скатившийся обратно под откос. Но остальные уже оправились — да и большая часть масла впиталась в землю, — один за другим, десяток за десятком, мертвые солдаты карабкались навстречу топорам.
Новая команда — и несколько пылающих факелов упало на землю, прямо в кучу копошащихся тел. Полыхнуло чадящее пламя, повалили клубы дыма, огонь охватил вымазанные маслом тела…
Но таким способом остановить зомби было невозможно. Они шли сквозь огонь, не обращая внимания на горящие конечности, втаптывая в раскисшую глину тех, кто не сумел устоять на ногах. Мертвые солдаты упрямо карабкались вверх по склону, скользя, иадая… и все же продвигаясь вперед.
Длинная, ветвистая плеть молнии с треском и шипением хлестнула по рядам наступающих. Попади она в живого — и ему бы не уцелеть, а зомби лишь покачнулись, да в воздухе добавилось запаха паленого… Маги особо не изощрялись — непрерывный поток пламени бил в ряды наступающих, превращая их в обугленные головешки.
- Чего они пытаются добиться? — герцог Фирус опус тил магическую трубу и повернулся к Сандору.
Архимаг, пока не принимавший участия в сражении, лишь пожал плечами.
— Все это мне кажется бессмысленным, — продолжал гнуть свое герцог. — Он положит на этом берегу всю свою армию и не продвинется ни на шаг.
— Боюсь, маршал, вы недооцениваете некроманта.
— Скорее, вы его переоцениваете, лорд Сандор. Посмотрите, трупами уже завалены все подходы к нашим позициям. Его солдатам все труднее преодолевать этот вал, тогда как мы имеем возможность без труда менять уставших бойцов. И наши потери… просто смехотворны. Если и дальше пойдет так…
— Поймите, милорд, некромант далеко не пустая помеха. Он, как я могу с уверенностью заметить, сильнейший маг изо всех, кого я когда-либо встречал, — Сандор покачал головой, то ли оценивая могущество некроманта, то ли сетуя над своим неумением даже в столь ответственные моменты говорить коротко и по существу. Это, впрочем, было неудивительно — долгие годы, проведенные на посту ректора школы Сан, приучили его к высокопарным, длинным речам.
Он бросил взгляд на поле боя. Пока что этого боя не наблюдалось, скорее имело место жестокое побоище. Не менее двух тысяч павших мятежников… и от силы пара-тройка десятков убитых и более-менее тяжело раненных гвардейцев. Расклад однозначно в пользу Империи. И это-то больше всего и беспокоило Сандора, прекрасно понимавшего — высокая магия еще не сказала своего последнего слова. Да что там, она сказала только первое, хотя и весьма, весьма впечатляющее.
Какая-то девушка, лет восемнадцати от силы, метнула огненный шар в некроманта — он, как и несколько всадников рядом с ним, был как на ладони. Сияющий фаербол встретил на своем пути что-то слабо блеснувшее, как будто воздух перед ним на мгновение сгустился, став похожим на небольшое, как раз по размеру шарика, зеркало — и, оставляя за собой огненный след, фаербол метнулся обратно, к той, что так неосмотрительно породила его. Юная волшебница слишком поздно заметила угрозу — и не успела увернуться.
Словно в ответ на этот выпад, с южного берега ударила баллиста. Длинное копье метнулось к людям, спокойно стоящим на холме, и было отброшено в сторону небрежным движением кисти Архимага.
— Видите ли, любезный герцог, — продолжал Сандор, — некромант, безусловно, силен. Скажу больше… ни я, ни мои ученики… даже собравши все силы воедино, не смогли бы призвать этих чудовищ. Даже одного. А ведь до сего наш противник не слишком стремился демонстрировать свое могущество — ну разве что в бою с армией Древлина. Да и там он не вышел за рамки темного искусства, а наше знание об этой стороне магии имеет немало пробелов. Здесь же он применяет против нас классическую магию, но не просто усиленную — скорее искаженную до неузнаваемости, и подпитываемую огромной силой. Откуда он берет ее, я не знаю…
Сандор лукавил. Он прекрасно понимал, с кем или, вернее, с чем столкнулась на берегу Свиязи имперская армия. Но сказать, что им противостоит в какой-то мере воплощение самого Торна? Много ли полководцев, офицеров и простых солдат захотят, защищая императора, человека, противостоять богу? Архимаг не готов был выяснять это.
