получив в них и царапины. Поговаривали даже, что его защищает неведомая сила… может быть, даже магия. Но эти слухи явно были преувеличены — каждый мог видеть, что щеку Регнара пересекает рваный шрам, заживший относительно недавно. Видать, не скоро еще этому воину доведется надеть шлем, придется ждать, пока рана как следует зарубцуется.
— Приветствую тебя, Регнар. Слава о твоих подвигах летит впереди твоего коня.
Из дверей донжона вышел тучный человек в дорогих латах, явно здесь главный. Регнар скривился, словно от зубной боли, — как же, тонкое оскорбление. Мол, ты, может, и герой, но здесь мои владения, и бежать тебе навстречу, как любопытный мальчишка, не буду, не жди. Комендант шествовал неторопливо, важно… а может, из-за своей комплекции иначе и не умел. Высок, а оттого кажется еще более огромным — но на лице, да и на всем теле заметны признаки долгой праздной жизни, да еще и скрашиваемой ежедневными возлияниями. Кожа лоснилась жиром, под глазами — темные мешки, да и походка не твердая и уверенная, как у истинного воина. А если внимательно взглянуть, то и латы, вычурные и блестящие, больше предназначены для парадов, чем для серьезного дела.
— Ваше имя, комендант?
— Винер Арнвельд, комендант крепости Дир… — Он сделал небольшую паузу, затем добавил с притворной любезностью: — К вашим услугам, Могу я узнать, что привело героя в наши скромные стены?
Более всего упомянутому герою хотелось достать из-за плеча огромный меч и объяснить этому зажравшемуся борову, кто тут герой, а кто корм для червей. Но Регнар сдержался… сейчас он нуждался в содействии, дабы выполнить полученный приказ Императора.
— Дело важное и срочное, — бросил он хмуро. — Надеюсь, мы сможем поговорить об этом в более подходящем месте.
— Разумеется, — снисходительно кивнул комендант. — О ваших людях позаботятся. Прошу вас следовать за мной.
Еще одно тонкое оскорбление. В Империи было принято пропускать гостя вперед — ибо опасно оставлять за спиной незнакомого человека. Спиной поворачивались либо к тем, кому безоглядно доверяли — а о каком таком доверии может идти речь, если между этими двоими сразу же, с первого взгляда, возникло чувство взаимной неприязни, — либо к тем, кого и в грош не ставили как воинов. Намек сделан аккуратно, поймут немногие… но Регнар понял. И, заметив хмурые взгляды кое-кого из своих солдат, уже снявших шлемы, понял также, что не он один такой догадливый.
Гостя комендант решил принять в большом зале — самом большом, где наверняка собирались десятники и сотники, дабы получить приказы. Огромный стол, жесткие стулья с высокими спинками — леди на таком стуле извертелась бы в тщетных попытках устроиться поудобнее, но у воинов задницы луженые, привычные к седлу, им и на голых камнях сидеть нипочем. Следуя приглашающему жесту хозяина, Регнар опустился на один из стульев, отметив про себя, что комендант занял единственное в зале кресло — даже оставаясь наедине с гостем, который, между прочим, и родовитее, и к Императору ближе, все же продолжает демонстрировать свое превосходство. Даже в мелочах. Снежный Барс чуть заметно ухмыльнулся — пусть тешит самолюбие, недолго осталось.
— Итак?
Регнар неспешно извлек из небольшой, дорогой кожи, сумки свернутый лист пергамента. Протянул даже с некоторым благоговением — не просто императорская печать, какую по велению Явора Герата Седьмого ставили на многие документы. Здесь же была его личная подпись, что значила куда больше, чем все печати, вместе взятые. На миг заползла ехидная мысль — а умеет ли читать этот обрюзгший гордец?
Читать комендант, конечно, умел. В Империи грамотность особо не приветствовалась, на книгочеев смотрели косо, но любой, кто собирался подняться выше простого десятника, просто вынужден был осваивать эту премудрость, отрывая время от воинских упражнений, дабы провести его в изучении букв и слов. Комендант продвинулся по этой дороге достаточно далеко, читал не шевеля губами, лишь водил глазами по строкам.
— Так-так… — протянул Арнвельд, закончив чтение. Затем просмотрел документ снова, на этот раз бегло. — Значит, ваши полномочия, тысячник, не ограничены ничем, я правильно понял?
