Они нашли то место, что искали. Темный провал Норы Отшельника… у самого входа — давно погасший костер. Три старых, истрепанных временем палатки — две большие, установленные на террасе, на краю которой стоял Легран, одна, поменьше, разбита уже в самой пещере. Наверняка там обитал главарь. Он и сейчас был возле палатки — все в том же красном платке на голове, как смотритель и рассказывал. И его приятели были здесь же — у палаток, и у кострища, и еще в стороне — там, где прямо из скалы била тонкая, хрустально-чистая струйка источника…
Темплар медленно вложил клинок в ножны — драться здесь было не с кем. Бандиты, видимо, были не в силах вступать в схватку. И сил этих у них, похоже, уже не будет. Никогда.
Терц перевернул очередного разбойника — и отвернулся. Да и у самого Шенка комок подкатил к горлу при виде сизого кома кишок, выпавших из вспоротого живота. Остальные разбойники выглядели немногим лучше — такое впечатление, что здесь поработала стая тигров… если бы они в этих местах встречались.
— Эй, сюда! — заорал один из охотников, только что заглянувший в палатку предводителя шайки, и тут же согнулся в три погибели, извергая на камни все, что было съедено и выпито за последнее время.
Темплар бросился к палатке — картина, представшая перед ним, чуть было не заставила его присоединиться к слабому желудком охотнику. В нос ударил тяжелый запах — крови, перегара, грязи, пота.
Девочка — если ей и исполнилось двенадцать, то поверить в это довольно сложно, выглядела она еще моложе — была в ужасном состоянии. Похоже, ею воспользовались один за другим все бандиты, и, возможно, не по одному разу. Как она выжила… это было, наверное, настоящим чудом. Сдерживая рвотные позывы, темплар опустился на колени возле лежащей в багровой луже девчушки, рука привычно нарисовала в воздухе сложную фигуру, губы прошептали нужные слова, вызывая Знак Исцеления. Малышке нужна настоящая целительница, нужны травы и сложные снадобья… но то, что возможно, он сделает и сейчас. Закроет кровотечение, придаст ей силы — совсем немного, лишь бы дотянула до города.
Из пальцев полилось белое сияние — слабенькое, еле видимое в солнечных лучах. Но это сияние было самым сильным из известных средств заживления ран — прямо на глазах затягивались глубокие порезы, оставляя вместо себя лишь свежие розовые шрамы. Ребенка не просто насиловали, над ней еще и издевались — кололи ножами, били. Малышка слабо застонала, дернулась — и тут же замерла под тяжестью руки темплара. Прошла минута. Свечение угасло, лицо девочки чуть посветлело, зубы разжались, выпуская прокушенную губу, дыхание стало ровнее.
Шенк встал, чуть пошатываясь, — Знак приносил излечение раненому, но отбирал массу сил.
— Звери… — послышался рядом шепот терца.
— Она сейчас спит, — ответил Шенк, голос был хриплым, он все же вложил в Знак слишком много сил, но иначе девочка могла умереть. — Ее надо отнести в город. Хорошая лекарка там найдется?
— Как не найтись… и не одна даже.
— Ей нужна лучшая. Надо сделать носилки, и нести ее надо очень осторожно, очень.
— Уже делают, — кивнул терц, а затем, почему-то понизив голос, спросил: — Как думаешь, темплар, кто их… так?
Тот в ответ только пожал плечами: — Присмотри за ней, ладно?
Легран вышел из пещеры, с силой втянул в себя уже становящийся жарким воздух, и все же он показался рыцарю восхитительно свежим после тяжелого смрада, которым была наполнена палатка. Двое охотников обстругивали длинные шесты, третий быстро сшивал толстым кожаным шнурком два жестких одеяла, без которого ни один охотник в лес не пойдет, Даже летом — мало ли где придется ночевать. Сейчас эти одеяла должны были послужить в качестве носилок.
Солдаты и еще один, четвертый, охотник осматривали тела сваленные в палатках вещи. Вот солдат извлек на свет длинный меч…
— Эй, а вот этот клинок как раз у нашего кузнеца и забрали. Это ж его клеймо!
С точки зрения Шенка тела бандитов были куда интереснее, чем все подобные находки, вместе взятые. И даже не страшные раны, им нанесенные… важнее было другое. Легран не мог назвать себя особо опытным бойцом, но из присутствующих он лучше всех был знаком с воинской наукой. Может, именно поэтому ему бросилось в глаза то, что осталось не замеченным для остальных.
