прижал портфель рукой к коленям и повернул голову. Рядом со скамейкой, широко расставив ноги, стоял хорошо одетый мужчина с короткой, аккуратно подстриженной бородкой. Мужчина улыбался немного виновато, понимая, что побеспокоил непростого человека.
– Вы что, не узнаете меня, Федор Филиппович?
– Чего ж, узнал, Семен Семенович.
– Раньше вы меня по имени-отчеству не называли.
– Ты же теперь солидный человек, щетину запустил, как у Хавьера Соланы. В бизнес ушел?
– Не совсем так, Федор Филиппович. Разрешите присесть?
– Разрешаю. Садись, Смирнов, – генерал забросил ногу за ногу, помолчал. – Я в случайные встречи не верю, – проговорил Потапчук. Майор Смирнов рассмеялся:
– Вы прежний, анализируете, высчитываете, под все базу подводите, или это тоже рудимент – бесполезная в сегодняшних обстоятельствах старая привычка? Вы не на пенсии?
– Я на пенсионера похож, раз по парку гуляю?
– Пенсионеры гуляют или с собаками, или с внуками, а вы с портфелем.
– Портфель ни о чем не говорит, – Потапчук снял с портфеля ладонь. – Может, я в него пустые бутылки собираю или в бизнес подался, как и ты.
– У вас глаза другие, с таким взглядом в бизнесе делать нечего.
– Это почему? – удивился генерал, – Вы человека, когда на него смотрите, догола раздеваете, как при обыске. Бизнесмены таких взглядов не любят.
– При обыске, – напомнил Федор Филиппович, – опись составляют, все содержимое кошелька переписывают. Бизнесмены тоже деньги в чужих кошельках считают.
– Э, нет, – повертел указательным пальцем майор Смирнов, – считать-то они считают, но никогда вопроса не задают, где деньги взял. И тем более не спрашивают, не краденые ли они.
– У тебя денег в кошельке не очень много.
– Согласен, денег никогда много не бывает. Но мне и моей семье хватает.
– Выследил ты меня, Семен Семенович?
– Признаться, да. Третий день тут гуляю, свежим воздухом дышу. А человек я, между прочим, занятой, времени свободного у меня мало.
– Что ж не позвонил? Телефон у меня не изменился.
– Боюсь, – честно признался майор, – да и не все я до конца понимаю. Я на вас смотрю, Федор Филиппович, и нутром чую, вы человек счастливый.
– Почему?
– Вы на своем месте находитесь, отсюда и счастье. А я хоть и больше вас получаю и одет получше, позволить многое себе могу, но счастья нет, потому что я не на своем месте оказался.
– Тебя никто в шею на улицу не гнал.
– Но никто и не удерживал, – в сердцах произнес Смирнов и хлопнул ладонью по колену. – Я не с обидой пришел, не с претензиями, хотя вы, Федор Филиппович, всего и не знали.
– Смотрю, Смирнов, счастье свое ты так и не отыскал.
– Не там я его искал.
– Счастье везде найти можно.
– Не в нем суть. Работу я себе нашел, как думал, неплохую. Работа – она, как любимая женщина, поначалу нравится…
– А потом начинаешь недостатки в ней отыскивать, – вставил Федор Филиппович.
– В моем случае по-другому произошло: я недостатки наперед видел, но думал, если я человек честный, то честным и останусь. А деньги – они субстанция сволочная, втягивают потихоньку. Один раз совестью поступился, второй, третий, а там, смотришь, и дороги назад уже нет.
– Ты, Смирнов, считаешь, что эту черту уже переступил?
– Не хочу переступать, потому и вас отыскал. Ушел я работать потому, что мне деньги нужны были, детей хотел поднять, чтобы жене немного полегче стало. И скажу вам, Федор Филиппович, честно, все это у меня получилось. Может, вы торопитесь, я вас задерживаю, не нужны вам мои проблемы?
– Нет, говори, Смирнов. Только самая большая проблема у меня сейчас – не закурить, а ты мне, сволочь, огонек поднес, – слово «сволочь» Потапчук произнес беззлобно, ничуть не обидев Смирнова.
– Хотел услужить.
– Рассказывай дальше.
