фразу не под силу никому. Разумеется, кроме ее автора. Время от времени, усмехаясь в свою грязно- седоватую бородку, Дорошин услышал голос Дедова, который ничего другого не мог придумать, как «Соня, принеси чай». Духон записал: «Мало не покажется», Огнев сострил по-своему – «Лампочка, зажгись!», а покойный генерал Лебедь скомандовал: «Рота, в ружье!» Дальше Дорошин слушать не стал.
«Люди не меняются», – сделал он свой вывод.
– Читайте, – произнес Президент как ни в чем не бывало, протягивая листок гостям.
Любимов, стоявший ближе, взял бумагу и, даже не надевая очков, отчетливо увидел заголовок.
«Меморандум», – услышала Наташа его холодный, твердый голос. Далее наступила тишина. Девушка догадалась, что гости занялись читкой меморандума. Смысл этого слова она прекрасно понимала. Но что обычно содержит подобный документ, кроме как содержание меморандума хулигану Квакину из книги Гайдара «Тимур и его команда», она не знала. «Явно что-то серьезнее, судя по тональности разговора в кабинете», – справедливо решила президентская дочь.
Шустро проскочив мимо затаившейся Наташи, в отцовский кабинет пожаловала черная лабрадорша.
– Это за мной, – сострил Президент, нежно потрепав любимую собаку за загривок. – Нам пора на прогулку. Если желаете, продолжим разговор на воздухе. Когда дочитаете, прошу.
Президент пошел к выходу, а его дочь, затаив дыхание, буквально вжалась в нишу.
«Вот и свиделись. Вот и обнялись», – подумала она.
Наташа уже собралась исчезнуть из своего укрытия, как в отцовском кабинете снова ожили голоса.
– Ну и что ты думаешь? – спросил дядя Виталий дядю Колю.
– Что я думаю? Хороший документ, правильный. Раз Президент его подписал, вдвойне правильный, – без тени какой-либо озабоченности рассудил Любимов.
– Но это полностью перечеркивает два года наших усилий, заметь – усилий совсем в другом направлении. Ты что, хочешь сказать, что не понимаешь ситуации? Как же быстро ты переменил мнение.
Смирнов суетливо зашагал по кабинету.
– Пойдем, нас ждут, – напомнил Любимов.
– Нет уж, сворачивать с полпути я не намерен. Отступление смерти подобно. Нашего сценария выборов не будет. Референдума не будет. Ожидаемого результата не будет. Изменений в Конституции не будет. Нас не будет. Ты это понимаешь? Или дурачишься?
Дядя Виталий так разволновался, что стал, как говорится, рубить правду-матку:
– Мы обязательно должны добить Президента.
От такой неожиданной постановки вопроса Наташа чуть не вскрикнула.
Но это вместо нее сделал дядя Коля.
– Ты что несешь? – возмутился обычно глухой и спокойный голос.
– Да брось, ты прекрасно меня понял. Президента надо убедить дезавуировать свою подпись. В случае чего скажем, что воспользовались его факсимиле или еще что-нибудь придумаем…
– А разве ты слышал от Президента, что он от чего-то отказался? Неважно от чего – от меморандума или от внесения изменений в Конституцию? Я лично не слышал.
– Тогда сейчас же и расставим точки.
Смирнов заспешил на улицу, не оставив шансов соратнику что-либо возразить. Когда их шаги окончательно утонули в коврах коридора, Наташа зашла в отцовский кабинет.
На журнальном столике лежал лист бумаги матово-желтого цвета.
– Так вот ты какой, цветочек аленький… – прошептала она.
Президентская дочь взяла меморандум в руки и стала читать:
«Мы, нижеподписавшиеся граждане России, облеченные властью и общественным статусом, по велению сердца и с пониманием собственного долга, составили настоящий меморандум в принципиально краеугольный момент развития современной российской государственности.
Впервые наша страна стоит на перекрестке перехода власти в соответствии с цивилизованными и многократно реализованными в мире демократическими принципами, закрепленными российской Конституцией.
