– Вот что я надумал. – Александр стоял рядом с грилем, переворачивая одну за другой розовые косточки с аппетитно бронзовеющими мясистыми боками. – Лев летел рейсовым самолетом, и, собственно, никому не было известно, куда он летит. За Табачниковым, естественно, тоже никто не следил. Вызывал его сюда не я и не с моего телефона… Кстати, Леонид Михайлович, ваш телефон оформлен на вас?
– Нет, на другое имя.
– Ясно. Но как вы думаете, если кому-то постороннему понадобится узнать ваш номер, ему будет не очень сложно сделать это?
– Да, позвонить в регистратуру, его тут же дадут, – встрял Багрянский. – Лёня же доктор! А доктора своих телефонов не скрывают. И не надо при этом придумывать, что звонят из ЖЭКа или ФСБ. Просто сказать, что больному, которого он лечит, стало хуже. Что, Лёнь, я не прав?
– Тогда, надо думать, произошло следующее… – Духон разложил по тарелкам готовые куски молодой ягнятины, добавил туда же запеченный в фольге картофель и продолжил свою мысль: – Думаю, наши противники с некоторых пор стали «пасти» мой самолет. Когда он прилетел за доктором и пилоты сообщили диспетчерам аэропорта, что летят в Кан, у них все срослось. Никакого труда не стоило выяснить, что Табачников – главный врач Европейского медицинского центра, французоман… значит, с французскими связями. Словом, иди-ка, дорогой Леонид Михайлович, к нам на крючок.
– Ты думаешь, Саша, что сейчас отслеживаются твои связи? – спросил Багрянский.
– Скорее всего, сейчас и начали отслеживать. Мы же не знаем, какая возня идет там вокруг меморандума. Но то, что планы «Семьи» в той или иной форме известны, очевидно. Все гаранты документа, думаю, уже тоже рассекречены.
– Если встреча здесь состоится, то все сразу станет понятнее. А пока мы впотьмах, – заметил доктор.
– Да нет, не впотьмах. Леонид Михайлович, вы звонили по приезде в Москву? – спросил Духон.
– Разумеется, Алене. Сказал, что долетел нормально, что завтра еду в Париж. Я же не знал о слежке, я же вас предупреждал, что я не разведчик и не герой.
– Ну вот, вам все ясно? Табачникова вели по телефону. Утром он вновь, видимо, звонил домой и его опять «подключили».
– Как чувствовал, как чувствовал, – обрадовался Лев. – Когда уже в Гасе пили кофе, я дал ему свой телефон, чтобы звонил бывшему министру. Так что главного никто не знает.
– Дай бог, хотя все равно шила в мешке не утаишь, – вздохнул Духон. – Я пошел вздремнуть, чего и вам советую. Сбор где-то в семь.
Табачников пошел вслед за Александром, так как тоже очень уважал дневной сон.
Лев остался один.
Глава 4
Без четверти девять вечера все трое были внизу, у темно-зеленого «БМВ» Духона.
– Ты чего такой серый, как асфальт? – Доктор обратил внимание на вид Багрянского.
– Может, я не поеду? Нас и так много, с учетом посланца месье Паскуа. И потом, мне что-то действительно не по себе.
– Спать надо было ночью, а не резвиться. В твоем возрасте уже о душе думать надо, – подколол друга Александр. – И потом, кто будет бухтеть с режиссером про его кино? Так что давай в машину.
Выехав из ворот, он внимательно посмотрел по сторонам, но ничего подозрительного не заметил. Черный джип появился на очередной развилке.
– Саша, давай жми. Вон он, этот джип. Может, сумеем оторваться.
Не оборачиваясь, Александр рванул вперед. Преследователи отстали, запутавшись на проселках.
Не успел «БМВ» подрулить к большим тяжелым черным воротам, как они мгновенно отъехали в сторону.
«Вот что значит современная конструкция, – про себя отметил Духон, – надо бы и у меня поменять».
