— Я буду каждый день ездить на ней, — сказала она с милой улыбкой.
Конюх кивнул.
— Она всегда будет готова для вас, мистрис, — пообещал он.
— Фиона! — позвала Аликс свою ученицу. — Веди сюда Сторми. Ее нужно поставить в теплое стойло.
Девочка неохотно повиновалась.
— Она вас любит, — заметил лэрд.
— А я люблю ее. Она чудесная малышка, — сказала Аликс и дерзко спросила: — Синие глаза у нее от матери?
— Да, — сухо обронил он.
— Я так и подумала, но все остальное в ней от вас, милорд. Любой признает в ней вашу дочь.
— А можно мне завтра утром поехать на Сторми в холмы? — встряла Фиона, подходя к отцу. — Пожалуйста, па. Пожалуйста!
— На холмах слишком много снега, — покачал головой лэрд.
— Па-а-а! — топнула ножкой девочка.
— Фиона, твой отец верно заметил, — вмешалась Аликс. — На холмах действительно много снега. И там бродят голодные волки, которые с удовольствием закусят толстым пони и сладкой маленькой девочкой. Мы покатаемся во дворе. И пожалуйста, не топай ногой на отца. Это называется непочтением к родителю.
— Но, Аликс, я не могу пустить пони галопом во дворе! — запротестовала Фиона.
— Можем вообще не кататься, — спокойно ответила Аликс.
Фиона надула губки и нахмурилась. Аликс взяла девочку за руку:
— Пойдем домой. Я точно знаю, что кухарка испекла яблоки и сделала сахарные вафли.
Лэрд едва не рассмеялся, когда увидел, как мятежное выражение на личике дочери сменилось широкой улыбкой.
— Я люблю сахарные вафли и печеные яблоки, — объявила Фиона, послушно шагая рядом с Аликс к дому.
— Умеет она обращаться с детьми, это точно, заметил старший конюх, уводя в конюшню, пони.
Лэрд усмехнулся. Аликс прекрасно справлялась с капризным ребенком. Все это признавали. Сначала Фенелла и Айвер, и вот теперь конюх. Он почти ревновал дочь к красивой англичанке, но отчетливо понимал, что не сможет сам воспитывать Фиону, а старая нянька, живущая теперь на покое в своем коттедже, не справлялась с девочкой даже тогда, когда та только начинала ходить. Чудо еще, что девочка не покалечилась! Какое облегчение знать, что дочь находится в надежных руках! Может, теперь его перестанут донимать, требуя, чтобы он женился снова? У него есть наследница — Фиона, и на этом все!
Это его молодой дядя, Роберт Фергюсон из Драмкерна, обратил внимание племянника на Робену Рамзи и помог устроить этот брак. С тех пор как Робена предала мужа, Роберт был безутешен и полон стремления исправить содеянное. Он постоянно приезжал в Данглис и каждый раз сообщал имя новой кандидатки на роль жены лэрда. И чем яростнее тот отказывался, тем упорнее настаивал дядя. Малькольм Скотт терпел Роберта, потому что тот был самым младшим единокровным братом его покойной матери, которая очень его любила.
Но Малькольм не собирался второй раз жениться, чтобы снова остаться в дураках.
Прошла Двенадцатая ночь[6], и наступила настоящая суровая зима с морозами и метелями. Обитателям Данглиса приходилось теперь протаптывать и расчищать тропинки к конюшням, коровнику, курятнику и амбару. Весь скот стоял в теплых коровниках и овчарнях. Дни были короче, а ночи длиннее и холоднее, чем в предыдущие зимы.
Зато Аликс наполняла дом теплом и смехом. Лэрд заметил, что слуги относились к ней с почтением и выполняли все ее приказы. Лэрд неожиданно понял, что она к тому же лечит больных. Каждое утро перед маленькой комнаткой, которую Фенелла называла теперь аптекой Аликс, выстраивалась очередь.
— Она была бы кому-то хорошей женой, — выпалила как- то Фенелла, когда лэрд заметил, что у Аликс много работы. — С ней в доме воцарился порядок.
— Ты достаточно хорошо управляла хозяйством, — возразил Малькольм.