— Я думаю… простите, герцог, и не воспримите это как намерение усомниться в ваших полководческих талантах… так вот, я думаю, что главный удар некромант нанесет с минуты на минуту. Все, что мы видим, — не более чем, как говорят военные, разведка боем. Обратите внимание, его потери велики, но полегли-то в основном зомби, которые и так для обученного солдата не представляют серьезной угрозы. Теперь же он попробует что-нибудь иное.
— Вы знаете, что именно?
— Я догадываюсь. И мне очень жаль, если мои догадки оправдаются. Помешать этому мы не сможем…
Магистр Берг поднял руки над головой, его голос, казалось, перекрывал лязг стали и шипение горящей плоти. Те, что стояли рядом с ним, попятились — не настолько, впрочем, чтобы выйти из-под защитного купола, границы которого очертил паж, специально для этого случая запасшийся торбой с толченым мелом. И сама Тея, и ее ближайшие сановники уже убедились, что здесь, под прикрытием невидимого глазу, но от этого не менее надежного полога они в безопасности — несколько огненных шаров, способных превратить в обугленную головешку воина в полных доспехах, отлетели от незримого щита назад, поразив тех, кто их послал.
С самого начала Берг не предполагал, что в этом бою ему придется применять что-либо столь банальное, как огненные мячи, удары ледяных зарядов или ветвистые цепи молний — все то, чем так любят щеголять недоросли-волшебники, едва достигшие статуса ученика. Что толку в этих игрушках, если они способны уложить всего лишь одного-двух противников, пусть эти развлечения останутся для новичков. Пора вступить в игру высшей магии.
Заклинание было произведением искусства, и Берг даже пожалел, что не услышит в свой адрес комплиментов. Увы, кто способен был оценить изощренность и мощь этой магии, находились по ту сторону реки. Он плел простое на первый взгляд заклятие, добавляя в него штрихи, рожденные в его уме под влиянием Чаши, вливая в привычные формулы новое значение и огромную силу.
Атака остановилась. Потянулись томительные секунды. Имперские стрелки, опрометчиво решив, что враг сломался, что наступление захлебнулось в крови, ликовали. Впрочем, это не мешало им продолжать стрельбу, щедро расходуя болты, непрерывно подносимые мальчишками-подавальщиками. Мятежная армия продолжала нести потери.
Увы, не только рядовые бойцы почувствовали воодушевление.
Задолго до начала битвы герцог Фирус приказал полку латной кавалерии перейти реку и укрыться в ближайшем лесу. В отличие от гвардейских полков, этому отряду не полагалось своего имени, но сами они любили называть себя «единорогами» — частично потому, что этот полумифический, давно уже канувший в небытие зверь был вышит на их зеленом знамени, а частично из-за доспехов, защищавших могучих, способных нести огромный вес боевых коней. Острый шип, торчащий из стальной маски, прикрывающей лоб каждого боевого жеребца, был сам по себе грозным оружием — и коней специально обучали им пользоваться. И теперь латная конница изнывала в ожидании схватки. Густой кустарник и плотные ряды деревьев надежно укрывали двухтысячный отряд всадников. В другое время, в другом месте и, что куда важнее, с другим противником неожиданный удар кавалерии сумел бы повернуть вспять течение боя, если бы имперцы дрогнули под натиском врага.
Полковник «единорогов», барон Герхард тер Гросс, тоже увидел, как замерли то ли в нерешительности, то ли повинуясь неслышимой с такого расстояния команде, полки Теи. Магическая дальнозорная труба не лгала — похоже, атакующие действительно не выдержали шквала стрел и огня, обрушившегося на их ряды.
— Атаковать? — с оттенком высокомерия обратился он к стоящему рядом человеку в скромном сером балахоне.
— Нет, мой господин, — покачал тот головой. — От маршала не поступало распоряжения.
— Чар меня подери! — ощерился полковник, со скрежетом наполовину вытаскивая тяжелый эспадон из ножен и смачно вгоняя его обратно. — Такой момент! Если мы сейчас ударим! Ну же, Франк, зови своих, спроси! Быстрее… они же вот-вот опомнятся!
Франк, аколит ордена Сердобольных, сокрушенно покачал головой и сосредоточился. На лбу его
