районной прокуратуры. Но обычно от таких мелких сошек нужно ждать самых больших гадостей. Следователю запала в душу та настойчивость, с которой Лукин отказывался перечислить наследство в фонд мира. То, что наследство “липовое”, следователь понял с первой минуты, вот только доказать этого не сумел. И надо же было такому случиться, что в послеперестроечные годы судьба вновь столкнула следователя и Лукина.
К несчастью, дом, в котором проживал Самсон Ильич, принадлежал к районной следовательской епархии.
И дело-то оказалось пустяковым. Арестовали ханыгу, пытавшегося на Казанском вокзале сбыть за пару бутылок водки серебряный напрестольный крест. Ханыга недолго упирался, рассказал, как ограбил церковь в своей деревне, припомнил коллекционера, которому предложил одну из икон возле антикварного магазина, припомнил старика с редким именем – Самсон Ильич, случайно оказавшегося на квартире любителя церковной живописи. Лукин по просьбе знакомого коллекционера всего лишь оценил икону конца восемнадцатого века, недорогую, но.., к несчастью, украденную из деревенской церкви.
Лукин не имел никакого отношения к ее похищению, сам он не покупал и не продавал икону, лишь выступил в роли эксперта. Коллекционер, все-таки купивший ее, когда из уст следователя прозвучало: “Сами расскажете о Самсоне Ильиче Лукине или же мне вам о нем рассказать?”, дрогнул и вписал в протокол адрес своего друга, приходившего к нему на квартиру.
От обвинений в соучастии Лукин “отмазался”, даже не прибегая к обширным связям. Он дал следователю, сразу признав в нем бывшего чиновника из инюрколлегии, нужные показания и, как надеялся, распрощался с ним навсегда. Но не тут-то было.
Старые обиды и подозрения помнятся долго. Теперь любое преступление, связанное с предметами искусства и старыми книгами, следователь упорно пытался замкнуть на Лукина. Жить стало невозможно, и Самсон Ильич попросил влиятельных знакомых, чтобы те урезонили следователя.
Лукин сумел-таки доставить тому несколько крупных неприятностей и теперь, встречаясь со старым знакомым на улице, вежливо здоровался и интересовался:
– Как у вас идут дела, Иван Иванович?
– Ты мне еще попадешься! – неизменно слышалось в ответ.
– Помилуйте, о чем вы говорите? – разводил руками Лукин, в душе проклиная день, который свел их вместе.
Трижды следователь устраивал внезапные обыски в квартире Лукина, и все три раза ему приходилось потом извиняться сквозь зубы. –Изъятые ценности возвращались, так как у Лукина неизменно отыскивались бумаги на их приобретение или же свидетели, подтверждавшие, что изъятые следователем вещи находятся в квартире уже лет десять и никакого отношения к недавней краже не имеют.
Однажды, когда Лукин возвращался домой теплым дождливым осенним вечером, следователь появился у него на дороге – внезапно, как чертик, выскочивший из табакерки. То, что служащий правоохранительных органов пьян, сомнений не вызывало.
Иванов тут же ухватился за рукав чужого плаща и зашептал:
– Лукин, ты скотина.
– Не понимаю, о чем вы?
– Ты испортил мне жизнь. Ты рушишь мою карьеру, из-за тебя я выгляжу в глазах начальства полным идиотом.
– Я в этом не виноват, – мягко сказал Лукин, пытаясь отстранить от себя следователя, – не я устраивал обыски.
Но следователь вцепился в антиквара мертвой хваткой:
– Я знаю, что твое наследство липовое и живешь ты на деньги, добытые нечестным путем.
Самсон Ильич лишь пожал плечами и мягко улыбнулся:
– Вы не совсем здоровы. Хотите, я остановлю такси и отправлю вас домой? Вам бы полежать, отдохнуть, выспаться…
– Сорок тысяч, – проговорил следователь.
– Чего?
– Долларов, конечно!
– Если у вас появилась такая сумма, я рад за вас, – сказал Лукин.
