньхуа до озера Эрхай. Здесь проезжая дорога кончилась, и дальше пошли пешком в горы. Там в узком ущелье вилась дикая речка, вдоль русла которой и нужно было пройти. Проводники утверждали, что там есть тропа, но, как выяснилось, она находилась в очень плохом состоянии. Геологи разбили базовый лагерь у входа в ущелье, и пять человек – два проводника, двое русских и китаец – с нетяжелыми рюкзаками отправились на разведку. И не вернулись. Слышно было, что в горах гремела гроза, потом прошел обвал, и недели через две местные жители нашли полупустой рюкзак, который прибило к берегу намного ниже по течению реки. Все это Ларе и Елизавете Николаевне рассказал один из участников той экспедиции, его привез Андрей, они сидели на кухне, и мать заваривала им крепкий чай, как всегда делала для тех, кто приходил с Тимуром.
– Я не могу поверить, что он умер, – пробормотала Лиза.
– Два месяца прошло, – негромко сказал Андрей.
– Что ж… – Мать пожала плечами. – Он и раньше не баловал визитами… Я думала: вот состарится, успокоится, будем на дачу вместе ездить. Но, видно, не судьба.
Она тогда даже не плакала. И как-то это так было… не по-настоящему. Лара тоже никак не могла поверить, что с отцом что-то случилось. Когда человек умирает, то есть тело, и гроб, и холмик земли на кладбище. И его оплакивают, как положено. А здесь… не то чтобы Лара и мать верили, что Тимур жив. Нет, все было очевидно: обвал, отвесная скала, бурлящий поток воды внизу. У людей не было никаких шансов выжить. Но что теперь делать? Поминать? Без похорон? Лара смутно припомнила, что есть какая-то юридическая процедура признания человека без вести пропавшим. Впрочем, можно, наверное, попросить на работе отца справку и по ней признать его умершим. Но ни мать, ни дочь заниматься этим не стали и просто жили как раньше, словно Тимур опять уехал в какую-то долгую экспедицию.
Елизавета Николаевна не рассказала дочери, но вечером после звонка Марины она вдруг схватила трубку и стала набирать написанный на стене номер, тот номер, который Тимур оставил для экстренной связи. «Я попрошу их связаться с ним, скажу, что это срочно, что мне плохо… и он завтра же приедет», – думала она. Но потом повесила трубку, так и не набрав последней цифры. Села на пол и долго плакала. Это оказалось ужасно тяжело: знать, что его нет и он не придет больше, пропахший костром, не устроит беспорядок в квартире, не спросит, как Лара и Данька. Не обнимет, и она не почувствует под ладонями по-молодому гладкую кожу, не нащупает привычные шрамы…
Звонок Марины не принес ничего, кроме горя, гипертонии и головной боли, поэтому Лиза позвонила дочери, и теперь Лара опять пыталась представить себе те горы и понять, можно ли выжить между скалами