Наша обеспокоенность и тревога в этот исторический момент обусловлена глубоким пониманием факта, что за минувшее десятилетие политических, экономических и социальных преобразований, сравнимых с историческим периодом, равным столетию, легитимной власти и обществу не удалось сделать процесс демократических необратимым. В стране еще живы и активно подогреваются настроения, пропитанные жаждой политического реваншизма одних слоев населения, националистического угара – других, массовой общественной уравниловки – третьих и гражданского равнодушия – четвертых.
Но историю невозможно вершить «по щучьему велению, по моему хотению».
Историю невозможно ускорить ни щелчком волшебного пульта в руках чиновников, ни сверхмощным космическим ускорителем, созданным великими учеными. Любой миг истории, в том числе и самый болезненный для общества, надо стоически пережить, переболеть, перестрадать. Другого не дано. Ни при каких условиях нельзя возвращаться с полпути назад.
Вот почему мы, нижеподписавшиеся, ставим своей задачей ни в чем и ни у кого не допустить соблазна реванша.
Вот почему власть, сдающая государственные дела, и власть, готовая принять их, при легитимном одобрении народом этой преемственности путем прямых всенародных выборов, берут на себя обязательство всем доступным политическим и экономическим ресурсом защищать существо состоявшихся договоренностей.
Важнейшие из них, требующие персонального закрепления в данном документе, это:
сохранение гарантий конституционной нормы, регламентирующей сроки и принципы перехода президентской власти;
сохранение гарантий конституционных норм федеративного устройства страны;
сохранение гарантий конституционной нормы прав и свобод личности;
сохранение гарантий конституционной нормы свободы слова.
Договоренности, закрепленные документом, действуют до две тысячи двадцать пятого года. Договоренности, выходящие за рамки данного документа, являются его неотъемлемой частью, но могут быть пересмотрены по инициативе любого, подписавшего его. Документ является строго конфиденциальным и может быть предан гласности исключительно при согласии всех его гарантов или при возникновении в стране ситуации, угрожающей любому из закрепленных настоящими договоренностями положений.
В случае, если кто-либо из гарантов меморандума уходит из жизни, его подпись дезавуируется и не может быть упомянута при любой форме использования документа.
Составлено 19 декабря 1999 года».
Какой же молодец папка, с гордостью и одновременно с некоторой растерянностью подумала Наталья, прочитав документ. Она почему-то сначала решила, что отец, подписав этот меморандум, допустил что-то крайне непорядочное. На самом же деле папа заботился о будущем страны, в том числе и об их с Маринкой будущем. Чтобы страна больше не выглядела пугалом для Европы и всего мира…
Старшей дочери Президента в ее достаточно раннем возрасте уже были близки идеалы свободы и демократии, как высокопарно порой говорили о них политики, упражняясь в ораторском искусстве. Сегодня именно ее отец – гарант этих идеалов. Причем гарант еще и потому, что был среди тех, кто нес эти идеалы России все последние десять лет. Тут Наташа подумала: разве дядя Толя Собчак, Михаил Сергеевич, Борис Николаевич Уралов, Дмитрий Сергеевич Лихачев – не эти люди? И разве папа не был с ними?
Что, папа стал думать по-другому? Что, должность меняет или, может быть, ломает людей? Или, может быть, с кем поведешься, от того и наберешься? Вопросы один за другим, как лавина, обрушились на президентскую дочку. Так, наверное, лавина унесла там, в горах, артиста Сережу Бодрова. Наташа почему- то вспомнила о своем кумире и чуть не заплакала от горя.
Никто ее не понимает. Ведь и с мамой же пыталась поговорить о том же. Впустую.
– Ну ладно, посмотрим, – сказала она жестко. И крепко сжала губы, как делает папа, когда принимает решение.
Больше не раздумывая ни секунды, она свернула листок с меморандумом в трубочку и спрятала под