У дома, что стоял в самом дальнем углу большого, полупустого участка, их встретил высокий мужчина в странном черном облачении и указал, куда убрать машину. Лев с интересом огляделся, благо еще не совсем стемнело. Он хотел увидеть некий суперсовременный павильон для съемок фильмов, ради которого, собственно, месье Люк Мартен обосновался в здешних краях. По крайней мере, так рассказывала местная молва, которую потом добросовестно пересказывал Арсен. Но он так ничего не увидел и последовал за приятелями в дом.
Перед внутренними дверьми все прошли сквозь рамку-металлоискатель, какие устанавливаются в аэропортах, казино и прочих общественных местах.
– Круто, – удивился Александр. – Впрочем, чему удивляться? Символ времени.
Сопровождавший их мужчина что-то сказал, а Табачников перевел:
– Осталось со времени приезда Ширака по случаю приема в шато. Решили не убирать.
– Своя рука – владыка, – вновь прокомментировал Александр.
Хозяин дома, выдающийся мастер современного кино, встретил гостей в просторном холле, напоминающем трапецию.
– Я рад видеть вас у себя, друзья. Вы, месье Александр, прежде всего мой сосед. Хоть я по замыслу здесь живу отшельником, но соседа я априори уважаю.
Льва удивило, что Мартен безошибочно выделил из их компании Духона и первым обратился персонально к нему. Интересно, откуда он узнал имя? Значит, готовился.
Мартен был облачен тоже во все черное: пиджак, легкий свитер, мягкие брюки.
– Позвольте показать вам дом. Как раз подъедет посланец месье Паскуа. Старик сдает, что-то прихворнул. Но мысленно он с нами. Кстати, обоих я прекрасно знаю. И Клод Даву тоже звонил, вот-вот подъедет.
Добрые полчаса они бродили по огромному современному дому, придуманному в полном соответствии со вкусами владельца. Стены и потолки здесь свободно трансформировались в подиумы, антресоли и иные вновь организуемые пространства. Некоторые комнаты, словно по мановению руки Мартена, меняли даже конфигурацию и цвет.
На самом деле хозяин манипулировал каким-то пультом и кнопками на нем.
«Умный дом», – вспомнил Лев рекламу в московских журналах. Хотя, насколько он помнил, весь «ум» ограничивался системой охраны и электричества.
Этот фантастически суперсовременный, непредсказуемый, холодный, стильный дом чем-то был похож на фильмы, которые снимал его хозяин: «Десятый элемент», «Молекула» и другие.
– Зачем вам все это нужно? – не удержался от вопроса Александр. – Ведь павильон для съемок, который вы соорудили, находится в специальном помещении.
– Вам тоже не нравится? – без тени обиды спросил хозяин дома. – Многим не нравится. Американцам, думаю, понравился бы скорее. Но они у меня здесь почти не бывают. А тем, кто бывает, нравится классика.
– Извините, но вы не ответили на вопрос: зачем? – настаивал Александр.
Доктор исправно переводил.
– Наверное, затем, что всегда надо что-то менять. Я вот не могу ничего изменить в себе. То ли стар, то ли слаб, не знаю. Но если не можешь изменить в себе – меняй, что можешь, вокруг. Сначала я стал снимать «иные» фильмы, потом – продюсировать «иные фильмы». Но и этого мне показалось мало. И теперь я изменил пространство вокруг себя в отдельно взятом доме. Имею право! Например, для ваших гостей, месье Александр, я создам тот интерьер, который вы мне закажете.
– Почему для моих? Для ваших гостей, господин Люк. Если вы конечно же решитесь помочь нам.
– Я уже решил, – улыбнулся Мартен. – Кстати, мне сообщают, что все уже собрались. Вернемся в зал, господа. Там нас ждет скромный ужин и, как я понимаю, серьезный разговор.
Перед тем как занять места за треугольным обеденным столом, хозяин дома еще раз представил гостей друг другу. Впрочем, для русских загадкой оставалась лишь одна персона – посланец месье Паскуа. Когда дошла очередь для него, а это был сухощавый мужчина лет шестидесяти пяти весьма благородной наружности, он заговорил на русском языке:
– Пьер Тьерри, по образованию дипломат, в молодости полковник французского Иностранного легиона,
