одежда была совсем простой: красный шотландский плед, обернутый вокруг чресл, и белая рубашка. Какой же он красивый, подумала Аликс. Тихонько вздохнув, она вынула из кармана жемчужное ожерелье и надела на Фиону. Девочка приоткрыла рот от удивления, глядя на жемчужины, переливавшиеся на темно-розовом бархате ее платья.
— Теперь они твои, — тихо сказала Аликс. — Смотри береги их.
— О, спасибо, Аликс, спасибо!
— Мама, — мягко поправила Аликс. — С этого дня я твоя мама.
Лэрд судорожно стиснул ее руку. Она улыбнулась жениху. Втроем они вошли в зал и приблизились к высокому столу, где ожидал отец Дональд с брачным контрактом.
— Доброе утро, дети мои, — приветствовал он, подавая лэрду перо. — Подпишите здесь, господин. Оба документа. Один — для вас, другой — для церкви.
Лэрд дважды нацарапал свое имя и отдал перо Аликс, показав, где ставить подпись.
Она добавила свое имя изящным почерком.
Далее настала очередь Фергюсонов как свидетелей. Роберт, как и племянник, с трудом начертал свое имя. Его жена поставила крестики рядом со своим именем, написанным священником, и отдала перо.
Отец Дональд тщательно посыпал песком подписи, аккуратно свернул пергаменты и запечатал воском, к которому лэрд приложил свой перстень. Потом он отдал Малькольму один экземпляр, а другой опустил в карман длинной коричневой рясы.
— А теперь мы отправимся в часовню, где я благословлю сей союз, — объявил он с широкой улыбкой.
Малькольм протянул свиток управителю, чтобы тот положил его вместе с другими важными для Данглиса бумагами.
Домовая часовня находилась рядом с парадным залом. Помещение было маленькое, с одним арочным витражом. Внутри освинцованного круга сиял крест из красного и синего стекла, свидетельствующий о том, что это освященное место. Дубовый алтарь был застлан льняным полотном, на котором стояли два красивых канделябра из полированной меди и простое серебряное распятие в рамке черного Дерева.
Малькольм и Аликс опустились на колени перед алтарем, и священник благословил их союз. Новобрачные встали и вернулись к Фергюсонам и Фионе. Отец Дональд прочитал короткую молитву и причастил собравшихся, что считалось хорошей приметой для начала супружеской жизни.
Когда служба закончилась, все вернулись в парадный зал, где уселись за стол. Слуги подали вареные яйца в сливочном соусе с белым вином и мускатным орехом, овсянку с кусочками сушеных яблок и груш, медом и густыми желтыми сливками, ветчину и бекон, мягкий хлеб, масло, твердый желтый сыр и сливовый джем. Обедающие запивали еду водой с вином или сладким сидром.
Но когда слуги убрали со стола, Фергюсоны заторопились домой. День выдался ясный и теплый, и если они выедут сейчас, к вечеру будут в Драмкерне. Их каменный дом, в отличие от Данглиса, больше напоминавшего крепость, не был укреплен, и хотя зимой набегов обычно не было, все же им не хотелось оставлять дочерей на слуг более одной-двух ночей. Кроме того, в это время года в любую минуту могла начаться буря.
Аликс, которая успела подружиться с Мэгги, с неохотой отпускала их, но она понимала, что разлука неизбежна.
— Увидимся весной, — пообещала Мэгги. — Надеюсь, к тому времени в твоем чреве будет зреть новая жизнь.
— Сделаю что могу, — сказала Аликс.
— И я тоже постараюсь, дорогая тетушка, — вставил подслушавший разговор лэрд.
Под общий смех Фергюсоны пошли к выходу, а новобрачные проводили гостей.
Снова войдя в зал, Аликс заметила:
— Пойду переоденусь. Невозможно выполнять домашние дела в таком нарядном платье.
— Превосходная мысль, — согласился лэрд. — Я пойду с тобой, жена.
Это слово послало дрожь восторга по спине Аликс. Она замужем! За человеком, которого любит! Ее мечты исполнились! Браке Хейлом Уоттесоном был тяжким испытанием, и вряд ли она была бы счастлива с его отцом! При мысли об этом ее передернуло.
В спальне никого не оказалось:
— Где Джинни? — удивилась Аликс.
— Я сам помогу тебе, — промурлыкал лэрд, подходя сзади.
Легонько сжав ее грудь, он принялся целовать ее шею.
— Платья красивее у меня не было, — тихо напомнила Аликс. — Я взяла самую красивую ткань в кладовой. Другой такой нет.
— В таком случае мы должны быть особенно осторожны, — пробормотал он, осторожно распутывая завязки.
Сняв с нее платье, он повесил его на стул и принялся за камизу. На Аликс остались только чулки, туфли и драгоценности.
Отступив, он улыбнулся медленной коварной улыбкой:
— Ты мне нравишься такой!
Ее грудь с задорными сосками притягивала взор. Нежная кожа сияла в свете свечей. Было что-то восхитительно чувственное в обнаженной женщине, стоявшей перед ним в одних чулках и туфлях. Он снял с нее жемчуга и золотые цепи и положил на столик.
— Милорд, у нас много дел, — напомнила она.
— Сегодня день нашей свадьбы, мадам. В доме обойдутся без нас.
— Но Фионе нельзя пропускать занятия! — неубедительно запротестовала Аликс.
— Праздник есть праздник. О Фионе позаботятся. Думаю, сейчас больше всего в вашей заботе нуждается муж. Неужели вы забудете о своем супружеском долге? — Он снова встал у нее за спиной и стал ласкать обнаженную грудь. — Я горю в огне вожделения.
Он прижался поцелуем к ее голому плечу, продолжая ласкать грудь. Одна рука поползла вниз, к животу. Аликс блаженно вздохнула, когда его ладонь легла на ее венерин холмик, гладкостью которого он неизменно наслаждался — это давало ему свободный доступ к самым интимным частям тела.
Аликс повернулась и стала расстегивать его плед.
Красная с черным ткань упала на пол. Она расшнуровала его рубашку, стащила через голову, и их обнаженные тела и горячие губы слились. Малькольм опустил ее на кровать, встал на колени и, разведя ее ноги, принялся ласкать сначала мягкую внутреннюю поверхность бедер, потом сомкнутые створки лона.
Аликс тихо вскрикнула. С тех пор как он ввел ее в мир этих наслаждений, она не могла ими насытиться.
Первая разрядка пришла, и Аликс вздохнула от удовольствия, но желание вновь стало ее терзать.
— Скорее! — взмолилась она.
— Жадная девчонка, — поддел он ее. — Ты и вправду хочешь меня?
У Аликс перехватило дыхание. Сейчас она была совершенно беззащитна! Он навис над ней, проникая все глубже и глубже, пока Аликс действительно не взмолилась, прося его не останавливаться. Она сжала внутренние мышцы, и Малькольм застонал. Она улыбнулась, поняв, что они получают равное удовольствие.
Голова ее закружилась, и за сомкнутыми веками вспыхнули звезды.
— Пожалуйста! — услышала она собственный голос. — Пожалуйста! О, Кольм, пожалуйста!
Еще секунда — и она полетела в темную пропасть. Последнее, что она помнила, — как его семя исторгается в нее.
Когда она наконец снова пришла в себя, муж сжимал ее в объятиях.
— Но еще даже не полдень… — прошептала она.
Он тихо рассмеялся:
— Мадам, я не собираюсь выпускать вас из этой комнаты до завтрашнего дня. А если завтра пойдет дождь, мы уж точно останемся здесь.
— Но я голодна, — пожаловалась Аликс.
