Вслух он, однако, ничего не сказал. Молча взял деньги, пересчитал их, предварительно послюнив желтый, с неровно обрезанным ногтем указательный палец. Потом удовлетворенно кивнул и передал Панкрату ключ от входной двери.
– Холодильник работает, мебель имеется, телефон подключен, но межгород блокирован, – сообщил он каким-то тоскливым голосом. – Через три дня я вернусь. Счастливо оставаться.
И он, подхватив с пола залатанный во многих местах рюкзак, вышел. По всей видимости, отправился на электричку.
На ближайшие сутки эти две комнаты должны были стать для них домом.
Панкрат открыл дверь в гостиную и пропустил Люсю вперед. Когда та входила, он впервые за день обратил внимание на то, что она заметно прихрамывает, и вспомнил, как Доктор Циркуль шепотом перечислял все полученные ею повреждения.
– Пойди приляг, – посоветовал он ей. – Я ужин приготовлю.
– Вы и готовить умеете? – совершенно искренне удивилась она, глянув через плечо.
– Почему нет? Деликатесы в моем меню не значатся, но пару яиц разбить и зажарить сумею, – Панкрат хмыкнул. – Если не промахнусь, конечно же.
– Смотрите не перепутайте, – фыркнула она. – Сначала разбить, потом зажарить.
Он рассмеялся.
– А ты не промах. Но в самом деле, приляг. Хочешь, возьми сок и пару яблок, перекуси слегка.
Прилечь в этой квартире можно было на полу или на диване. Люся, разумеется, выбрала второе. Тщательно осмотрев продавленный предмет мебели на наличие паразитирующей живности, она положила под голову свернутый спальник, вытащенный из принесенного Панкратом рюкзака, и улеглась, с блаженным вздохом вытянув ноги.
Минут пятнадцать она вообще не двигалась, прислушиваясь то к саднящей боли внутри, то к негромким, таким домашним звукам, доносившимся из кухни, где хозяйничал Панкрат.
Похоже было, что он мурлычет себе под нос какую-то нехитрую песенку, ужасно, впрочем, фальшивя.
Люся слабо улыбнулась и закрыла глаза…
– Кушать подано, – донесся откуда-то издалека смутно знакомый голос. – Э, да ты уже спишь.
– Не сплю я, – пробормотала она, внезапно ощутив сильнейший голод. – Уже просыпаюсь, то есть.
Люся приподнялась на локтях, а потом открыла глаза. Рядом с диваном стоял Панкрат, держа в руках старый алюминиевый поднос с несколькими тарелками: дымящийся омлет, салат из свежих овощей, тонкие полоски жареного мяса и несколько крупных ломтей свежего хлеба.
К этому прилагался пакет абрикосового сока и отдельное блюдо с очищенными и мелко нарезанными фруктами – его Панкрат поставил на табуретку, принесенную из кухни.
– Здорово… – восхищенно протянула Люся и, вдруг спохватившись, добавила:
– А который час?
Панкрат улыбнулся:
– Пять. Ты минут сорок всего спала, – он внимательно на нее посмотрел. – Что, спешишь куда-то?
Девушка утвердительно тряхнула головой.
– Не понял? – он изогнул бровь.
– Я спешу услышать твою историю, – совершенно серьезно произнесла она. – Я хочу знать, откуда берутся мужчины.
– Оттуда же, откуда и женщины, – буркнул Панкрат, чувствуя, что совершенно по-дурацки краснеет. – Ешь, а то остынет. И не жди никаких историй.
Люся обиженно надула губы. Потом подумала и взяла с подноса вилку: возникшее было желание отказаться от еды из гордости не выстояло в коротком поединке с голодом.
– Я имела в виду – настоящие мужчины, – пояснила она как ни в чем не бывало и воткнула вилку в один из кусков заблаговременно разрезанного омлета.
Он не ответил.
Ужин прошел в молчании.
– Подумать только, еще утром лежала под капельницей, – проговорила Люся, опустошив пакет сока. – А теперь вот – разносолы всякие. Врач, наверное, с ума сошел бы.
Она негромко рассмеялась и потянулась за газетами, которые Панкрат сложил на полу.
– А спасибо? – хмуро поинтересовался он.
– Съеденное без остатка блюдо – лучшая благодарность повару, – назидательно произнесла девушка, раскрывая ту газету, что была сверху.
Панкрат хотел было ответить что-нибудь в тон, но увидел, как резко изменилось выражение ее лица, и вместо этого с тревогой спросил:
– Что-то случилось?
Но Люсины глаза уже бегали вверх-вниз по колонкам, и вместо ответа она лишь похлопала ладонью по дивану рядом с собой.
Садись, мол.
Хмыкнув, Панкрат забрал поднос с пустой посудой и вышел на кухню. Она, похоже, этого не заметила.
Сначала он вымыл тарелки. Потом открыл окно, сел на подоконник и закурил. Ветер подхватил синие струи дыма и унес куда-то вверх, где они превратились в причудливо извивающихся воздушных змей.
Из комнаты не доносилось ни звука, за исключением шороха переворачиваемых газетных страниц.
Потом Люсин голос негромко позвал:
– Идите сюда, пожалуйста.
Перед ним лежали несколько газет, раскрытых на разных страницах. Здесь был и желтый-прежелтый «Вагон новостей», и довольно сдержанная «Московская аналитика». Между ними уместились несколько изданий, совмещавших, так сказать, приятное с полезным.
Все они сегодня писали об одном и том же.
Панкрат еще раз пробежал взглядом по заголовкам.
«Палач для маньяков: резня в клубе „Титаник“».
«Секс и смерть в „Титанике“».
«Клубные разборки: с каким „айсбергом“ столкнулся „Титаник“?».
«Извращенцев искупали в крови. Собственной».
«Элит-эротик-некро-шоу: Последний день „Титаника“».
Все материалы был щедро проиллюстрированы фотографиями. В основном снимками обнаженных человеческих тел, залитых кровью.
На одном из фото Панкрат увидел невероятно толстого человека, заколотого ножом прямо за рулем «мерседеса»; как утверждала подпись, именно он и был хозяином элит-эротик клуба.
Панкрат несколько раз перечитывал статьи, а некоторые абзацы даже обвел карандашом. Потом открыл блокнот и разделил чистый лист на две колонки, назвав их «Факты» и «Версии».
– Что ты делаешь? – тихо спросила Люся, все это время молча наблюдавшая за ним с дивана.
– Привожу в порядок мысли, – ответил он, пропустив ее «ты» мимо ушей.
Панкрат начал методично заполнять колонки, время от времени сверяясь с текстами в разных газетах. В некоторых местах из-за разночтений приходилось ставить знаки вопроса.
Вскоре в колонке «Версии» свободные строчки закончились. В колонке «Факты» при этом их оставалось более чем достаточно.
В итоге у Панкрата получилось следующее.
Неоспоримыми он признал всего лишь две вещи: то, что нападение было совершено вчера вечером, а также то, что при этом погиб владелец и директор клуба некто Самуил Левин, хорошо известный персонаж московской «голубой» тусовки.
Остальное не выдерживало никакой критики и годилось только в качестве версии, хотя досужие газетчики и лезли из кожи вон, чтобы продемонстрировать свою компетентность в данном вопросе. Начальник московского управления по борьбе с организованной преступностью в связи с происшествием выразился однозначно: бандитские разборки, обычный передел сфер влияния.
