ему или нет. Граф Хантли, например, не скрывал своей страсти. Но Малькольм не был ни в чем уверен и, боясь, что прослывет рогоносцем, не дожидаясь скандала, увез жену обратно в Данглис. Она, конечно, была вне себя от бешенства. Он пытался напомнить ей об обязанностях хозяйки поместья, матери и жены. Но она не желала ничего слышать, передоверив управление дома Фенелле, воспитание ребенка — отцу, и заперла дверь своей спальни. Малькольм был слишком горд, чтобы молить о милости, и к тому же считал, что она рано или поздно придет в себя, одумается, потому что у нее просто не будет иного выхода, кроме как смириться и понять, что выше головы не прыгнешь и она не может стать знатной дамой только потому, что хочет этого.
Но он ошибся. Робена каждый день куда-то уезжала на большом белом жеребце, которого привезла с собой из дома. Все вдруг заметили перемены в ней. Она смеялась в самые неподходящие моменты почти безумным, визгливым смехом. Раздражалась по пустякам, стала скрытной и отвечала отказом на любую просьбу мужа. Он поехал в Драмкерн, пожаловался дяде, и Роберт Фергюсон отправился с ним в Данглис, чтобы своими глазами узреть, есть ли у племянника причины жаловаться. Хотя Робена была с ним мила и любезна, однако некоторые ее странности бросались в глаза, и Роберт понятия не имел, что сказать племяннику.
Но тут настал день, когда Малькольм узнал, что жена уехала, захватив все свои драгоценности. Он, конечно, поскакал следом и застал Робену в объятиях своего единокровного брата, бастарда Черного Йена Скотта. Жена была потрясена появлением мужа, но Йен только рассмеялся.
— Сначала твоя девка, Скотт, потом твой дом и лэрдство — все то, что должно по праву быть моим, — бросил он, выхватив шпагу.
Малькольм Скотт уставился на жену, лицо которой светилось от возбуждения. Она переводила взгляд с него на Йена.
— Именно этого ты добиваешься, Робена? — спросил он спокойно и отчетливо.
— Да! Дерись за меня, Кольм! А я стану смеяться, когда Йен убьет тебя. Потому что я тебя ненавижу. А когда Йен станет лэрдом Данглиса, я вышвырну твою драгоценную дочь на вересковые пустоши! Пусть побирается или умрет, мне все равно.
— Но это и твоя дочь, она вышла из твоего чрева, — потрясенно пробормотал Малькольм.
— Она мне не нужна! — отчеканила Робена и расхохоталась, увидев выражение его лица.
— Когда убью брата, жена, — холодно ответил Малькольм, — я позабочусь, чтобы ты понесла достойное наказание. Не сомневайся в этом.
Он, в свою очередь, выхватил шпагу, тем более что Йен бросился на него.
Они дрались под серым небом, под гул ветра, обещавщего бурю. Несколько долгих минут весы не склонялись ни в ту ни в другую сторону. Наконец Йен ранил брата в плечо, и на рубашке мгновенно расцвел алый цветок. Робена восторженно завопила. Лицо исказилось жаждой крови.
— Убей его! Убей, Йен! — кричала она, радуясь скорому поражению мужа, и металась по поляне, как зверь в клетке.
Эти жестокие слова разом освободили Малькольма от всякой привязанности к жене. Нет, он не умрет от шпаги Черного Йена! Нет, он не допустит, чтобы его единственного ребенка выкинули на улицу! Безумная, черная ярость поднялась в нем и наполнила новой энергией.
Он атаковал врага со свирепым бешенством. Йен Скотт был старше и тяжелее брата. К его удивлению, а потом и страху, он стал уставать. Отступая, он споткнулся и упал. Шпага отлетела в сторону. Лежа на спине, он с мольбой смотрел на лэрда.
— Пощады! — прохрипел он.
— Иди в ад, где тебе самое место, — отозвался лэрд и пронзил шпагой сердце Йена.
Тот умер мгновенно.
Робена взвизгнула, лихорадочно оглядываясь в поисках шпаги любовника. Подхватила ее с земли и напала на мужа, но тот легко выбил шпагу из рук жены. Робена повернулась и бросилась бежать.
