– Вау! Молоток! И как?
– И не подумаю рассказывать по телефону. Никаких денег не хватит! Вот приеду, приду с докладом.
– Ладно, я тебя целую, отдыхай хорошо.
– А ты позвони Кире!
Рина положила мобильник на столик подле косметички и вздохнула: раз сказала, что роман начался, значит, она к этому готова. И почему бы, черт возьми, нет, если человек хороший? Впрочем, они еще толком и не познакомились, может, она ему не понравится… такого допустить нельзя, гордость не позволит, и Рина решительно вытащила из гардероба нежно-голубого оттенка платье с открытыми плечами, вдела в уши длинные серьги с бирюзой и наложила вариант макияжа, который они с Дуськой называли «смертельный удар».
Кирилл для прогулки облачился в светлые брюки и рубашку с короткими рукавами, ничего особенного, но Рина еще за обедом успела разглядеть ухоженные руки, а теперь оценила дорогую обувь и подумала, что если он еще и на голову нормальный – то везению просто нет конца.
Рина провела Кирилла по немногим местным достопримечательностям и рассказала, почему приехала одна. Он сочувственно покивал, а потом, поколебавшись, признался, что его история еще смешнее.
– Понимаете, я брал путевку для сестры. Она ныла и капризничала, говорила, что устала, а у нее день рождения летом и дата круглая, вот я и решил порадовать… Так ее бойфренд устроил ей скандал. Не смей, говорит, ехать в одиночку на курорт. Знаю, мол, я эти курорты. Сам он работу сейчас оставить не может, и ее не пустил, представляете? А в агентстве уже говорят – все, деньги не вернем, санкции там у них. Ну, я и решил, раз уплочено, так лучше съездить отдохнуть, чем деньги терять.
Кирилл оказался удивительно приятным человеком: они болтали о том о сем, с удивлением обнаруживая общность приязней и взаимную нелюбовь к таким вещам, как развлекательные шоу- программы с участием звезд российской эстрады, и сотрудникам ГИБДД, обирающим на дорогах бедных автовладельцев.
Он не лез к ней с интимом, относился ровно и с уважением, хотя не мог не помнить, в каком качестве она была на той охоте, где они встретились в первый раз. Провожая Рину в аэропорт, попросил телефон, и она не стала отказывать.
Она вернулась из Болгарии отдохнувшей, загорелой и с уверенностью в том, что не зря провела время. И к ее огромному удивлению, через неделю ей позвонил Дим. Рина даже не сразу поняла, кто это, поздоровалась сдержанно. А потом растерянно замолчала.
– Я боялся, что ты не позвонишь, – сказал он. – И решил взять инициативу в свои руки. Давай увидимся.
– Давай. – Она выпалила это раньше, чем успела хоть о чем-то подумать.
– Пиши адрес, – сказал он, и Рина послушно взяла ручку и написала на бумажке несколько слов.
Договорившись о времени и месте, она повесила трубку и задумалась: «А не поторопилась ли я согласиться?» Но в памяти возник пляж, и темные волны, и его тело, пахнущее солнцем и соленое на вкус. И она поехала к нему домой.
Каким должно быть идеальное жилище?
Помните бессмертные слова Булгакова о важности квартирного вопроса в жизни москвичей? Как ни грустно признавать, с тех смутных лет произошло не так уж много перемен. Способы обретения жилья с тех пор не сильно изменились: это большие деньги или деньги и связи, все остальное чревато пожизненным ожиданием. Однако, как и во всем другом, разнообразнее стал выбор. Взгляните на город: в каких домах мы живем? Есть то, что называется хрустким и неприятным словом «хрущевка». Когда я была маленькая, я думала, что это какое-то вредное насекомое, вроде майского жука. И ужасно удивилась, что это жилье такое, названное в честь инициировавшего программу строительства секретаря компартии. Никто, наверное, не станет спорить, что в хрущевках жить неинтересно. Там низкие потолки, маленькие и плохо спланированные пространства и все порядком прогнило, а на лестницах стоит неистребимый запах кошек и дешевого табака.
