— Все бы миром кончилось, — пробормотал, собираясь с мыслями, человек рядом с водителем. — А как теперь? Менты за такие дела…
— Подставил ты нас капитально…
— Не менты это были, ряженые, — ответил Сиверов, отряхивая с себя придорожную пыль. — Наверное, конкуренты прознали лишнее. Кого-то не устраивают переговоры,
На несколько минут в салоне воцарилось молчание. Все кроме Сиверова дышали тяжело, как после кросса.
— С чего ты взял? — наконец выдавил из себя водитель.
— Долго объяснять, — отмахнулся Сиверов. — Короче, не менты это. Ментов я знаю как облупленных. Смотрите веселей, не так уж все плохо.
Свернув с трассы, «Ауди» проехала пару километров по грунтовой. Водитель остановился, дав возможность одному из сопровождающих выйти и позвонить. Тот отошел на порядочное расстояние, предполагая у Сиверова фантастические слуховые способности. Вернулся мрачнее тучи.
— Они ждут. Я сказал, что по трассе мы не поедем.
Водитель кивнул. После получасовой тряски по ухабам они заехали в очередной поселок, остановились возле убогого местного клуба и вошли через черный ход.
В небольшом зале горел только один светильник. Он позволял видеть небольшую сцену с бархатным занавесом бордового цвета и ряды деревянных сидений, безжалостно исцарапанных публикой.
Некоторые места были заняты. Сиверов насчитал восемь человек. Еще примерно столько же стояло у стен. Люди из «Ауди» тоже остались.
— Рад приветствовать, — негромко произнес Глеб, как будто он в качестве хозяина принимал собравшихся в клубе. Навстречу встал Картавый.
— Мы тоже рады, что дело обошлось. Новости нас, конечно, не обрадовали. Но справки мы навести успели: это в самом деле были ряженые. Кому-то хочется пустить переговоры под откос. Но сила, я думаю, на нашей стороне.
— Тогда давайте по делу. Хватит на сегодня спектаклей.
Глеб не стал говорить прямо о режиссерах спектакля. Он сел на предложенное место в первом ряду. Здесь ему предстояло сидеть спиной к остальным, не имея возможности разглядывать их лица. Он особо в этом и не нуждался.
— Неплохо бы для начала еще раз выслушать ваши предложения, — раздался незнакомый Слепому голос.
— Никаких глобальных идей, — пожал он плечами. — Мне заплатили аванс, попросили смотаться сюда. Вот он я, приехал. Может, завтра-послезавтра переведут бабки, тогда буду работать дальше. Хотя, конечно, всякая задержка гасит мой энтузиазм.
Молодая женщина по имени Алиса летела в Ереван на открытие памятника своему прадеду. Человек этот не был связан с ней кровным родством, он всего лишь усыновил после Первой мировой войны сироту Манушак. Но бабушка всегда рассказывала о нем как о родном отце.
Американский плавильный котел давно перемешал расы и народности. Алиса была гражданкой США с латиноамериканской фамилией по отцу и ирландской по мужу, не знала другого языка, кроме английского. История бабушкиного прибытия в Америку казалась ей столь же далекой и легендарной, как истории времен Гражданской войны между Севером и Югом.
На бабушкиной родине Алиса никогда не бывала, только помнила над ее кроватью красивую фотографию горы Арарат на фоне ярко-голубого неба и другую вырезку из журнала — снимок старинной церкви на небольшом каменистом островке посреди озера.
Алиса слышала историю о покушении прадеда на Талаат-пашу. Последнее время, когда призрак новых терактов «Аль-Кайды» мерещился каждому американцу дома и на работе, ее смущали обстоятельства давнего дела. По сути это было справедливое возмездие, но по форме похоже на террор.
Бабушка Манушак никогда не рассказывала, как потеряла родителей, как попала в сиротский приют вместе с сотнями таких же девочек. Наверное, если б она поведала историю тех дней, Алисе было бы легче сделать для себя окончательный вывод.
Но если память доктора Арсена чтят на родине, скорее всего он действительно герой. Этим людям виднее, там ведь сама земля пропитана памятью о прошлом.
На длинном маршруте «Боинг» сделал посадку в Европе. Алиса побродила бесцельно по огромному аэропорту, купила пару сувениров. К ней обратился с вопросом симпатичный парень с черной полоской бородки-эспаньолки — он только что прошел регистрацию на ее рейс и ждал объявления на посадку. В салоне действительно оставались еще свободные места для пассажиров.
Незнакомец представился корреспондентом, они разговорились. Он тоже летел в Ереван, собирался присутствовать на открытии мемориального бюста. Но его интересовала другая фигура из прошлого. По заданию редакции он собирал материалы о друге Арсена — русском эмигранте по фамилии Лаврухин.
— По-своему уникальная личность, — сообщил корреспондент, не уточнив причин такой оценки.
— Я слышала о нем, — улыбнулась Алиса. — Они вместе уехали из Стамбула в Германию. И моя бабушка была с ними.
— Они, наверное, переписывались потом, когда ваши родные перебрались в Америку.
— Да, конечно. Осталось штук десять писем. От прадедушки вообще осталось не так много — я везу сейчас с собой эти письма, дневники и кое-какие личные вещи. Передам в исторический музей.
— Неужели безвозмездно?
— Я не нуждаюсь в деньгах. Тем более прадедушка не был ни рок-певцом, ни кинозвездой, чтобы