– Я работу несколько раз менял, все не хотел в дерьмо вляпаться. Но всякая работа, связанная с большими деньгами, она дерьмо сама собой предполагает. Я этого раньше не понимал, сейчас наверняка знаю, что чем больше денег платят, тем больше дерьма за теми деньгами.
– Это все теории. А ты знаешь, Смирнов, я – генерал-практик. Тебе от меня, собственно, что нужно? Если душу излить хочешь, я не очень хороший помощник. Есть телефон доверия, в конце концов, можешь с квалифицированным психологом поговорить. А если знаешь о каком-нибудь преступлении, то говори напрямик.
– Федор Филиппович, не торопите, по порядку буду излагать. Три работы я поменял, меня заметили. Третью, теперешнюю, уже сами предложили, я ее не искал. Навели справки по предыдущим делам, выяснили, что я человек надежный, не краду, лишнего не болтаю.
– Кое-чему я тебя, Смирнов, все-таки научил.
– Да уж, спасибо, Федор Филиппович, научили неразумного. От денег отказаться ох как тяжело, особенно если тебе их заработать предлагают, а не за преступление.
– Преступление – оно тоже работа, и ты, Смирнов, это не хуже меня знаешь, ведь не одно дело вместе раскрыли.
– Да, Федор Филиппович, знаю. Год назад меня переманили. Если человек зарабатывал сто пятьдесят долларов, а ему предложили сто семьдесят, он уйдет с радостью, не задумываясь. А если человек зарабатывал пять тысяч долларов, а ему предложили пять двести, он даже пальцем не пошевелит, какие бы перспективы ему ни посулили.
– Ну, это дело понятное, – сказал Потапчук, поглядывая на сигарету, словно она уже тлела в его пальцах.
– Так вот, мне со ста пятидесяти долларов, конечно выражаясь фигурально, предложили пять тысяч.
Потапчук негромко присвистнул, постучал фильтром сигареты по портсигару:
– Хорошие деньги, выражаясь фигурально. В моем кошельке никогда столько не водилось.
– А у меня и поболее бывало, случалось, деньги чемоданами возил, чужие, конечно.
– Чемодан денег – вещь серьезная.
– Первое время я офис охранял, службу хорошо наладил, ко мне присматривались. Фирма продовольствием торговала, консервами, соками, конфетами, печеньем – тем, чем завалены киоски по всему городу. Вызвал меня как-то раз к себе босс, дверь в кабинет закрыл, подмигнул многозначительно и говорит: «Ты большие суммы денег спокойно воспринимаешь, руки не дрожат, ноги не подкашиваются?» – «Не знаю, – говорю, – я больше пяти тысяч в руках не держал». Он открывает шкаф, достает коробку из-под ксерокса, а там, хотите верьте, хотите нет, до самого верха в целлофане запечатанные пачки долларов полтинниками. «Фальшивые?» – спрашиваю. «Нет, – говорит, – самые настоящие». – «Почему не в сейфе держите?» А он смеется, говорит:
«В сейф ящики из-под ксерокса не влезают». Посмотрел он на меня, видит, руки не трясутся," пот на лбу не выступил. «Молодец, – сказал, – спокойно ты к деньгам относишься». При мне скотчем коробку заклеил. «Бери, – говорит, – коробку и отвезешь ее в Смоленск», – и адресок подает. Я смутился, говорю, мол, расписку дайте. «В чем? – улыбается. – Деньги же ты получил. В бизнесе только честному слову верить можно, расписки здесь не действуют. Сумма такая, что за нее голову оторвут и тебе, и мне. Так что вези коробку. Я тебе ее из рук в руки дал, и ты из рук в руки отдашь. И привет от меня передавай. Оттуда сразу позвонишь. Вот трубка», – и кладет мне в карман сотовый телефон. «Ребят, – говорю, – надо взять». – «Возьми с собой двоих, в туалет с коробкой не пойдешь, если приспичит? Бери машину в гараже и вези». Обомлел я, но виду не подаю, коробку взял, пришел в свой кабинетик с картонкой. Боюсь ее оставить, не знаю, куда деть – под стол засунуть, в шкаф спрятать? Намучился я, но привез. Всю ночь гнали, за рулем
