значит? А ты, выходит, его сообщник.
– Господин офицер, – обратился он к Обрадичу, – что у вас грозит сообщнику преступника?
– Тюрьма грозит. Вот что. Но это потом, после суда. А сейчас, лично от меня, полагается… – Златко не стал продолжать, а неожиданно для всех мощным хуком буквально припечатал таксиста к стене, пред которой он сидел.
– Это ты другим сказки рассказывай, а мне отвечай. Ты со всеми своими пассажирами выпиваешь в барах отелей?
Обрадич уже получил всю информацию об утренних действиях курьера в отеле и поэтому жестко напирал на таксиста:
– Выкладывай все, что знаешь! А то сейчас русские тобой займутся. У них злости к тебе больше моей. И кулаки внушительнее.
Последнюю фразу Златко произнес менее уверенно, так как, бросив косой взгляд в сторону далеко не богатырского вида русского полковника, усомнился в сказанном. Но Мирко уже не надо было бить. Вытирая кровь с лица, он действительно не понимал, почему за те двести евро, которые он получил от Багрянского, его должны бить?!
– Я действительно ничего о нем не знаю, господин офицер. Пассажир дал двести евро и попросил быть на связи. Вот и все.
– Ты завтра повезешь его в аэропорт? – больше для проформы, чем что-то подозревая, спросил Зубилов.
– А я точно не знаю, полетит он или поплывет. Ведь я ему еще взял билет на паром до Пескары. На завтра.
Таксист в душе понимал, что, сообщая о билете на паром, совершает нечто непорядочное и недоброе для утреннего пассажира. Но в конце концов, почему он должен молчать? За двести евро? Да пусть подавятся ими, – успокаивал таксист свою совесть, ожидая в любую минуту очередную порцию тумаков.
– Да, на завтра. В одиннадцать вечера. А уж каким он транспортом воспользуется, не знаю, – добавил он к сказанному.
Попов с Обрадичем переглянулись. Вот и строй планы. Возьмем в аэропорту «тепленьким». Как бы не так! Полковник, пожалуй, впервые осознал, что от этих доморощенных курьеров в любой момент можно ожидать какой-нибудь нестандартной выходки. Летел в Сочи – оказался в Дубровнике. Взял билет на самолет, а уплывет на пароме. Для него это логично…
– Вот что ты должен сделать, – сурово приказал он таксисту. – Когда твой пассажир позвонит вновь, соглашайся на все и тут же информируй полицию. Златко, ты обеспечишь связь?
Уверенным кивком головы Обрадич подтвердил, что обеспечит. Таксиста отпустили.
Жара уже сменилась вечерней прохладой, когда Лев вышел на улицу. Он только что позвонил таксисту и попросил через полчаса забрать его из отеля. Голос Мирко не скрывал его эмоций. В конце концов, он был всего лишь таксистом, а не артистом. Поэтому вместо былой приветливости в его голосе Багрянский услышал апатию и равнодушие. Этого было достаточно, чтобы буквально на автопилоте Багрянский сорвался вниз, прихватив сумку с вещами. Он не стал брать такси, а вскочил в первый попавшийся переполненный автобус. Может, Мирко таким незамысловатым образом подает ему сигнал тревоги? Может, ему уже сели на хвост? Другого объяснения столь резкой перемены эмоций таксиста Лев не находил. Значит, о таксисте надо забыть. Забыть про билет до Рима и про билет до Пескары. Тогда что остается? Фига в кармане.
Он долго не мог понять, куда его везет автобус, пока не узнал очертания универмага недалеко от входа в парк. Выскочив из автобуса, Лев кинулся в толпу, уже приодевшуюся к вечерним походам по ресторанам и концертным площадкам. Дефилирующие мимо девушки уже слегка прикрыли свои телесные прелести, но от этого ничуть не стали менее соблазнительными. Стоило Багрянскому более внимательно остановить взгляд на одной, как он тут же вспомнил об Илонке. Со всеми треволнениями дня он даже забыл об этом юном чуде. Машинально взглянув на часы, он уныло сообразил, что до встречи с ней еще целых три с половиной часа. И как их провести – нет никакого понимания.