— А теперь, жена, вопрос в том, что сделать с тобой! — крикнул Малькольм ей вслед.
Услышав ответ, он поступил так, как должно, а потом отвез тело брата в Данглис, для похорон.
Теперь снова приходилось принимать решение, связанное с женщиной. Что, если Аликс предаст его? Она клялась, что никогда этого не сделает, но можно ли на нее положиться? Женщины склонны ко лжи, особенно в том, что касается мужчин. Разве не он сам был тому свидетелем? Его мать. Его жена. И всего несколько дней назад — Юфимия Грант, которая готова была с радостью изменить мужу. Может ли он довериться Аликс? Смеет ли ей довериться? Но если по-настоящему любишь кого-то, разве не будешь ему доверять?
И тут Малькольм, к своему изумлению, понял, что боится боится, что его решение может быть ошибочным. Неужели он трусит?!
— Вы здоровы, милорд?
Сладостный голос Аликс проник в его мысли.
— Голова болит, — признался он.
— Скоро доберемся до монастыря Святой Маргариты, — подбодрила она его. — Последние дни дались нам нелегко. Ты не привык к жизни при дворе. Через несколько дней мы будем дома, и тебе сразу станет легче.
— Да, хорошо бы поскорее оказаться в Данглисе, — согласился он.
Погода начала меняться. Ветер все усиливался, но по крайней мере дул в спину. На третий день пошел легкий снежок. Сначала он таял, потом стал гуще и лег на землю. К тому времени как они добрались до Данглис-Кип, дом почти исчез за снежной пеленой. Лэрд пересадил Фиону с низкорослого мерина, на котором она ехала, к себе в седло и завернул в свой плащ. Ехавшая рядом с ним Аликс надвинула капюшон на лоб и низко пригнулась к холке своей кобылы.
— Мы почти дома, ягненочек, — успокоил он ее.
Аликс подняла голову и улыбнулась:
— Надеюсь, Фенелла приготовила свое жаркое. Я так проголодалась на ледяном ветру! И какой же скудный завтрак подали нам в аббатстве Святого Ниниана! Я ничуть не наелась! И с собой ничего не дали, жадюги, — пожаловалась она.
Малькольм ухмыльнулся.
— Как там Фиона? — сочувственно спросила Аликс.
— Она заснула, бедная мышка, — вздохнул Малькольм.
Аликс любит его дитя. Разве это не говорит в ее пользу?
— Ей тепло, Кольм? — допытывалась Алцкс.
— Она не замерзла, и скоро мы будем дома.
— Точно такая погода была в тот день, когда я спряталась в стаде твоих коров! — крикнула она, перекрывая вой ветра.
— Еще слишком рано для снега, — утешил лэрд. — Завтра же он растает.
— Какое счастье, что меня нашли твои люди, иначе я бы замерзла и умерла, — вздохнула Аликс.
— Можешь выказать мне свою благодарность за спасение, — поддразнил лэрд.
Аликс рассмеялась.
Наконец они въехали во двор Данглис-Кип. Конюхи выбежали из конюшни, чтобы принять лошадей. Аликс спрыгнула на землю и взяла у лэрда спящую Фиону. Он тоже спешился, и они быстро зашагали к дому. Айвер и Фенелла, широко улыбаясь, вышли им навстречу.
— Добро пожаловать домой, милорд! — воскликнули они в один голос.
В парадном зале уже успели затопить оба очага.
Аликс осторожно поставила на ноги не проснувшуюся до конца Фиону и обняла за плечи:
— Проснись, соня! Мы наконец дома!
Фиона широко открыла глаза и огляделась:
— Дома? Мы дома! Дома!
— Не представляешь, Фенелла, как ее принимали в Рейвенскрейге! Сам король научил ее играть в шахматы! — похвасталась Аликс.
— Господи! — воскликнула экономка. — Неужели ты подружилась с королем, моя красавица?
— Он такой милый, улыбнулась Фенелла. — Не то что его глупые негодники братья! Мне они совсем не