— И управляю еще лучше, следуя ее наставлениям, — сухо отозвалась Фенелла. — Вам нужна жена, да и дядя будет доволен, если вы женитесь и она родит вам сына. Неужели род Скоттов из Данглиса прекратится, потому что одна из Рамзи разбила вам сердце? Разбитые сердца можно исцелять, господин.
— Ты забываешься, Фенелла, — сердито прервал ее лэрд.
Но Фенелла только рассмеялась:
— Мы кровные родственники, Малькольм Скотт. Пусть моя мать была дочерью простого крестьянина, но мой отец был вашим дедом. Я всегда говорю и буду говорить то, что думаю. Если это вам не нравится, я с радостью вернусь в коттедж моей ма.
— Если бы ты не была копией того старого дьявола, что изображен на портрете в галерее, я усомнился бы в его отцовстве. Похотливому черту, наверное, было под семьдесят, когда он излил семя в чрево твоей ма. Нет, Фенелла, не покидай нас. Но прекрати свое нытье. Я кое-как терплю нудные разговоры своего дяди, но дальше разговоров, уверяю тебя, дело не пойдет. Робена Рамзи убила во мне всякую охоту к супружеской жизни.
— Вы так же похотливы, как ваш отец и дед, господин. Как давно вы не спали с женщиной? В деревне на этот счет никто не сплетничает. Мистрис Аликс — благородная леди. И видите, как ее полюбила малышка Фиона?
— Я уложу ее в постель, — пообещал Малькольм Скотт, — если она согласится. Она хорошенькая, милая и добрая. Признаюсь, последнее время она меня искушает. Я не против завести красивую любовницу. От любовницы можно избавиться, а вот от жены — нет.
Фенелла шумно вздохнула, но, уходя от лэрда, сообразила, что, даже если он возьмет Аликс в любовницы, та может родить ему ребенка. Вряд ли он захочет, чтобы его сын носил клеймо незаконнорожденного!
Фенелла улыбнулась. Да. Тогда он на ней женится и будет верен жене. Аликс — полная противоположность Робене. Та была капризной, ребячливой, но поразительно красивой: белоснежная кожа, ярко-синие глаза и длинные темно рыжие волосы. Малькольм Скотт был ею ослеплен.
Вначале Фенелла верила, что Робена любит мужа, но, по мере того как росло желание лэрда иметь наследника, жена все больше рвалась в столицу, ко двору. Здесь было некому восхищаться ее красотой. Она хотела блистать, а вместо этого неожиданно забеременела. Все девять месяцев она дулась и хмурилась. И была вне себя от гнева, когда родился не сын, а дочь.
Потом Робена впала в глубочайшее уныние. Даже лэрд, как ни старался, не мог ее утешить. Он делал ей маленькие подарки — она только вздыхала и отворачивалась. Иногда она целый день не вставала с постели и безутешно рыдала. Наконец Малькольм сказал: если она не оправится от меланхолии, он не повезет ее ко двору. И произошло чудо! Жена исцелилась ровно через три дня: так велико было ее желание оказаться подальше от Данглиса.
По возвращении Робена уверяла Фенеллу, что все было так, как она представляла, и даже лучше. Ею восхищались, с ней флиртовали, за ней ухаживали знатные вельможи. Сам король поцеловал ее, и не в щеку, а в губы! Она хотела остаться при дворе. Но муж взревновал и едва ли не силой увез ее в Данглис. Потому что хотел сына. Но Робена жаловалась, что еще один ребенок окончательно испортит ее фигуру и мужчины перестанут обращать на нее внимание.
Именно тогда она перестала пускать мужа в постель.
Сначала он был терпелив с ней. И даже когда она начала ездить верхом в одиночку, терпел ее поведение, потому что жена казалась такой нервной и хрупкой. Но очередной приступ меланхолии быстро сменился почти истерическим возбуждением, которое росло с каждым днем. Фенелла заподозрила, что жена лэрда что-то скрывает. Но экономка молчала, потому что ничего толком не знала.
И тут настал страшный день, когда Робена снова уехала, а девушка-служанка рассказала Фенелле, что леди захватила с собой все драгоценности и спрятала их в своем плаще. Фенелла немедленно послала