Багрянскому стало совсем невесело. Интересно, следят сейчас за ним? Впрочем, какая разница? Он вспомнил, как там, в Москве, Марк наставлял его ни при каких условиях не поддаваться панике и вести свою роль так, будто никаких преследователей нет вовсе. Легко сказать, а как сделать? Ноги сами по себе привели его к дебаркадеру, где причаливают маршрутные катера. Не задумываясь, он прыгнул на борт одного из них, который тут же отвалил от берега.
Вся маленькая бухточка на краю парка открылась как на ладони. Никто вслед за ним не отчалил и вообще не проявил к его персоне хоть какое-то внимание. Только несколько чаек поднялись с пирса вместе с волной. Это радовало. Поразмыслив еще пару минут, он пришел к выводу, что если его не смогут прижать где-то в городе и силой отнять контейнер, тогда утром его будут ждать в аэропорту или вечером на пирсе нового морского порта. Но это завтра. А сейчас, стало быть, там никто его не ждет. Отлично. Туда ему и надо.
Высадившись в порту, он узнал, где паркуются частные суда, и прямиком двинулся туда. Слова таксиста Мирко о том, что за деньги можно доплыть до Пескары быстрее и комфортнее, чем на пароме, вспомнились, как говорится, к месту. Пять сотенных бумажек евро в качестве аванса мгновенно растопили языковой барьер между ним и пожилым хозяином девятиметровой моторной яхты.
Первым порывом Багрянского было тут же отчалить. Тем более что капитан ничего против не имел. Но вспомнив об Илонке, он так и не нашел в себе силы отказаться от запланированного еще за завтраком оргазма. В итоге договорились, что капитан на своей яхте «Долорес» будет ждать у единственного знакомого Льву пирса в парке в шесть утра. Ну а если?..
Багрянский на какое-то мгновение словно спустился с небес на землю. С чего это он раскатал губы на Илонку? Может, вообще у него ничего не получится? И что, заниматься онанизмом всю ночь?
– Послушайте, капитан. Я добавлю сотню-другую, если вы будете с полночи ждать меня на причале в парке. Может так случиться, что раньше отчалим.
Капитан, естественно, согласился. Прежде чем покинуть яхту, Лев оставил на ней свою сумку и соскочил на берег.
Лучше бы яхта со знойным именем «Долорес» отчалила к итальянскому берегу прямо сейчас.
Не дождавшись курьера в холле отеля, на который навел таксист Мирко, Попов забил тревогу.
– Ну, где он? – задал он сам себе тревоживший его вопрос.
Поскольку отвечать больше было некому, Обрадич попытался высказать свое предположение. Но русский перебил его:
– Знаю. Знаю, что ты скажешь. Пошел погулять. Пошел в кофейню. Бабу подцепил. Но ты понимаешь, он не турист, а курьер. Наверняка что-то задумал. Делай, Златко, что-нибудь. Раз он не вышел к заказанному такси, значит, что-то заподозрил. Из номера не выписался, а вещей нет. Где его искать?
– Есть тут у меня одна идея. Ты здесь со своими ребятами посиди, а я распоряжусь. Здесь лучше, чем на воздухе. Не так жарко.
– Смотри, какой заботливый. Ты, дорогой, не волнуйся за нас. Не растаем. Я хочу знать, о чем ты распорядишься.
– Пожалуйста, – обиделся Златко.
Он приказал своему человеку допросить персонал отеля, торговцев на площади перед ним. Может, кто и заметил контакты курьера. Другого своего помощника с аналогичным заданием он отправил в «Президент- Отель».
– А мы все же здесь посидим. Пивка еще выпьем.
Примерно через час Обрадичу позвонил «гонец», отправленный в отель. Златко молча, не перебивая, выслушал.
– Имеются кое-какие зацепки. Слушай. В ресторане отеля, где твой курьер толкался утром, его видели с какой-то официанткой. Только что она сменилась. Мои люди выясняют ее домашний адрес. Мы с тобой отправимся по этому следу. Твои люди попарно с моими на всякий случай будут контролировать этого таксиста Мирко, а заодно на его же машине прочешут все вечерние рестораны. Может, курьер с девчонкой куда-нибудь отправился ужинать.