– Ты падаль, – прохрипел следователь. – Ты дашь мне эти деньги, и тогда я от тебя отстану.
– Ах вот оно что! – вздохнул Лукин. – В таком случае оставим разговоры про справедливость и честность в стороне.
– Это сугубо деловое предложение. Сорок тысяч…
– Я бы с удовольствием поделился с вами богатством, если бы оно у меня имелось. Вы же сами проводили обыски и знаете, что квартира моя пуста.
– Ты пожалеешь! – сказал следователь.
– Мне жаль, что я не могу поделиться тем, чего у меня нет.
По глазам следователя Лукин видел: деньги тому крайне нужны. То ли Иванов попал в передрягу и ему нужно срочно откупиться, то ли быт заел до такой степени, что человек готов требовать взятку от подозреваемого как положенное по закону. Но в азартные игры со следователями Лукин не играл принципиально.
«Шантажисты – народ гнусный, – подумал он. – Стоит один раз дать деньги, и потом хлопот не оберешься. Зарабатывать они не умеют, умеют лишь требовать. От шантажиста невозможно откупиться раз и навсегда, это долгоиграющая пластинка. Да и где гарантия, что он не провоцирует меня на дачу взятки, чтобы потом упечь в тюрьму? Вот только сумма несуразно большая…»
Додумать Лукин не успел.
– Ты твердо решил отказаться? – услышал он хриплый голос следователя.
– Мне опасаться нечего, я чист перед законом, – Самсон Ильич почувствовал, как разжались пальцы на рукаве его плаща.
– Я предупредил, а теперь бойся меня! – и следователь нетвердой походкой отправился к троллейбусной остановке.
"Несчастный человек”, – подумал Лукин об Иванове, поднимаясь к себе домой.
Самсон Ильич считал, что поступил правильно, и не жалел об этом, как не жалел ни о чем уже случившемся, но жестоко ошибся. Назавтра днем, когда Лукин лишь успел сделать пару звонков знакомым и договориться о встречах, к нему с обыском нагрянул знакомый следователь: якобы в квартире у Самсона Ильича, по оперативным данным, находилась партия похищенных икон. Это даже позабавило Лукина, настолько идиотским было это предположение. Но вскоре улыбка исчезла с губ Лукина. При понятых и милиционерах следователь распахнул платяной шкаф, и не успел Самсон Ильич даже возразить, как рука следователя исчезла в кармане плаща хозяина квартиры и тут же появилась на свет, но уже не пустая: на ладони лежали похожие на спелые желуди два пистолетных патрона.
– Их там не было, – выдохнул Лукин, – вы их подбросили!
Следователь глянул на него красными от проведенной без сна ночи глазами.
– Все так говорят, но факт налицо. Прошу отметить, что в кармане плаща найдены боеприпасы.
Еще через полчаса в квартире был найден и пистолет, который Лукин видел впервые в жизни. Теперь он уже ничему не удивлялся, он был готов к тому, что в квартире обнаружат и наркотики. Но, к счастью Лукина, перед самым обыском их не оказалось под рукой у следователя.
На встречу со знакомыми Самсон Ильич, естественно, не попал. Его увезли в следственный изолятор, а квартиру опечатали. Вскоре адвокат сообщил Лукину малоприятную новость: как оказалось, из пистолета, найденного в его квартире, было совершено два убийства.
– Я, конечно, понимаю, что вы здесь абсолютно ни при чем, – вздохнул адвокат, – но доказать это практически невозможно. Даже если удастся полностью отклонить обвинение в убийствах, то остается хранение оружия и боеприпасов.
– Мне их подбросили, – вздохнул Лукин.
– Я понимаю и сочувствую, но в суде мое понимание в расчет не возьмут.
Вот тогда Самсон Ильич и пожалел, что не дал следователю денег. Он боялся говорить об этом в открытую, несколько раз намекнул Иванову на допросах, что согласен пересмотреть свою позицию, готов
