линии, обозначавшие Тони. Еще через какое-то время она разглядела Могучих Рейнджеров. Проще всего было узнать драконов — в изображении Филиппа они всегда выглядели так, будто проглотили бочку жидкого пламени, и всегда сражались с Могучими Рейнджерами и с ангелами. Стоп, а это что такое? Круглая голова, смешные зеленые завитки вместо волос и оранжевые палочки, торчащие из каждого уха?
Чтобы развеять все сомнения, сбоку было нацарапано имя. Тристан.
Наклонившись, Айви подобрала кусочек черного мелка и дорисовала зубы-оливки. Теперь перед ней был портрет парня, у которого хватило доброты развеселить незнакомого восьмилетнего мальчика в самый печальный день его жизни. Айви вспомнила, какое лицо сделалось у Тристана, когда она распахнула дверь кладовки. Не выдержав, она запрокинула голову и расхохоталась.
Отказаться от плавания? Позвонить и отменить завтрашний урок? Ангелы-заступники, кого она пытается обмануть?
Тристан не сомневался, что он до смерти напугал Айви во время первого урока, однако она все-таки пришла. И он вел себя очень осторожно. Стараясь не дотрагиваться до нее, он учил ее, как профессиональный инструктор, а сам продолжал встречаться с как-там-ее-зовут и еще одной девочкой.
С каждым днем Тристану становилось все труднее оставаться наедине с Айви, каждый раз тщетно надеясь дождаться хоть какого-то намека на то, что ей нужно от него что-то большее, чем дружба и уроки.
— Кажется, я готов, Элла, — сказал он своей кошке после двух недель мучительных занятий, приносящих одно только разочарование. — Я ей безразличен, и с меня хватит. Я так больше не могу. Сегодня я, наконец, добьюсь от нее выбора между «Да» и «Нет».
Элла одобрительно замурлыкала.
— А после этого начну подыскивать себе монастырь, при котором есть команда пловцов.
На следующий день он принял решение не переодеваться для плавания. Он просто вышел из тренерской в бассейн — и замер.
Айви не было.
«Она забыла! Но нет!»
Он заметил на бортике возле глубокого края бассейна полотенце Айви и ее резинку для волос.
— Айви!
Тристан бросился к краю бассейна, и увидел ее там, в двенадцатифутовой секции, неподвижно лежащей на дне.
— О Боже!
Он нырнул прямо с бортика, погружаясь все ниже, ниже и ниже, чтобы добраться до нее. Он схватил ее, вытащил на поверхность и поплыл к бортику. Это оказалось нелегко, потому что Айви пришла в себя и стала отчаянно вырываться. Одежда сковывала движения, дополнительным весом тащила вниз. Наконец, Тристан выволок Айви на бортик и выпрыгнул следом.
— Какого черта? — пропыхтел он.
Она не кашляла, не отплевывалась, не задыхалась. Она просто смотрела на него, на его вымокший свитер, прилипшие к ногам джинсы, набухшие от воды носки.
Тристан опустил глаза, а потом сбросил с ног отяжелевшие от воды кроссовки, зашвырнув их сразу через несколько рядов трибун.
— Что ты делаешь? — спросила Айви.
— Нет, это ты что делаешь?
Она разжала руку и показала ему блестящий одноцентовик.
— Ныряла за монеткой.
И вот тогда он по-настоящему разозлился.
— Первое правило плавания, Айви, никогда — никогда, слышишь? — не плавать в одиночку!
— Но я должна была это сделать, Тристан! Я должна была проверить, смогу ли справиться со своим страхом без тебя. И я смогла. Понимаешь, смогла! — сказала она, ослепительно улыбаясь.
Ее мокрые волосы рассыпались по плечам. Смеющиеся глаза цвета изумрудного солнечного моря смотрели в глаза Тристана.
Потом Айви моргнула и нахмурилась.
— Послушай, так вот, значит, чего ты добиваешься? Хочешь быть телохранителем? Героем?
— Нет, Айви, — тихо ответил Тристан и встал с бортика. — Только что я снова убедился в том, что могу быть героем для кого угодно, только не для тебя.
— Подожди, — сказала она, но он уже повернулся, чтобы уйти.
— Постой!
Он не остановился, но в мокрой одежде быстро не убежишь, поэтому Айви успела вцепиться ему в ногу.
— Постой, я тебе говорю!
Тристан попытался вырваться, но Айви держала крепко.
— Значит, ты хочешь, чтобы я назвала тебя героем?
Он досадливо поморщился и дернул головой.
— Нет. Не совсем. Просто одно время я думал, что это могло бы дать мне то, чего я по-настоящему хочу. Но я ошибался.
— Чего же ты хочешь? — прямо спросила Айви.
«Какой смысл говорить ей об этом теперь? Никакого».
— Переодеться в сухую одежду, — равнодушно ответил Тристан. — У меня в шкафчике есть свитер и джинсы.
— Ладно, — Айви покорно выпустила его ногу. Но прежде чем он успел сделать хотя бы шаг в сторону, она поймала его за руку. На миг она задержала руку Тристана в своих ладонях, а потом вдруг поднесла к губам и поцеловала кончики его пальцев.
Потом посмотрела на оцепеневшего Тристана, смущенно пожала плечами и разжала ладони. Но теперь уже он схватил ее за руку и переплел свои пальцы с ее пальцами.
Поколебавшись, Айви осторожно опустила голову ему на руку. Тристан оцепенел. Неужели она не чувствует, что делает с ним? Неужели не слышит, как от этого невинного жеста его сердце пустилось вскачь, словно вот-вот выскочит из груди? Он опустился на колени на мокрый бортик бассейна. Взял ее за вторую руку, поцеловал пальцы и прижался щекой к ее ладони.
Она подняла на него глаза.
— Айви, — прошептал Тристан, и это слово было выдохом. — Айви.
И тогда ее имя превратилось в поцелуй…
9
— Он выиграл! — воскликнул Тристан. — Филипп выиграл два раза подряд!
Айви опустила руки на клавиши рояля, обернулась к Тристану и расхохоталась. Прошла почти неделя после их первого робкого поцелуя. С тех пор она каждую ночь перед сном вспоминала его — как и все следующие.
Она до сих пор не могла в это поверить. Она помнила все — каждое легкое прикосновение Тристана, каждое мимолетное касание. Каждый раз, когда он окликал ее по имени, она отзывалась откуда-то из глубины своего существа. И в то же время ей было необыкновенно легко и просто с ним. Иногда ей казалось, будто Тристан уже много-много лет был неотъемлемой частью ее жизни — вот, скажем, в такой момент, как сейчас, когда он валялся на полу ее музыкальной комнаты и играл в шашки с Филиппом.
— Просто не верю, что он выиграл у меня два раза из трех!
— Почти три из трех! — завопил Филипп.
— Поделом тебе! Будешь знать, как играть против Рыжика! — засмеялась Айви.