— Кроме воли Его Величества, разумеется, — надменно процедил Регнар.
— Да-да, я понимаю…
Было приятно видеть, как стремительно уходят в небытие спесь и наглость этого жирного борова, сменяемые другими эмоциями — в первую очередь подобострастием. И даже руки чуть заметно дрожат — еще бы, просиди он в этой глуши и сотню лет, вряд ли когда сподобится еще раз держать в руках лично подписанный Императором приказ. Пусть и обращенный не к самому коменданту, а так… ко всем, чье содействие по той или иной причине понадобится Регнару Снежному Барсу.
— Чем же я могу быть полезен посланцу Его Величества?
Да, эта раскормленная свинья изменилась, словно по магическому сигналу, теперь отовсюду прямо прет подобострастие, желание угодить. Да оно и понятно —а вдруг как уважаемый тысячник, докладывая Императору, обмолвится, дескать, помог мне тут некий Винер Арнвельд и помощь та была весьма существенной… глядишь, и милость какая обломится. А ведь может и что другое сказать — всем известно, Император не любит не то что неповиновения, даже тени его. И карает незамедлительно и жестоко. Так что комендант будет лезть вон из кожи, дабы угодить.
— Где-то в этих краях многие века назад находился храм. В горах. Храм был посвящен Арианис, — Регнар усмехнулся при виде вытаращенных глаз коменданта, — вот именно, уважаемый Арнвельд. Понимаю, сейчас храм наверняка разрушен, но я должен туда попасть. Потрудитесь собрать из соседних сел охотников… они исходили все горы, должны знать.
— Незамедлительно распоряжусь. — Комендант попытался было оторвать свою жирную задницу от кресла, но тут же замер, увидев нетерпеливый жест Снежного Барса.
— Я еще не закончил. Моим солдатам понадобятся припасы.
— Все, что будет угодно.
— И еще. Пусть патрули будут усилены. Вполне вероятно, что сюда пожалуют гости из Ордена, тоже с желанием найти заброшенный храм. Этого допустить нельзя.
По лицу коменданта проскользнула тень. Регнар хотя и не считал себя старым, многое повидавшим мудрецом, все же читал Арнвельда как раскрытую книгу. Есть, есть ему что сказать… но боится. Разрывается от страха: сказать — стало быть, признать свою в чем-то вину, не сказать — нарушить приказ Императора помогать во всем. Наконец страх перед Императором пересилил.
— Я должен сообщить… три дня назад патруль остановил в лесу, на самой границе с Орденом, двоих. Рыцаря и молодую девчонку. Рыцарь плел что-то насчет лишения наследства, мол, отправился повидать мир, поискать, где нужен добрый меч за хорошую плату. Пытался подкупить солдат проклятым орденским золотом…
— Я хочу говорить с ним. Немедленно, — резко бросил Регнар, порываясь встать. И тут же снова сел, увидев, как стремительно отхлынула краска от лица коменданта, как мелко задрожали губы. Поморщился — да, Император в гневе грозен, и все же не дело для воина, пусть и бывшего, дрожать как заяц.
— Про-прости-ите, со-отник. — От волнения и липкого, холодного ужаса комендант начал заикаться. — Их про… про-пусти-или…
Регнар нахмурился. Сказал бы пару резких слов, да ведь этого дурака тут же удар хватит. Останется гарнизон без командира… хотя, пожалуй, тут и среди десятников найдется командир толковее.
— Я хочу видеть тех, кто останавливал этого рыцаря. Сейчас.
— Д-да, прямо с-сейчас… — все еще заикаясь, выдавил из себя комендант, уже чуть не бегом направляясь к двери. Даже не подумал дернуть за свисающий шнур, что наверняка заставило бы появиться в дверях одного из солдат, стоящих на страже. Ублюдки… здесь, в собственной крепости, часовые на каждом шагу, зато орденских засланцев пропускают, даже имени не спросив. А ведь привели бы сюда, в крепость, повыспрашивали бы с пристрастием, какое такое наследство — в крайнем случае отпустили бы потом. Да можно и не отпускать, ни к чему Империи всякие незваные гости. Лучше уж повесить — дабы другим неповадно было.
Хотя вряд ли рыцарь — шпион Ордена. У этих мягкотелых обожателей шлюхи Сиксты тактика иная. Шпионы идут переодетые купцами — да и сама Империя не гнушается подобным прикрытием. Торговые