Есть дома-середнячки, панельные, блочные и кирпичные, постройки 60 – 70-х годов двадцатого века (подумать только, если написать «прошлого века», я начинаю чувствовать себя настоящим ископаемым). Там и квартиры побольше, и если за домом следить, то он не производит слишком удручающего впечатления.
После девяностых появились новые дома – блоки и монолиты с неплохими квартирами. И есть дорогое жилье, со свободной планировкой и недоступными пониманию ценами.
А еще имеется старый фонд. Это самая загадочная часть московского рынка недвижимости. Говорят, до сих пор в старых домах существуют коммуналки. Сама не знаю – бог миловал, – а оттого не стану про это ничего говорить. Но если пройти по улице в пределах Садового… впрочем, можно даже взять шире – то мы увидим массу совершенно замечательных зданий. И не все они заняты под офисы, уверяю вас.
Вот мы идем по Долгоруковской улице. Дома стоят вплотную друг к другу, стена пристроена к стене, и переулочки случаются нечасто. Вот московская классика: светло-желтая окраска стен, три этажа, псевдогреческий портик с белыми колонами. По фронтону идет чудесная лепнина: цветочные гирлянды, изящные розетки над окнами, над дверью – несомненно место для герба. Дальше практически тот же стиль, но чуть строже. Колонны теряют свою выпуклость и округлость и становятся белой условностью, рассекающей и структурирующей неярко-зеленое поле фасада. Белые наличники подчеркнуты неизменными фронтонными треугольничками, а меж ними – женские головки, с пышными, но забранными в строгие эллинские прически волосами.
Переулок дает время, чтобы отдохнуть, и прохожий с любопытством углубляется в его полутень и не находит там ровным счетом ничего интересного, кроме стада машин, дремлющих на тротуарах.
Возвращаемся на улицу и с удивлением видим два невысоких дома, соединенные очаровательным мостиком. Он частично застеклен и декорирован внизу балконной колоннадой, а сверху накрыт этаким каменным резным кокошником. Возможно, я слишком люблю Италию, но почему-то мне кажется, что человек, проектировавший этот мостик, бывал во Флоренции.
Мы двигаемся по улице, словно на машине времени. Только это не очень хорошо отлаженная машина, и потому эпохи иной раз перемешиваются. Вот после милого московского классицизма изящный модерн. Окна в виде перевернутых подков (только форма для подков неправильная), деревянные рамы, мозаика по фризу.
Замыкает этот ряд современный дом. Здесь, на этой улице, у архитекторов хватило вкуса сделать нечто стилизованное под общий визуальный ряд. Они ограничились четырнадцатью этажами, да и дом похож на дом: стены и в них окна, наверху застекленные пентхаусы, но их еще надо разглядеть снизу. А еще на доме есть такие детали, как фризы, карнизы и прочее.
Зданию, стоящему на другой стороне Садового кольца, повезло гораздо меньше. Там мы видим типичный «аквариум». Офисное здание со стеклянными стенами, где нет разницы между поверхностью стены и окном. Вечером, когда в офисе зажигается свет, прохожие с интересом смотрят на несчастных сотрудников, которые сидят за своими столами или передвигаются по комнатам, превращенные в эгсгибиционистов поневоле.
Я была в таком здании зимой. И не знаю, где ребята нарыли такой дурацкий проект, наверное, где- нибудь в Америке, где же еще. Причем не в самых северных штатах. Потому что ни одно стекло не может согреть помещение, если за окном минус двадцать и ветер. Здание греет улицу, а его сотрудники, проклиная свой офис класса А, подставляют к ногам обогреватели и надевают термобелье под белые сорочки.
Но давайте вернемся в дому в стиле постмодерн. Смотрите, там наверху, где фронтон выложен мозаичными плиточками, дом поднимается двумя башенками.
И вот Рина, следуя записанным на бумажке указаниям, попала в такую башенку.
Лифта в этой части дома не имелось, и пришлось идти по лестнице на пятый этаж. Рина про себя решила, что пора сбросить пару-тройку кэгэ. К пятому этажу она решила, что лишний вес у нее – никак не меньше пяти килограммов.
А потом она вошла в квартиру и, позабыв про хозяина (впрочем, она успела отметить, что он так же хорош собой, как и тогда, на юге у моря), принялась оглядываться. «Как-то мне последнее время везет на