Ни один из бандитов не успел оказать серьезного сопротивления тому, что их убило. Всего покойников было десять — больше, чем ожидалось… и лишь возле троих валялось оружие, так и не успевшее обагриться кровью. Темплар неторопливо шел от одного трупа к другому, мысленно восстанавливая цепь событий, которые привели к преждевременному, но вполне справедливому концу весь этот сброд. Четверо были убиты ударами в спину — видимо, на них напали поочередно и никто из них не успел даже вскрикнуть. Остальных смерть застала в разных местах и в разных позах.
И еще… почти все удары принесли смерть быструю и легкую — кроме одного, того, что вспорол брюхо главарю, носившему красный платок на голове. Он умирал медленно и мучительно…
— Надо возвращаться, — буркнул терц, подходя к Леграну. — Носилки готовы, мои парни понесут девчонку. Будут меняться…
— Надо кого-то оставить здесь, — задумчиво протянул Шенк. — Или даже двоих… трупы надо закопать, да и добра награбленного здесь немало, смотритель пришлет людей. Глядишь, и хозяева отыщутся.
— Шутишь, темплар? — Ветеран поднял на рыцаря глаза, в которых смешивалось недоумение и насмешка. — Думаешь, кто-то в здравом уме согласится тут остаться? Я не знаю, что за тварь прикончила этих ублюдков, я ей даже благодарен и все такое, но ей явно нравилось убивать. Скажешь, она не вернется?
— Не знаю… — Шенк мог бы с полной уверенностью сказать, что «тварь», перебившая разбойников, не станет сюда возвращаться. Во всяком случае, с целью убить еще кого-нибудь. Но он промолчал, так как, сказав что-то одно, следовало говорить и обо всем остальном. — Не оставлять же барахло без присмотра.
— Что ему сделается? — Терц смачно сплюнул. — Что ж, старшой… хочешь, можешь попробовать их уговорить. А мы двинулись домой. Девчонка-то чуть жива, успеть бы донести. Одного вперед пошлю, пусть лекарку подымает, чтобы травы свои готовила, а мы с парнями потащим кроху.
Весьма вероятно, что за годы спокойной жизни командир «Миротворцев» и растратил умение владеть оружием или мудро командовать солдатами, если вообще когда-то их имел. Но вот некоторой житейской мудрости у него было не отнять. Он оказался прав — никто из охотников не согласился остаться среди десятка разодранных тел, чтобы дождаться людей Граниля. Не помогли ни просьбы, ни попытка отдать приказ. Мужики лишь качали головами — а в глазах явственно читалось, что ты, мол, господин заезжий, раз такой умный, то сам здесь и сиди.
Можно было сделать и так… но это означало потерю еще одного дня, а такой роскоши Шенк не мог и не хотел себе позволить. Его звала дорога.
Да и правы они были в чем-то. Сейчас у рыцаря не было власти над мужиками. Дело сделано, шайка перемерла, пусть и без вмешательства «алого плаща», девчонка спасена… ну или почти спасена, осталось только вовремя успеть к лекарке, которая — если и впрямь хороша в своем деле — куда больше может сделать для малышки, чем Шенк. Велика сила правильно подобранных трав. В общем, то, ради чего смотритель то ли волею своею, то ли обещанием мзды заставил мужиков следовать за темпларом, уже сделано, а ни на что иное они не подряжались.
— Ладно, — махнул он рукой. — Подозреваю, что смотритель будет недоволен…
Тихое бурчание, донесшееся со стороны мужиков, ясно давало понять, куда смотритель может засунуть свое неудовольствие.
Обратная дорога заняла куда больше времени, чем путь к Норе Отшельника. Лес и без того был густым, а для людей, вынужденных тащить носилки с бесчувственной девочкой, местами и вовсе казался непроходимым. Пару раз пришлось пускать в ход мечи, чтобы прорубить через кусты относительно свободный проход. Эту работу на себя взяли, конечно, солдаты — тяжелый меч рыцаря не слишком хорошо подходил для рубки веток, хотя и был куда лучше заточен. Но в конце концов лес остался позади, а навстречу, из городка, уже бежали люди. И впереди всех — немолодая уже женщина, с волосами, тронутыми сединой. Мать… Она рухнула на колени возле носилок, и Шенку пришлось держать вырывающуюся женщину с безумными глазами — нельзя было сейчас беспокоить ребенка, никак
