Она не ответила — молча смотрела на него, и в глазах ее была одна лишь ненависть.
— Молчание — знак согласия. Значит, девочка уже поумнела и поняла, что условия здесь будет диктовать не она. Это не ваш бал, принцесса!
— Что вам нужно?
— Молодец, Лариса, — он плеснул себе в стакан виски, бросив в напиток из специального термоса несколько кубиков льда, затем наполнил бокал холодным шампанским, протягивая его своей пленнице, — вот это другое дело — люблю конкретных деловых людей. Без рассусоливания.
— Сами много говорите, — оборвала его девушка, смело, с вызовом глядя ему прямо в глаза и даже не пытаясь взять протянутый ей бокал. — Что вам от меня нужно, можете толком сказать в конце концов?
— Ты, трында с ушами! Да я тебе сейчас матку выверну. Ты как разговариваешь… — подскочил к ней Арнольд, но снова был остановлен одним жестом босса.
— Арнольд, погоди! Ты еще успеешь ей вывернуть матку, хотя, я надеюсь, что мы сможем обойтись и без этого. Лариса — девочка умная, правда?
— Что вам нужно?
— Для начала — чтобы вы угостились шампанским. «Фрейшенет, Карта Невада», рекомендую, — он снова протянул ей бокал, и Лариса взяла его.
— Спасибо, — выдавила она из себя.
— Не за что. Итак, вы работаете в программе «Деньги», бессменным руководителем которой до момента случайной автокатастрофы был Николай Самойленко. Верно?
— Он и сейчас наш руководитель Скоро выписывается из больницы и возвращается в редакцию.
— Конечно. Но меня интересует сейчас не он. Гораздо более существенным является то, как это вас угораздило заняться документами «Технологии и инжениринга»?
— Эту тему начинал Самойленко…
— Об этом нам известно. А почему вдруг вы лично решились продолжить дело своего шефа?
— Мне нечем было заняться…
— …и от нечего делать вы решили переворошить документы двухгодичной давности, — перебил девушку босс. — Убедительное объяснение, ничего не скажешь!
— Просто мы подумали, что было бы неплохо сделать еще один шаг в расследовании, пока Николай в больнице. Кстати, а почему вас это так интересует?
— Вопросы здесь задаешь не ты! — снова грозно рявкнул со своего места стриженый.
— Арнольд прав. На этот раз интервью берется у вас, Лариса, не забывайте об этом. Но чтобы удовлетворить ваше любопытство, подскажу — просто мы предпочитаем всем другим маркам «Вольво» Вас такой ответ устраивает?
Лариса не была такой уж дурой, чтобы не понять, что это означает.
— Да.
— Итак, вы решили сделать еще один шаг. А кто это — «вы»? Сколько человек из вашей редакции знает о бизнесе «Технологии»?
— Я и нынешний администратор.
— Кто именно?
— Андрей Дубов.
— Где документы, которые успел собрать Самойленко?
— Не знаю.
— Кто подсказал Самойленко идею заняться этим делом — импортом «вольво»?
— Не знаю.
— Что ему конкретно известно?
— Я не знаю. Я ничего не знаю. Всем занимался сам Самойленко. Я только просматривала документы таможни…
— Арнольд, а принцесса-то наша несговорчивая! Может, поможем ей что-то вспомнить?..
— Ну, Лариска! Ну, успокойся! — Андрей не знал, как вести себя в подобной ситуации. — Может, водички налить? Ну, перестань плакать!
— Андрей, какие они сволочи!..
Лариса появилась в его кабинете утром, часов в восемь, — осунувшаяся, растрепанная, в застегнутом под самое горло плаще. На щеках были видны следы слез и потекшей туши.
Она молча зашла в его кабинет, не здороваясь, села на стул напротив Андрея, без спросу вытащила из лежавшей на столе пачки «Мальборо» сигарету, щелкнула дубовской же зажигалкой и затянулась неумело, почти сразу же закашлявшись.
Андрей, привыкший за годы работы с «творческими» женщинами к тому, что у них часто случаются депрессии или срывы, сидел и молча смотрел на нее, не задавая вопросов, ожидая, когда она заговорит первой.
Так и случилось — не сделав и пяти затяжек, она бросила сигарету и зарыдала — горько и громко, пряча лицо в ладонях.
— Лариска, что случилось? — осторожно спросил Андрей, обойдя стол и останавливаясь напротив нее.
— Меня… изнасиловали…
— Кто? Когда?
От неожиданности ее слов он даже не сообразил сразу, что более глупых вопросов придумать было просто невозможно.
Вместо ответа она зарыдала еще громче.
— Успокойся, Лариска!
— Андрюша, какие они сволочи!
— Как это случилось?
— Я вчера шла домой… По проспекту Машерова, от метро, как обычно… Рядом остановилась машина. Они спросили меня о чем-то, а потом схватили и затолкали на заднее сиденье.
— Номера машины запомнила?
Лариса даже плакать перестала, удивленно посмотрев на Андрея, — он что, действительно идиот?!
— Да как я могла их запомнить!
— А марка машины какая?
— Андрей, да не разбираюсь я в марках — большая, красная, красивая такая…
— Ясно. И что дальше было?
— Мне завязали глаза и отвезли куда-то на дачу. А там… — она снова расплакалась, не в силах выговорить и не в состоянии вспоминать, что произошло с ней на той проклятой даче. — А там они насиловали меня! Всю ночь! Ты понимаешь? Они били меня! На мне живого места нет!
— Успокойся, Лариса, не кричи, — Дубов даже вспотел от волнения.
Он налил ей стакан воды, и пока она пила маленькими судорожными глотками, сам нервно схватил сигарету и закурил, пытаясь осмыслить ситуацию.
— А утром они снова завязал» мне глаза, отвезли в город и вытолкнули ив машины на том же самом месте.
— А ты их не знаешь?
— Конечно, нет!
— А они чего-нибудь от тебя хотели? Чем-то угрожали? Что-то выпытывали?
— Нет! Трахаться им хотелось видите ли.
— То есть все случилось без какой-то причины?
— Конечно! Какая тут должна быть особенная причина, Андрей?!
— Слушай, надо позвонить в милицию…
— Нет, — она встрепенулась и протестующе протянула руку к телефону, как будто готовясь вырвать трубку из рук Дубова. — Не хочу. Начнутся все эти экспертизы, допросы, снятия показаний…
